— Дети. Понимаешь, в такой ситуации стараешься не думать о них как о детях. Просто заложники. Но…

— Это дети.

— Да. И в данном случае это оказалось одним из факторов, благодаря которым мне удалось уговорить его сдаться. Он ведь любит свою семью. Да ты и сама слышала.

— Вопрос заключается лишь в том, как можно держать тех, кого любишь, под прицелом?

— Потому что он сломался. Что-то в нем надломилось, что-то очень важное. Он не был безумцем, да и гнева в нем тоже не чувствовалось. Это не было ни местью, ни наказанием. И это тоже задело меня за живое. Я чувствовала этого парня. Понимала, что он стоит на краю пропасти. Он просто не верил, что оттуда можно вернуться, — не верил, что он заслуживает этого.

— Но зачем забирать с собой близких?

— Без них он — ничто. Именно они составляют основу его бытия. И он не хотел умирать без них. Значит… — Фиби подняла свой бокал, — надо было уйти всем вместе. — Выпив, она глубоко вздохнула. — Ему не везло больше года. Он просто потерял почву под ногами. Карьера, семья — все это вдруг оказалось под угрозой. Жене был нужен более просторный дом, старшая дочь хотела свой автомобиль, а ему так и не удалось получить профессорскую ставку. Обычно люди начинают бороться или искать другие варианты, а он просто опустил руки. И так весь год. Жене приходилось одной вести дом и заниматься детьми, потому что он упал духом настолько, что не мог ей даже помочь. В конце концов это так ей надоело, что она подала на развод. «Связи распались, основа не держит». Он не смог удержать это все.

— Благодаря тебе они получили шанс попробовать еще раз.

— Ты права. Хорошо, что никто не умер. Главное тут — умение слушать.

— Умение слушать — часть нашей работы, — Лиз тоже подняла свой бокал.

— А ты всегда хотела стать полицейским?

— Я хотела стать рок-звездой.

— Ну, кто этого не хотел?

Лиз рассмеялась:

— Я действительно играла пару лет в одной группе, когда училась в университете.

— Серьезно? И что ты делала?

— Играла на волынке, сестренка. А еще я была безумно влюблена в гитариста. У нас с ним были большие планы на будущее — знаешь, из тех, которые строишь, когда тебе только двадцать и которые потом оборачиваются ничем. Это были грандиозные планы. Мы строили их в те редкие моменты, когда не трахались как кролики.

— Университет, — вздохнула Фиби. — Славные были деньки. А что случилось с гитаристом?

— Он бросил меня. Точнее… Он просто самоустранился. В один момент. Когда меня изнасиловали.

— Прости.

— Было там одно местечко — в паре кварталов от нашего прежнего жилья. Бесконечные вечеринки и развлечения. Представляешь?

— Да, вполне.

— Я была на парковке, когда эти двое бросились на меня. Затащили в заднюю часть фургончика — и все это с каким-то безумным смехом. Потом занялись мной, пока третий вел машину. Через некоторое время они поменялись, и так без конца. Не знаю, сколько раз это было, потому что я отключилась уже после первой серии. Затем они просто вышвырнули меня на обочину. Я брела вдоль дороги в состоянии шока, одежда на мне висела клочьями. В общем, полный набор. Там меня и подобрала патрульная машина. — Она глотнула вина, чтобы смочить горло. — Ну вот. Потом они их поймали, всех троих. Я постаралась их как следует запомнить — пока не отключилась. Я подробно описала их копам, а потом еще и опознала. Пожалуй, самое трудное из всего, что мне доводилось делать, — стоять там и смотреть через стекло на этих ублюдков. А что гитарист? Ему это оказалось не по силам. Он не мог прикоснуться ко мне, не мог даже смотреть на меня. Слишком много для него, так он сказал. С тех пор я уже не хотела быть рок-звездой.

— И сколько им дали? Этим ублюдкам?

— Они и сейчас там, — Лиз невесело усмехнулась. — Эти идиоты перевезли меня на своем фургончике через границу штата, в Южную Каролину. Получилось, изнасиловали меня в двух штатах, вдобавок были все пьяны, а еще и кокаин в машине… Ну а я ушла из группы, чтобы с головой окунуться в гламурную жизнь полиции.

— Что ж, мы от этого только выиграли.

— Ладно, про дела поговорили. Теперь расскажи мне о том парне с клевой фигурой. Между вами что-то есть?

— Похоже на то, но я еще сама не знаю, что именно, — Фиби в задумчивости оперлась рукой о стол. — Я давненько не практиковалась. Ребенок, работа, неприятные воспоминания от первого замужества. Но этот парень чертовски обаятелен.

— Я заметила. А как насчет секса?

Фиби только фыркнула:

— Ты попала как раз в точку.

— Здоровый секс — одно из самых больших удовольствий в жизни. Старайся получить его от каждого, кто в должной мере выглядит мужчиной. Впрочем, если тебе не хочется рассказывать…

— Ну почему? — У нее уже так давно не было подружки ее возраста, поэтому Фиби решила поделиться сокровенным: — Прошлым вечером…

Она вкратце описала свой визит к Дункану.

— И он остановился? Ты уже готова была получить свое на этой веранде — что само по себе, заметь, очень сексуально, — а он остановился?

— Не хватило каких-нибудь тридцати секунд. — Фиби осторожно покрутила больным плечом. — Если бы я не повернулась так неловко…

— Надо же, как романтично и сексуально! Я вот думаю, много ли парней смогло бы обуздать себя в такой момент?

— Мне нужно получить разрешение от невестки, чтобы довести это дело до конца. Как-никак она моя медсестра.

— Могу ли я позаимствовать его после того, как у вас все сложится? Нет, Фиби, если серьезно, то я думаю, что продолжение должно запомниться вам надолго.

— Я тоже так думаю. Слушай, мне пора домой. Ребенок ждет. Но в следующий раз мы обсудим твою сексуальную жизнь.

— Ну, это у нас много времени не займет. Мою сексуальную жизнь вполне можно обсудить за пакетиком орехов… Может, у Симпатичного Парня есть приятель?

— Я спрошу.

— Скажи ему, я свободна.

Фиби как раз выходила из машины, когда на дорожке показалась Лорелей Тиффани со своим невероятно глупым псом. Сегодня на нем был ярко-розовый поводок, что прекрасно сочеталось с ансамблем миссис Тиффани — туфлями на шпильке, маленькой шляпкой, коротким жакетом и брюками капри.

— Добрый вечер, миссис Тиффани. Как поживаете? Как Максимилиан Дюпре?

— Мы как раз собирались прогуляться в парке, — миссис Тиффани изучающе посмотрела на Фиби сквозь стекла своих модных очков. — А вы, я вижу, домой?

— Да, мэм. Сегодня я задержалась дольше обычного.

— Смотрю, получили назад свою машину?

— Боюсь, только для того, чтобы в скором времени устроить ей подобающее погребение.

— Мой дядя Лусий как-то раз похоронил целый «Кадиллак» на соевом поле неподалеку от Макона. Так мне, во всяком случае, сказали.

— Да, нелегко ему, должно быть, пришлось.

— Что вы хотите, это же дядюшка Лусий. А я видела вас сегодня по телевизору.

— А, этот случай в Гордонстоне…

— Сумасшедший, пытавшийся застрелить своих близких в этом крохотном домике. Да-да, я смотрела. Знаете, для телевидения вам бы следовало одеваться немного иначе. Яркие цвета — вот что делает облик женщины. И побольше румян. Вы же не хотите выглядеть совсем тусклой и бесцветной?

Как ни странно, но именно сейчас, стоя рядом с ней на тротуаре, Фиби почувствовала себя тусклой и бесцветной.

— Конечно, нет. Но я же не знала, что попаду на телевидение.

— Вы должны быть всегда к этому готовы, — миссис Тиффани многозначительно покачала своим ухоженным пальцем. — Не забывайте об этом и всегда носите с собой румяна. И тогда ваше появление на телевидении произведет должный эффект и вы легко сможете подыскать себе мужа. Мужчины обожают женщин с розовыми щечками.

— Постараюсь не забыть. Желаю вам с Максимилианом Дюфре приятной прогулки.

Уже по дороге к дому Фиби услышала, как миссис Тиффани едва ли не пропела ей вслед:

— И вам спокойной ночи!

Оглянувшись назад, Фиби увидела проходящего мимо мужчину. На мгновение козырек его кепки повернулся в сторону миссис Тиффани. На мужчине была темная ветровка, а через плечо у него висели две фотокамеры. «Какой-нибудь турист», — лениво подумала Фиби, хотя что-то в этой фигуре показалось ей смутно знакомым.