– И где она теперь?

– Где-то на севере, лежит на дне лагуны на катере моего брата Марко.

– Что же случилось?

– Легко сказать. – Она пожала плечами. – Марко имел связь с обществом албанских беженцев в Таранто. Один из них, по имени Рамиз, узнал о Мадонне от своего двоюродного брата, который жил в Таме. Это небольшой город в десяти милях по реке от моря.

– И они решили пойти и забрать ее?

– Черная Мадонна не просто обычная статуя, Пол! – серьезно ответила она. – Она олицетворяет последнюю надежду, которая осталась у Албании в этом страшном мире. И они поняли, какой потрясающий моральный эффект будет достигнут, если в итальянской прессе будет объявлено, что статуя благополучно достигла Италии.

– И вы пошли с ними?

– Там нетрудно пройти, потому что албанский военно-морской флот очень слаб и проникнуть в болота не составляет проблемы. Мы поместили статую в заранее приготовленное место на первую ночь. Но, к несчастью, на следующее утро мы напоролись на патрульную лодку. Поднялась стрельба, и наш катер был серьезно поврежден. Он затонул в небольшой лагуне, а мы спаслись на надувных лодках. Они охотились за нами почти весь день. Вечером Марко застрелили. Я не хотела бросать его тело, но у нас не было выбора. К ночи мы добрались до берега, и Рамиз украл рыбачью лодку. Вот так мы и ушли оттуда.

– А где же теперь этот Рамиз? – спросил Шавасс.

– Где-то в Матано. Он мне звонил вчера в Рим и просил встретиться в отеле на набережной. Понимаете, он хочет добраться до затонувшего катера.

Шавасс с недоверием вглядывался в ее лицо.

– Вы хотите сказать, что предполагаете вернуться туда, в эти проклятые болота?

– Да, такова общая идея.

– И только вдвоем, вы и Рамиз? – Он покачал головой. – Вы не продержитесь там и пяти минут.

– Может быть, и так, но попробовать следует.

Он попытался возразить, но она предостерегающе подняла руку.

– Я не собираюсь прожить остаток жизни с мыслью о том, что мой брат погиб ни за что, когда я могу сделать хотя бы попытку. Мы, Минетти, – гордая семья, Пол. Мы заботимся о наших мертвых. Я знаю, что хотел сделать Марко, и я осталась одна, кто бы мог совершить это.

Она сидела, гордая и прекрасная, с лицом, бледным при свете лампы. Шавасс взял ее за руку, потянулся к ней и нежно поцеловал в губы.

– А эта лагуна, где затонул катер, вы знаете, где она?

Девушка кивнула, слегка нахмурясь:

– А зачем вам это?

– Уж не думаете ли вы, что я пущу вас туда одну?

На ее лице отразилось полное замешательство.

– Но почему, Пол? Приведите мне хотя бы одну причину, по которой вы собираетесь рисковать ради меня?

– Ну, скажем так, мне уже надоело целую неделю шляться по пляжу без дела. А этот парень, Рамиз, у вас есть его адрес?

Она вынула обрывок бумаги из сумочки и передала ему.

– Не думаю, чтобы это было далеко отсюда.

Он положил бумажку в карман.

– Ну ладно, идем!

– К Рамизу?

Шавасс покачал головой.

– Нет, это позже. Сначала мы увидимся с моим лучшим другом, это как раз тот человек, который нам нужен. Он не обременен излишней чувствительностью, знает албанский берег как свои пять пальцев, и у него самый быстрый катер на всей Адриатике.

В дверях она повернулась и изучающе посмотрела на Пола. В ее глазах что-то светилось, и щеки порозовели. Она снова стала прежней, уверенной в себе.

– Все будет хорошо, мой ангел. Обещаю вам.

Он взял ее руку, поднес к губам, потом открыл дверь и мягко толкнул ее в коридор.

Воздух в комнате все еще был пропитан сигаретным дымом, но самих игроков в комнате уже не было. При свете прикрытой абажуром лампы на столе была развернута карта Дринского залива на албанском побережье, изданная британским адмиралтейством. Над ней склонились Шавасс и Орсини, а Франческа сидела рядом с ними.

– Река Буна берет свое начало из озера Скутари, или Шкодер, как они теперь его называют, и течет к побережью, – заметил Орсини.

– Ну а что насчет этих прибрежных болот? Они на самом деле такие паршивые, как говорит Франческа?

Орсини кивнул:

– Просто адское место. Путаница узких проток, лагуны с соленой водой и малярийные болота. Если точно не знать, где смотреть, можно годами искать эту лагуну и не найти.

– А живет там кто-нибудь?

– Только немногие рыбаки и охотники, в основном местные люди, геги. Коммунисты ничего не сделали хорошего и для этой части страны. Вся эта территория всегда была местом для укрытия беглецов.

– Ты хорошо знаешь эти места?

Орсини ухмыльнулся.

– Я сказал бы, что хожу в эти болота по меньшей мере дюжину раз в год. Пенициллин, сульфонамид, оружие, нейлон. Можно заработать кучу денег, а албанский военно-морской флот не в силах этому воспрепятствовать.

– Но это рискованный бизнес!

– Да, но для любителей. – Орсини обернулся к Франческе: – А этот парень, Рамиз, чем он зарабатывает на жизнь?

– Он художник. Мне кажется, он ходит в море только по уик-эндам.

Орсини воздел взор к потолку и всплеснул руками.

– О Боже, ну и дела! Тогда это настоящее чудо, что он доставил вас в безопасности в Италию, синьорина!

Открылась дверь, и вошел Карло с кофейными чашками на подносе. Он роздал их всем, и Шавасс с удовольствием отхлебнул кофе. Нахмурившись, он рассматривал на карте главную протоку, а потом повернулся к Франческе.

– Вы уверены, что точно знаете, где затонул катер? Эти лагуны так похожи одна на другую.

– Но Марко несколько раз пересек ее, прежде чем наш катер был потоплен, – ответила она, – и я запомнила ее.

Орсини подвинул к ней клочок бумаги и карандаш, и-она набросала очертания лагуны. Он внимательно рассмотрел рисунок и определил положение лагуны на карте, а потом нарисовал круг в центре, выпрямился и улыбнулся.

– Вот где-то здесь.

Шавасс быстро взглянул на рисунок.

– Примерно в пяти милях в глубь берега и в трех-четырех милях от этого городишки Тама. А что там теперь?

– Когда-то это был небольшой, но процветающий речной порт, но пришел в упадок, когда начались распри между Албанией и другими странами-сателлитами. – Орсини провел пальцем по реке на карте и продолжал: – Река Буна составляет часть границы между Албанией и Югославией. Почти на всем протяжении река запущена и главное русло заилено. Поэтому вам необходимо иметь в виду, что эстуарий и дельта реки заходят далеко внутрь материка, до самой Тамы.

– А вы можете доставить нас туда?

Орсини обернулся к Карло:

– Как ты думаешь?

– У нас никогда не было неприятностей. А зачем они нам теперь?.

– А почему бы вам не пойти на некоторый риск? – сухо заметила Франческа.

Орсини пожал плечами.

– Для каждого человека смерть – это последний рубеж. И каждый может выбирать свое время.

– Но у нас остается нерешенным вопрос о цене, – сказал Шавасс.

– С этим не будет проблем, – быстро вмешалась Франческа.

– Синьорина, прошу вас!

Орсини взял ее руку и поднес к губам.

– Я делаю все это, потому что так хочу, и ни по какой другой причине.

Она готова была расплакаться, и Шавасс быстро перебил:

– Но один вопрос насчет Рамиза мне кажется сомнительным. Вы уверены, что это был его голос по телефону?

Она кивнула.

– Он родом из провинции Влёра. У них такой характерный акцент. Я уверена, что это был он.

Шавасс решил, что для Рамиза все это не очень хорошо. Сигурми могла без особого труда его выследить. Может быть, они заполучили тело Марко Минетти или, что более вероятно, захватили в свои руки людей, причастных к похищению Мадонны в самой Албании. У каждого человека есть свои пределы терпения боли. И если этот предел превзойден, многие вынуждены сказать все, что им известно, прежде чемумереть.

И вполне естественно, что албанское правительство постарается сделать все возможное, чтобы отыскать Мадонну. Ее исчезновение означало бы серьезную потерю политического престижа власти, тем более что известно, что она находится на их собственной территории.