Как видим, старообрядческие журналы выходили в золотой период в изобилии. Не менее изобильно было за это же время и открытие старообрядческих типографий. В одной Москве было их четыре: [...] типография П.П. Рябушинского, с ротационными и наборными машинами (она, впрочем, была общесветской), в которой печатались и посторонние заказы; типография на Рогожском Кладбище, беспоповская на Преображенском Кладбище и четвертая - беглопоповская. Прекрасно оборудованная типография действовала в г. Уральске - А.В. Симакова. Даже в таком захолустном селе, как Тунка(?) Вятской губернии, была открыта старообрядческая тигюграфия и оловолитня. Во всех этих типографиях печатались, главным образом, церковнобогослужебные книги.
С первых же годов церковного раскола старообрядцы очень нуждались в богослужебных книгах. Старые книги, дониконовского издания, беспощадно истреблялись властями: их сжигали тысячами. В царствование Петра Великого при одном таком сожжении одних медных застежек было "подгреблено" около 4 пудов. В старообрядческих монастырях и скитах весьма усердно эти книги переписывались для богослужебных надобностей. Но труд этот - медленный, кропотливый и дорогой. Да и рукописные книги преследовались и истреблялись. Поэтому старообрядцы при первой же возможности стали пользоваться польскими типографиями, имевшими славянский шрифт: появились книги Виленской печати, Гродненской, Почаевской и др. Широко пользовались старообрядцы и тайными типографиями в России, так называемыми подпольными, хотя таковые и строго преследовались. В царствование императрицы Екатерины Великой старообрядцы оборудовали в п. Клинцах Черниговской губернии большую дозволенную типографию на девять станков для печатания богослужебных и поучительных книг. Но в 1797 г., при Павле Петровиче, она была закрыта[563]. В 1801 г. император Александр I разрешил ее. Однако по указу Синода от 28 июня 1812 г. она снова была "запечатана" и впоследствии передана единоверческой типографии в Москве. Многие старообрядцы пренебрегали книгами, выходившими в единоверческой типографии, и продолжали пользоваться подпольными типографиями до самого последнего времени, т.е. до объявления в России религиозной свободы в 1905 г. С этого времени подпольные типографии прекратили свое существование.
Вышеперечисленные типографии, открытые после 1905 г., начали издавать богослужебные книги в таких больших [количествах], что в течение очень короткого срока напечатали весь круг церковных книг и снабдили ими все старообрядческие приходы по всей России. Из этих типографий вышли даже такие крупнейшие издания, как двенадцать месяцев Служебных миней, двенадцать месяцев четий-миней, трехтолковый Апокалипсис с многочисленными рисунками в красках и с золотом и даже вся Библия - с Острожского издания, тоже с лицевыми изображениями; "Поморские ответы", напечатанные с подлинника. Из типографии г. Симакова в Уральске выходили книги, исправленные под наблюдением епископа Арсения (Швецова). Тут напечатан и им составленный "Устав церковный" - необходимое руководство для ведающих богослужением[564] . В перечисленных типографиях начали печататься и книги апологетические и полемические в защиту старообрядчества.
Кроме типографий, в старообрядчестве образовались и другие книгоиздательства, печатавшие свои издания в чужих типографиях. Так, существовало книгоиздательство московского Братства Честнаго Креста, Союза старообрядческих начетчиков, богословско-учительского Института, Совета Съездов, Заботина, Зенина, Вострякова, Овчинникова, Галкина, Яксанова и др. частных предпринимателей. Старообрядцы переиздали (строка в строку, буква в букву) даже такие никонианские книги, как "Пращица" с подлинным Соборным деянием на небывалого еретика Мартина Армянина и "Оправдание поливательного крещения" Феофана Прокоповича. Все с обширными критическими предисловиями Ф.Е. Мельникова. Эти книги необходимы были для полемики с миссионерами, а, между тем, в продаже их уже не было, почему и потребовалось новое их издание.
Золотой период был роскошно насыщен старообрядческими изданиями и творениями.
Объединение старообрядчества.
Старообрядчество было очень обессилено внутренними разногласиями и разделениями. Расколы всегда были присущи Церкви. Соблазны в ней, падения и разделения предсказаны Самим Основателем ее - Христом Спасителем[565]. Но все же это была не норма церковной жизни, а распад ее, не здоровое состояние, а болезненное, гибельное, которое нужно лечить и изживать. Сила Церкви не в разделении, а в единении, в сплоченности и единомыслии всех чад ее. Старообрядцы горько скорбели о своем разделении и всячески старались прекратить их. Но в годы гонений и преследований они не имели возможности ни свободно собраться где-либо для обсуждения причин разделения и для принятия мер к их устранению, ни издать, распространить какой-либо призыв или увещание по этому делу. Были и в то время, как мы видели, соборы и съезды, но они проходили под прикрытием непроницаемой тайны и под постоянной угрозой быть накрытыми и жестоко наказанными. На них решались по необходимости лишь самые насущные вопросы, неотложные текущие - и то наспех, в срочном порядке. Не оставались без всякого внимания и вопросы разделения. Но они требовали иной обстановки, иных условий для своих решений, а главное - для устранения происшедших разделений и разногласий.
С момента установления в России религиозной свободы открылась широкая возможность покончить со всякими разделениями и раздорами в старообрядчестве. "Золотой" период в истории старообрядчества представляет собою действительно золотую полосу многочисленных попыток и усилий объединить все старообрядчество в единую нераздельную Церковь.
1. В первую очередь нужно было покончить с так называемым "неокружническим" раздором, существовавшим внутри самой белокриницкой иерархии. Это была наиболее ощутимая и свежая рана Церкви. Ее требовалось прежде всего залечить, ибо на нее указывали и ее ставили препятствием к единению и другие старообрядческие согласия: беглопоповцы, беспоповцы и единоверцы. Было немало усилий к прекращению этого раздора и в предыдущие периоды, начиная даже с самого возникновения его. Особенно много забот о сем проявил московский архиепископ Антоний, а позднее - епископы Арсений Уральский и Иннокентий Нижегородский. Но они не имели решительного и окончательного успеха, и только потому, что не улеглись еще страсти раздора, бурлил еще во многих дух вражды и непонимания одним другого. А взошедшее солнце свободы в такой яркой степени осветило былое "поле сражений" и все причины, из-за которых оно возникло, что для всех стало ясно, что совершенно не из-за чего разделяться между собой этим двум половинам церкви, именовавшим себя "окружниками" и "неокружниками", и что настал благоприятный момент покончить с этим разделением. Особенно это почувствовали и осознали миряне, сама паства - тело церкви. Уже в первую половину 1906 г. во многих епархиях произошли по этому делу совещания, съезды, соборы; из последних наиболее известны Гомельский (Могилевской губернии), Бендерский (Бессарабия) и Московский. На Гомельском соборе были еще многословные "прения", но на Бендерском (апрель 1906 г.) и Московском (1-5 июня) обсуждались и вырабатывались лишь "условия" соглашения и были подписаны "акты примирения" обеими сторонами. После них примирились бывшие "неокружнические" епископы Михаил Новозыбковский, Петр Бендерский, Кирилл Одесский и др. Это было действительно славное торжество мира церковного. Нужно отметить, что в нем деятельное участие принимали виднейшие представители "неокружников": Н.Т. Кадепов (Московский фабрикант), Ф.И. Масленников (рязанский купец) и П.П. Пастухов (юг России). Они заслужили титул "миротворцев". Раздор "неокружников" не был, однако, совершенно уничтожен: еще осталась некоторая часть не примирившихся раздорников, словно крохи под столом после обильной трапезы.