Почти с такой же программой организовались курсы пения при Московском Братстве Честного Креста под руководством Л.В К[...][498], тоже прекрасного знатока церковного пения. (Есть его собственного составления и издания "Азбука" по пению, очень ценная по содержанию). При Братстве же организовался и показательный хор под руководством Я.А. Богатенко, преподавателя церковного пения в старообрядческом Институте, богатого эрудита [...] и проникновенного методиста и исследователя по пению, главным образом, церковному, древнерусскому[499]. Во многих приходах организовались женские хоры - не только в городах, но и в селах, в станицах. Однако появление женских хоров в церквах за богослужением смутило некоторых старообрядцев, и вопрос о женском пении в церквах восходил на рассмотрение Освященных Соборов. Освященный Собор, состоявшийся в 1911 г., рассмотрел этот вопрос на основании церковно-богослужебных книг[500], святоотеческих творений и истории церковной, постановил: "Представить разрешение пения женщин в храме усмотрению епархиального епископа, соображаясь с обстоятельствами и общественным мнением"[501]. На местах, во всех епархиях, были разрешены епископами женские хоры. В годы войны (1914-1918 гг.) многие приходы обслуживались одними лишь женщинами и девицами, даже в Московских храмах пели девицы. Пение их было допущено в церквах самого Рогожского Кладбища, ибо и тут оскудел состав мужских певчих.

Еще задолго до только что названной войны, старообрядческое пение под руководством опытных его руководителей настолько выровнялось и окрепло, приняв свой настоящий, неискаженный вид, что такие его вдохновители, как вышеназванные Цветков и Богатенко, решили вынести его на оценку широкой публики: они стали устраивать в Москве и Петрограде, а также и в других городах публичные концерты старообрядческого пения. Первый концерт Цветкова с Морозовским хором (в 130 человек) был дан уже в 1908 г. в Большом зале московской Консерватории и в том же году и в Петрограде, в тамошней консерватории. Концерты имели блестящий успех. Если раньше к старообрядческому пению "православные" ценители, за редкими исключениями[502] относились отрицательно, признавая его скучным, тягучим, даже "гнусавым"[503], то теперь они были в большом восторге от него. Залы консерваторий были переполнены слушателями, среди них преобладала благодарная публика, достойные ценители пения: профессора высших учебных заведений - университетов, институтов, регенты и учителя певческих хоров, представители господствующего духовенства и, главное, профессора и преподаватели в консерваториях, а также преподаватели филармонического училища, синодального певческого училища. Все они отзывались похвально о старообрядческом пении, признавая его истинно церковным, подлинно религиозным, создающим настоящее молитвенное настроение.

Печать обеих столиц также оценила старообрядческое пение. Им заинтересовались даже дворцовые круги, и Морозовский хор был приглашен и придворную певческую капеллу в Петроград, где и пел вперемежку с дворцовой капеллой. "Одушевленно, могуче лилась древняя, как само христианство, церковная мелодия, перечувствованная и переработанная верующей русской душой, - отзывалась столичная пресса на старообрядческие концерты, - недаром же ученые наши композиторы видели в нашей старой церковной музыке близость с народной песней. Чувствовался в пении широкий простор полей русской родины, элегический, но могучий". Некоторые органы печати старый отзыв Мельникова-Печерского в его классических "Лесах" о старообрядческом пении на Иргизе: "Вот уж истинно ангелоподобное пение там. Стоим, бывало, за службой-то, всякую земную печаль отводит, никакая житейская суета в ум не приходит... Да, великое дело - церковное пение: душу к Богу подъемлет, сердце от злых помыслов очищает...". Концерты Морозовского хора повторялись в последующие годы, вызывая тот же восторг и похвалы[504].

Я.А. Богатенко начал выступать на публичной концертной сцене со своим хором при Московском Братстве позднее - с 1911 г., притом на первых выступлениях с демонстрацией лишь духовных стихов, псальм и собственного старообрядческого творчества. Это творчество отражает в себе или молитвенные и религиозные чувства, или поэтические пересказы библейских и евангельских событий, или же, наконец, заключают в себе исторические факты из эпохи гонений на старообрядчество. Пение этих стихов было не церковным, а домашним: распевались они во время праздничного отдыха и во время работы, при семейных торжествах и празднествах (во время, например, свадьбы), заменяя собою светские песни. Выступления свои Богатенко сопровождал объяснениями: это были концерты-лекции, знакомившие публику не только с характером пения стихов, но и с их историческим смыслом и происхождением. Выступления Якова Алексеевича с братским хором было встречено и оценено публикой и специалистами-знатоками, а также и печатью не менее восторженно, чем концертные демонстрации Морозовского хора. Потом г. Богатенко ввел в свои концерты и чисто церковное старообрядческое пение. Выступал он с братским хором не только в Москве, но и в Петрограде, Егорьевске, Ржеве и других городах, всюду имея неизменный успех.

В Петрограде устраивал "вечера песнопений" и свой местный хор - Громовского старообрядческого Кладбища, под управлением диакона Харлампия Маркова, и так же с большим успехом. Такие вечера песнопений начали устраиваться и в других городах местными старообрядческими хорами.

Ободренные и воодушевленные успехами на публичных выступлениях, господа Богатенко и Цветков осмелились демонстрировать старообрядческое пение даже на исключительно "православных" собраниях и съездах и в специально ученых учреждениях, впрочем, по нарочитым приглашениям. Так, на состоявшемся в Москве в 1910 г. всероссийском съезде хоровых деятелей был посвящен особый вечер для концерта Морозовского хора. Перед началом его Н.А. Богатенко прочел доклад "Забытое искусство", а П.В. Цветков перед исполнением каждого песнопения давал объяснение его характерных особенностей. Это демонстрирование старообрядческого пения перед лицом съехавшихся со всей России регентов и содержателей православных хоров, а также представителей разных ведомств и учреждений имело громадное значение. Уже на самом Съезде один из членов его прочел о церковном пении доклад, в котором решительно заявлял: "Необходимо вернуться к старинной церковной мелодии". Несомненно, что и многие другие члены съезда увезли с собою в свои захолустья такое же впечатление[505]. В 1912 г. на очередном всероссийском Съезде регентов и хоровых деятелей, состоявшемся тоже в Москве, выступил с докладом "О крюковом пении" уже представитель господствующей церкви, протоиерей В.М. Металлов - преподаватель пения Московской консерватории, в синодальном училище и археологическом институте. Он доказывал необходимость вернуться к древнерусскому церковному пению: "Старинные русские напевы, запечатленные в крюковом знаменном пении, обладают несомненными достоинствами и часто превосходят по своей выразительности (вполне доступной пониманию молящихся) современные церковно-музыкальные пьесы"[506].

В 1913 г. Я.А. Богатенко выступал с братским хором на юбилейном Археологическом Съезде в Москве, им был прочитан и доклад: "Русское духовное пение прошлых веков (церковно-богослужебное и домашнее)", который был напечатан в "Записках" Съезда. Даже такое совершенно светское учреждение, как музыкально-этнографическая комиссия в Москве, посвятила одно свое заседание выслушиванию доклада г. Богатенко о старообрядческом пении с демонстрированием последнего братским хором. Председатель названной комиссии, Н.А. Янчук, выразил даже пожелание, чтобы были снаряжены специальные научные экспедиции в такие старообрядческие места, как Заволжье, Стародубье, на Ветку, на Кавказ, в Сибирь, чтобы "обследовать и собрать устный материал, хранящийся в народном предании, так как этот материал исчезает год за годом, а молодое поколение старообрядцев, заражаясь новшествами, забывает старину". И старообрядцам г. Янчук пожелал: "Пускай же они не забывают своей родной старины, своих родных песнопений". Нашлись, однако, и в старообрядчестве некие "новогласы", которые пытались ввести в церковное пение некую гармонизацию, удваивая и утраивая голосовые созвучия. Но здесь они получили суровый отпор со стороны иерархии и самого церковного народа и не имели никакого успеха[507].