В городской сутолоке сновали грузовики, такси, автобусы, частные автомобили.

Сэм вышел из каменного парадного многоквартирного дома. До его машины — полквартала. Что ж, может, он до нее дойдет, а может, и нет. Он не смотрел по сторонам. Каждый новый шаг его удивлял, даже пугал. Сэм влез в свою машину. Она вздрогнула от прикосновения его рук.

Уорнер выскочил с черного хода, свернул в боковую улочку, подбежал к машине, в которой сидел Рейли, и на ходу захлопнул дверцу.

Тут с места сорвалась третья машина, из которой просматривались оба выхода.

На улице сновали машины.

«Теперь? — спрашивал себя Сэм. — Нет. Теперь? Нет». Он знал, что за ним следует машина. Он свернул на запад, потом на север, потом снова на запад.

— Спокойно, — говорил Уорнер.

— Ты сам знаешь, что это не так просто, — отвечал Рейли. Оба были поглощены своим делом и назад не оглядывались.

Сзади Малыш спрашивал Амбиелли:

— Когда пойдем на сближение, босс?

Амбиелли, ловко крутя баранку краденой машины, сказал:

— Когда останемся одни.

Он хмурился, а Малыш зарычал.

— Мы от них быстро отделаемся, — успокоил его Амбиелли.

Марта звонила по телефону.

— Я не могу занимать линию, — решительно говорила она. — Пожалуйста, пришлите кого-нибудь ко мне.

«Еще нет?» — спрашивал себя Сэм. Он даже решился на обман. Но тут же понял, что это глупо. Их не провести.

— Он пытается их провести, босс, — заметил Малыш.

Амбиелли закусил губу.

— Он едет на озеро, босс.

— Если бы только он от них сумел отцепиться, тогда бы и я мог поехать туда.

— Она там, босс?

— Вероятно, — кивнул Амбиелли, а сам все хмурился.

Оказывается, когда остаешься в одиночестве, слезы льются сами собой. Можно вволю наплакаться, пока самой не покажется глупо.

Всю свою злость на Сэма она обрушила на его лачугу. Она выберется отсюда. Такая молодая, красивая, — да разве ее тут удержишь? Ни за что. Она приложит все свои силы, она обрушит всю свою ярость. Они никогда не испытала на себе физическую боль заточения. И не могла в нее поверить.

Кэтрин обнаружила, что дверь прочная, тяжелая, в замке она разобраться не смогла. С двойным языком. Ковыряясь в замке, она сломала кухонный нож, и только тут поняла, как опасна летящая сталь. Она подумала было о болтах, на которых подвешены петли, но они были снаружи. Нет, через дверь ей не выбраться.

Окна забиты досками, причем они прибиты снаружи. Она подняла раму, но чем вышибить деревянный барьер? Она ударила его стулом. Бесполезно. Нужно бы поддеть рычагом, но под рукой не оказалось ничего тонкого и в то же время острого. Она накинулась на доски с кухонным ножом, но дерево было прочное. С таким оружием ей не проковырять дырки шире дверного глазка.

Правда, можно выбить стекла в высоких задних окнах. Но ей ни за что не протиснуться в отверстие восьми дюймов шириной.

Она набросилась на стены. Опять то же самое: нет ничего под рукой. Где-то непременно должен быть топор или резак. Но его, наверное, убрали. И молоток тоже. Он вынес их за дверь, где она их не достанет.

Дымохода здесь нет, а в дырку, пробитую в крыше для трубы печки-стремянки, ей не пролезть.

— Крыша?

Через крышу тоже не выбраться. Только руки полны заноз. Сэм Линч — настоящее чудовище!

Всё это какое-то кошмарное безумие. Не существует никакого Амбиелли, Никакого волка. Есть только сумасшедший по имени Сэм Линч, который сам не знает, что делает, и не только не спасает ее, а, напротив, становится причиной всех неприятностей, которые с ней случились.

«Ну и идиотка! — думала она. — Романтичная маленькая идиотка! Да если я когда-либо вырвусь... »

Но вырваться она не могла.

В голову лезли жуткие мысли. Сначала об огне. Она сгорит! Она бросилась к железной печке. Но железка, которой открывают конфорку, исчезла.

Может, кто-нибудь будет проходить мимо: нужно следить за улицей. Она присела у окна и выглянула сквозь щели между досок. Отсюда видны одни листья и кусочек холма, круто обрывающегося к озеру. Шоссе, если оно и есть поблизости, должно быть где-то там, наверху. Отсюда его даже не видно.

Может, она что-нибудь услышит. Поначалу кажется, будто здесь, в гуще деревьев, царит полная тишина. А потом начинаются эти жуткие таинственные звуки: кто-то скребется, чем-то шуршит, скрипит. Змеи? Она утешала себя, что в эту темницу даже змея не проберется.

Ей не выбраться...

Сэм вернется. Непременно. Он должен вернуться. И не такое уж он чудовище. А ей лучше не суетиться, а чем-нибудь заняться, чтобы не думать об этих волках в лесу, змеях в траве, психах в городе. Она встала и перемыла тарелки.

«Ну и пусть ты заперта в этой глухой дыре, — страстно убеждала она себя. — Ну и что из этого?»

Добравшись до кофейника, она выпила капельку кофе. Эту грязную, хлипкую, совершенно незнакомую ей керосинку она зажигать побоялась, поэтому пила кофе холодным.

Весь день она либо лежала, к чему-то прислушиваясь, что-то обдумывая, либо наблюдала за улицей, либо суетилась по лачуге. Поблизости не было ни души. Сэму Линчу на нее плевать. Все-таки с самого начала она была права. Он работает на Амбиелли, если такой человек существует.

Да и что Сэму Линчу о ней беспокоиться? Такому человеку, как Сэм Линч? Алэн считает его чуть ли не мошенником. А принципы у него почти мошеннические. Что ему до какой-то там Кэтрин Солсбери?

Обращается он к ней не иначе как «сестра». Чудак. А она-то, маленькая тщеславная идиотка. Бог знает что из себя возомнила. Что могло его в ней привлечь? Что? Она задумалась, стараясь быть объективной.

«Он, скорее всего, работает на Амбиелли. (Просто у него есть совесть.) Нет, не может быть. Либо он сумасшедший, который воюет с собственными видениями, либо и в самом деле оказался в ужасном положении. А все из-за того, что я ему небезразлична».

Сэм стар. К ней он даже не прикоснулся, и она, разумеется, этого совсем не хочет.

«Тут так просто все не объяснишь. Вот в чем загвоздка. И Алэн бы не знал, что подумать», — пронеслось у нее в мозгу.

О, если бы только пришел Алэн! Алэн знает, как ведут себя герои.

«Все очень просто, если ты знаешь, как стать героем, — в волнении думала она. — Прежде всего, тогда тебе ясно, когда надо умирать».

Сэм твердит, что не хочет умирать. Что ж, она тоже не хочет...

Она лежала на кровати с широко раскрытыми глазами. В углах комнаты притаилась тьма. В этой забитой досками хибаре всегда мрачно. А что ей делать, когда спустится непроглядная ночь?

Ничего. Спать. Она села на кровати, полная решимости и упрямства.

Какой толк от страха? Он лишь затмевает рассудок. Она чиркнула спичкой и зажгла лампу. На мгновение в лачуге стало теплей и уютней. Она взяла лампу в ванную, умылась, причесалась, почистила смятую коричневую юбку. И сама себя не узнала в зеркале: лицо осунулось: выступили скулы. «Старею, — подумала она. — Старение в лесу». Она засмеялась, но одиночество быстро гасит смех.

«Черт возьми, неужели я так боюсь этой старой керосинки? Сделаю себе ужин. Хочется горячего. Сварю-ка кофе».

Она направилась в большую комнату и тут наконец услыхала шум машины.

Солсбери стоял в грязной телефонной будке.

— Марта? Они звонили? — кричал он в трубку.

— Да, Чарлз, — моментально отозвалась Марта. — Звонил мистер Рейли. Они потеряли Сэма Линча. Из-за какого-то лихача в них врезался грузовик. Он считает, что этот лихач — Амбиелли. Где вы?

— Мы попали на противоположный берег озера. Линч не предупредил, где сворачивать. Теперь нам придется объезжать вокруг. Полиция?..

— Тут сейчас человек от них.

— Ты ему всё рассказываешь?

— Да, Чарлз.

— Я тебе позвоню.

Когда Солсбери повесил трубку, ему пришло в голову, что разговор между ним и женой сводился к смелому, откровенному обмену неудачами. Оба не щадили друг друга, не подбадривали. И все равно они сильные, они верят.