— Старый Мейер? — Я громко расхохотался. — С его-то скользкой репутацией? Удивлен, что они выбрали его.

— Да, мне тоже кажется, что у него весьма сомнительная репутация, — ответил генерал. — Он частенько попадал в переделки, это всем известно. Хотя бы тот прошлогодний скандал с правительством Испании, когда он продал оружие баскским террористам. Его имя не сходило с первых полос газет день или два, и его запомнили те, кто интересуется оружием.

В это можно было поверить, и я спросил:

— А какая роль отводится мне?

— Вы должны делать то же, что и раньше. Работать в качестве агента Мейера. Они найдут, что вы им вполне подходите. Извините, Воген, но от вашего прошлого остался такой запашок, что они вас нюхом учуют.

— Очень любезно с вашей стороны. А что, если от меня потребуют услуг наемника-инструктора? Например, обучать обращению со специальным снаряжением? Так может случиться, вы же сами знаете.

— Надеюсь, что так и будет. Я хочу, чтобы вы проникли к ним как можно глубже и узнали все, что нужно, потому что мы разыскиваем это золото, Воген. Мы не можем позволить им хапнуть такой крупный кусок. Это ваша главная задача — найти, где оно находится.

— Что-нибудь еще?

— Любая информация, которую вы можете собрать по мелочам об организации, лицах, именах, явках. Все, о чем не говорят вслух. Было бы совсем хорошо, если бы вы смогли добыть для нас Майкла Корка, если появится такая возможность, или кого-нибудь другого с такими же убеждениями, из тех, кто вам попадется.

Я медленно, с расстановкой спросил:

— Что вы подразумеваете под словом «достать»?

— Не валяйте дурака, мой мальчик, — сказал он, и теперь в его голосе зазвучал металл. — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Если Корк и его друзья хотят сыграть с нами в эту игру, то они должны знать, что их ожидает.

— Понимаю. А как Мейер будет участвовать во всем этом?

— Он будет полностью сотрудничать с нами. Поедет в Северную Ирландию, когда потребуется. Будет помогать вам всеми доступными средствами.

— Как вы добились этого маленького чуда? Насколько я помню Мейера, он всегда предпочитал не высовываться.

— Все очень просто: ему требуется ежегодное обновление лицензии на торговлю оружием, — ответил генерал. — Кстати, я должен подчеркнуть одно обстоятельство. Несмотря на то, что вы будете получать вознаграждение и надбавки в соответствии с вашим званием, не может быть и речи о восстановлении ваших прав и возвращении в строй.

— Другими словами, если я окажусь в канаве с простреленной головой, это будет всего-навсего еще один чей-то неопознанный труп?

— Точно. — Он быстро поднялся и поправил шляпу. — Но я что-то заговорился. Через полчаса губернатор пришлет за мной сторожевой корабль, чтобы забрать меня обратно в Афины. Так что же вы решили? Немножко попотеть и поработать — или торчать тут еще пятнадцать лет? — И он обвел тростью камеру.

Я спросил:

— У меня на самом деле есть выбор?

— Благоразумный мальчик! — Он широко улыбнулся и постучал в дверь. — Лучше пойдем со мной.

— Как, прямо сейчас?

— Я привез из Афин подписанное распоряжение о вашем освобождении.

— Вы были так уверены?

Он пожал плечами:

— Скажем так, мне очень хотелось привлечь вас на свою сторону.

Ключ повернулся в замке, дверь открылась, сержант козырнул и отступил в сторону.

Генерал двинулся вперед, но я остановил его:

— Один вопрос, сэр...

— Что еще?

— Вы и вправду из Королевской военной транспортной службы?

Он мило улыбнулся:

— Из весьма важного подразделения этой службы, мой дорогой Саймон. Я думал, вы сами догадаетесь. А теперь пошли. Надо поспешить успеть на самолет британских ВВС, который я заказал из Афин.

Так, значит, я снова Саймон? Он вышел в коридор; сержант стоял и терпеливо ждал, пока я окидывал взглядом камеру. Будущее не слишком заманчиво, но уж лучше там, чем здесь.

Он снова нетерпеливо позвал меня, уже наполовину поднявшись по лестнице. Я двинулся вперед, и дверь позади меня с лязгом захлопнулась.

Я впервые встретил Мейера в одном из самых маленьких оманских государств в июне 1966 года. Оно называлось Рубат; там имелись правитель — султан, единственный портовый городок и сорок тысяч квадратных миль унылой пустыни, где обитали люди, которых в военной среде называют обычно «воинственными племенами» или «непокорными туземцами».

Эта страна ничем не могла бы привлечь внимания, если бы не нефть; нефтяные доходы позволили султану, помимо трех «роллс-ройсов», двух «мерседесов» и одного «кадиллака», помимо американских друзей, которых в те времена там не слишком-то любили, иметь еще и шефа полиции. А я был рад этой работе, пусть и временной, зависящей от политической обстановки.

Однажды в послеобеденное время я был срочно вызван во дворец главным министром султана, Гамалем, который, кстати, приходился ему племянником. Это было крайне неожиданно, потому что здесь во время дневной жары жизнь полностью замирает.

Придя в офис, я увидел его сидящим за письменным столом; напротив располагался Мейер. Я никогда не знал настоящего возраста Мейера, потому что он был из тех, кто всегда выглядит на шестьдесят.

Гамаль произнес:

— Майор Воген. Мистер Юлиус Мейер.

— Мистер Мейер, — вежливо сказал я.

— Немедленно арестуйте его и держите под усиленной охраной в главном полицейском управлении до моего распоряжения.

Мейер уставился на меня сквозь очки в стальной оправе. Копна нечесаных седых волос, обтрепанный воротник, помятая рубашка — ни дать ни взять музыкант-неудачник. Лишь после я понял, что он просто намеренно прибеднялся, хоть вовсе и не был бедным.

— По какому обвинению? — поинтересовался я.

— Импорт оружия без лицензии. О деталях я расскажу позже. А теперь уберите его отсюда. Мне надо работать.

Когда мы ехали в город на джипе, Мейер, то и дело утирая пот с лица, бубнил:

— Ужасная, ужасная вещь — весь этот обман, мой друг. Я думаю, все идет к тому, что уже никому нельзя доверять.

— А по какому случаю вы обратились к нашему уважаемому главному министру?

Он пришел в состояние крайнего возбуждения и замахал руками, словно большая взъерошенная птица.

— Я этим утром приехал из Джибути с пятью тысячами армейских карабинов, все в отличном состоянии, очень хорошие. Еще пятьдесят автоматов Брена, двадцать тысяч комплектов боеприпасов, и все по его заказу.

— И что же случилось?

— Сами знаете что. Он отказался платить и арестовал меня.

Мейер хитровато взглянул на меня, постарался улыбнуться и снова принял несчастный вид.

— Такое обвинение! А что случится, если он захочет обмануть меня? Какое наказание за ввоз оружия?

— Здесь долгие годы была британская колония, поэтому они предпочитают виселицу. Султан любит делать из этого публичное представление на главной площади, чтобы воодушевить остальных.

— Бог мой! — мученически застонал он. — Теперь я буду посылать вместо себя агента, клянусь!

При других обстоятельствах это заставило бы меня громко расхохотаться.

Я запер Мейера, как было приказано, пошел к себе в кабинет и, зная нрав Гамаля, тщательно обдумал все дело, что заняло целых пять минут.

Придя к неизбежному выводу, что в государстве Рубат случилось что-то очень нехорошее, я покинул офис и поехал на набережную, где проверил наш совсем новенький пятидесятифутовый полицейский катер с дизельным мотором, готовый к выходу в море, с полными баками.

Банк, к сожалению, был закрыт, поэтому мне пришлось поехать в мой хорошенький маленький домик на окраине и откопать в углу сада, у цистерны, крохотный стальной сейф, в котором были отложены на черный день пять тысяч долларов шальных денег.

Когда я тронулся обратно в город, со стороны дворца послышался треск пулеметных очередей, что подтверждало: мои мыслительные способности не пострадали в Рубате, несмотря на жару и обстановку всеобщего загнивания.