В дальнейшем весь поток этой прозы стал все резче разделяться на два русла: по одну сторону — развлекательная «массовая» беллетристика, по другую — серьезная литература, использующая романтику Дальнего Запада для анализа эпохи, «когда был отвоеван Запад и утрачена наша цивилизация». Это выражение пришло в 1960 годы, когда писателей США все больше стали волновать события прошлого столетия, словно от верного их понимания зависит наша современность: великое столпотворение народов на необозримо широких просторах, социальный хаос, истребление аборигенов, расхищение природы. Разве XX век не принес с собой бесчисленных доказательств актуальности этих тем? Когда весь мир облетела весть о неслыханной бойне, учиненной американскими вояками во вьетнамской деревне Сонгми, вспомнилось, что подобные события не были редкостью в эпоху колонизации Запада США. И тогда заговорили о геноциде сотен женщин, детей и стариков, индейских племен при Сэнд-Крик, Уошите, Вундед-Ни…

Для понимания того, что же на самом деле произошло на Западе в прошлом столетии, для развития серьезной прозы о нем много сделали такие писатели, как Юджин Мэнлав Роудз, Уолтер Ван Тилберг Кларк, Джек Шефер, Дороти Джонсон и целый ряд других. Приемы и формулы вестерна в творчестве этих писателей стали особым языком общения с читателем, удобным способом художественного мышления. О значении наследия американского Запада для современности с достаточной откровенностью говорит Дороти Джонсон: «Мы убегаем от нового к старому, от наших конфликтов к их конфликтам, от нашей силы (в которой мы подчас сомневаемся) к силе, на которую можно положиться».

В самом деле, на первый взгляд кажется, что лишь с шуткой и мягким юмором можно воспринимать Трубадура из рассказа О. Генри, героя, чье обаяние и лень безграничны. Но внезапно, читая далее, мы вспоминаем, что все трубадуры были настоящими рыцарями, вот почему слово трубадур не расходится с делом, а сам он не только колоритный персонаж, но личность героическая. И почти былинная…

Кажется, ну что особенного в том, что шериф городка Йеллоу-Скай решил жениться? Но появление новобрачной, молодой женщины на самом фронтире, оказывается, полно глубокого смысла, оно означает конец буйным патриархальным нравам, начало благопристойного, упорядоченного буржуазного уклада.

Переоценка наследия Дикого Запада неизбежно вела к дегероизации фальшивых кумиров и обращению к судьбам простых пионеров, которые не могли не оказаться печальными, не повлечь за собой горьких раздумий над прошлым и критических мотивов. Отсюда последовал и почек иного героя, интерес к индейцам, мексиканцам, простому ковбою и его жизни. Теперь, в «серьезном вестерне», тема Дальнего Запада — это тема столкновения с жестокой и трезвой реальностью жизни, к которой современный герой часто оказывается неподготовленным по своим моральным качествам. Примечательно, что Шефер, начавший с «архимассового» вестерна «Шейн», впоследствии пришел к трагической повести «Пятый человек», к документальной книге «Герои без славы: несколько добрых людей с Запада». Успех вестерна начиная с 40—50-х годов нашего века относится все чаще к пусть немногим, но действительно глубоким по содержанию произведениям, которые широко используют приемы этого жанра и в то же время легко переступают его границы, когда того требует необходимость.

Показательно, что писателем именно такого рода является Уолтер Ван Тилберг Кларк. Он начал с трагического решения темы о Дальнем Западе в романе «Случай у брода». При этом Кларк вполне ясно отдавал себе отчет в том, какую проблему перед собой ставит, а также в том, что во многом порывает с существующими традициями литературы о Диком Западе. Позднее он говорил об этом: «Книга писалась в 1937 и 38-м, когда весь мир испытывал все большую тревогу в связи с Гитлером и нацизмом, и в эмоциональном плане книга возникла оттого, что я разделял эти волнения… Но никто… не заметил, однако, хотя это, конечно же, следовало весьма ясно из смысла и сюжета всей моей истории, что я говорил об американском нацизме…

Я хотел сказать вот что: «Это может произойти и здесь. Это уже происходило здесь, в малых, но достаточно определенных формах, и неоднократно».

Трагедия героев Кларка в отличие от Медвежонка или Сэма Галовея в том, что они ничего решить не в силах, будучи втянуты против воли в грязное дело охоты на людей. «Случай у брода» — первый вестерн «без героев», непосредственно обращенный к проблемам современной Америки, где Запад перестает быть замкнутой в себе, условной «территорией с прошлым».

Во всей прозе, посвященной американскому Западу, происходит сейчас глубокая переоценка ценностей. Писатели ищут связи истории с современностью, способы рассказать о нынешнем дне фермеров, ковбоев, индейцев, об их повседневных нуждах и заботах.

Удел потомков покорителей дикого края — это тяжкий труд скотоводов, основанный на взаимопомощи, исподволь раскрывающий будничный, скупой героизм простых людей, воспитанных американским Западом.

Несомненно, трагические уроки американского Запада не в том мишурном блеске «позолоченного века», который усиленно пытается придать эпохе буржуазная «массовая культура». Они заключены в той части «западного» наследия, которая богата цельностью и подлинностью характеров, оптимистическим юмором, всем, что согрето прикосновением народа. Современная литература об американском Западе явилась продолжением тем в творчестве Марка Твена, Брета Гарта и Джека Лондона, потому что идеалы храбрости, чести, верности и самопожертвования — непреходящие Ценности.

Настоящий сборник прозы о Дальнем Западе представляет советскому читателю прежде всего национальных классиков, зачинателей темы Запада в литературе США: О. Генри, Стивена Крейна, Уиллу Кэзер. Их произведения по-прежнему волнуют читателя, потому что с большой силой воплотили драму Дикого Запада, соединив и чувство горечи, сомнений в «американских добродетелях», и чувство глубокого восхищения великодушием простого человека.

А. Ващенко

Вскормленные цветами бизоны

Давно миновавших лет

Мчались там, где грохочут вагоны

И цветов на прерии нет,

Там, где метались душистые травы,

Пшеница стоит стеной,

Поют свистками составы, составы

Сладкой доселе весной.

Вскормленные цветами бизоны

Давно миновавших лет

Отревели свое, отбодали свое,

Отрыскали по холмам свое,

И индейцев-поуни нет,

И черноногих нет.

Отыщите на карте край плоскогорий и высоких пиков, протянувшихся у северной границы Соединенных Штатов. Двигайтесь па запад, вдоль Северной Дакоты и Монтаны. Двигайтесь в сторону «ковша» Айдахо, к ровной сверху линии его «ручки», круто сверните на юговосток близ главной гряды Скалистых гор, потом к Вайомингу. От гряды Абсарока берите на восток. Около восточной границы Южной Дакоты поверните к северу по новой дуге, а после вновь напрямик через Северную Дакоту до канадской границы. Район, который вы очертили, — это сердце горного пограничного края, с огромными пространствами Монтаны, напоминающей по очертанию быка, с ручкой «ковша» Айдахо и верхней частью Вайоминга; охватив обе Дакоты, он простирается на восток за широкую Миссури, где постепенно переходит в не столь высокие равнины, полого спускаясь до Миннесоты.