Ничем хорошим от ситуации не пахло.

Пирс разрешил Гарри отсосать ему.

Тот отказался.

Веселье обернулось агрессией. Поднявшись, Пирс выдернул из брюк Гарри ремень, толкнул мальчика на стол и связал его руки за спиной. Мешковатые штаны были сдернуты до колен. Эрик вовсю подхлестывал приятеля. Гарри удалось повернуться к Дадли, который заметно полиловел лицом.

Он взмолился о помощи.

Дадли встал, и у Гарри мелькнула надежда, что кузен ему не откажет.

Дадли подкатился к двери.

— Ты куда, друган? — крикнул Пирс. — Не хочешь занять очередь на педика?

— Тошнит, — обернувшись, выдавил Дадли и вывалился из комнаты.

— Дубина стоеросовая, — буркнул Пирс.

Он развернул Гарри лицом к себе и сдавил пальцами его шею:

— Ну, теперь ты отсосешь у меня, гомик, или засунуть его в твою тощую задницу?

Он все сильнее сжимал руки, пытаясь заставить Гарри наклониться, и тогда мальчик сорвался.

Миг спустя незваные гости исчезли, словно их и не было. Гарри подтянул штаны и шаткой походкой выбрался из комнаты, задыхаясь и держась за горло. Дадли блевал в туалете. Гарри доковылял до раковины и напился воды из-под крана. Потом его тоже вырвало.

В таком состоянии он побоялся покидать дом, но и оставаться внутри было страшно.

Гарри посмотрел на обнимающегося с унитазом Дадли; живот толстяка ходил ходуном, извергая содержимое в жутких спазмах.

— Я возвращаюсь к себе, — дождавшись небольшого антракта, сообщил он. — От твоих дружков я уже избавился. Посмей только подойти ко мне, сволочь, — убью.

Дадли кивнул и снова согнулся в приступе рвоты.

У себя Гарри забаррикадировал дверь столом и комодом и без чувств упал на постель.

Инцидент не предали огласке. Петуния позднее упоминала, в каком шоке была мать Пирса, обнаружив, что ее пьяный сын отыскался в Экзетере и не смог вспомнить, как туда попал. Дадли не проронил ни слова. От Гарри он шарахался, как от чумы. Изобилующие прежде оскорбления прекратились. Два дня спустя Гарри нашел у себя в комнате бутыль с водой. Он с сомнением понюхал горлышко, но вода оказалась самой обыкновенной. Возможно, в Дадли все же заговорила совесть.

К следующему лету Дадли обзавелся новыми друзьями. Петуния написала об этом Гарри. Вдобавок он занялся спортом, стал уделять особое внимание боксу и сильно похудел. Тетка сетовала, что от старых приятелей ее сын отказался, но возможно, оно и к лучшему: Пирса посадили за участие в пьяной драке.

Гарри никогда и никому не рассказывал о том, что с ним произошло.

Ни Рону, ни Гермионе, ни Дереку с Энди — своим первым сожителям в Брайтоне.

Вместо этого он занялся физической подготовкой и всерьез задумался о магии.

Он не собирался больше оказываться в подобной ситуации.

Мысли возвратились к попыткам создать волшебную палочку. Поработав за зиму над навыками в беспалочковой магии, Гарри снова почувствовал, как его притягивает яблоня. Ранние побеги на ней были упругими, гибкими, полными жизни. Вот оно — то, что он искал столько времени. Гарри ничуть в этом не сомневался. Отрезав приглянувшийся сучок, он отправился к Олливандеру.

Надев личину Алекса, Гарри зашел в магазин.

Тяжелый воздух был насыщен магией, в изломанных лучах, пробивающихся сквозь стекла, танцевали пылинки.

Наслаждающийся тишиной Гарри вздрогнул, когда появился Олливандер.

— Мистер Поттер! Надо же… Да-да! Выросли, как я погляжу. Пришла пора обзавестись новой палочкой?

— Да, сэр, — начал Гарри, изумившись, что старик узнал его, несмотря на личину; тот уже развернулся к своим стеллажам, бормоча под нос:

— Что у нас тут? Может… нет, нет, не думаю…

Гарри громко кашлянул, потом еще, когда в первый раз на него не обратили внимания.

— Это все пыль, — пояснил Олливандер, оборачиваясь. — Дышите носом, юноша, на то он вам и приставлен.

— Э-э… дело не в этом, сэр, — растерялся Гарри. Он вынул перо и сучок из сумки и положил их на кафедру, служившую Олливандеру прилавком.

Волшебник взглянул на них и резко поднял голову.

— Я хотел сделать ее сам, сэр, но ничего не получается. А теперь нашел вот это, — он поднял веточку, надеясь, что Олливандер не примет его за сумасшедшего, — и… это то, что мне нужно, сэр, и я не хочу ничего испортить. Вы ведь мастер своего дела, вот я и решился попросить о помощи. Я заплачу, разумеется, — добавил он на случай, если речи об одолжении идти не могло. Этикет магического мира по-прежнему оставался для него загадкой.

— Говорите, хотели сделать сами? С чего это вдруг, молодой человек? — сверкнул глазами Олливандер поверх полукруглых очков.

— Просто захотелось, — ответил Гарри, чувствуя себя преглупо, — наверное, есть какое-то заклинание, чтобы закрепить сердцевину, потому что она слегка болтается — не могли бы вы обучить меня ему?

— М-м. И что же, эти палочки работали?

— Ну… сперва я так думал, — покраснев, признал Гарри, — но оказалось, что у меня просто получалась… — он понизил голос, — э-э… беспалочковая магия, только я не сразу это понял, — было довольно стыдно просить совета у изготовителя палочек и в то же время утверждать, что не пользуешься его продукцией.

— Вот как? Беспалочковая магия? Что же вы умеете, юноша? Продемонстрируйте!

— Э-э… а что мне сделать? — смущенно спросил Гарри.

Острые глаза вновь цепко оглядели его.

— Есть тут одна палочка — липа с волосом из хвоста единорога. Призовите ее.

Странная просьба, но не для этого магазина. Гарри мысленно прощупал стеллажи, пытаясь почувствовать отдельные составляющие. Значит, так: он ищет дерево. Пол и прилавок чуть ли не завопили в ответ. Вот дурак! Нет, волосок из хвоста единорога вряд ли встретишь так часто, а стало быть, его легче выделить. Он задумался о единорогах и повторил призыв. Девять футляров вылетели с полок и стопкой легли на прилавок.

Олливандер мельком взглянул на них и вопросительно — на Гарри.

— Первая сортировка, — уточнил тот.

Посмотрев на футляры, он сосредоточился на породах деревьев, ощутил легкое притяжение и опустил ладонь на одну из коробочек.

— Эта, — твердо произнес он.

Открыв футляр, Олливандер вынул палочку.

— Очень, очень хорошо. Немногим такое удается. Вам подошла бы карьера изготовителя волшебных палочек, — пробормотал он.

— Это, должно быть, очень занимательно, — отметил Гарри.

— М-м. Что же, проходите, юноша, проходите! Время не ждет!

И он провел Гарри в рабочее помещение магазина.

Оно оказалось удивительно светлой комнатой со столом посередине; за ним сидели трое — девушка, мужчина средних лет и старуха с морщинистыми щеками.

Сидящие подняли головы, и Гарри слегка поклонился. Каждый работал над созданием волшебной палочки.

— Джемайма, дорогая, займешься магазином? А вы, Лотти, Альфрик, можете взять перерыв! И не перебивай, пожалуйста, Джемайма! Я тебе полностью доверяю. Держи ухо востро!

— Конечно. Хорошо, дядя, — заторопилась девушка, с любопытством поглядывая на Гарри. Проходя мимо него, она присела в реверансе.

Старуха тяжело поднялась и, бережно завернув незаконченную палочку в лоскут овчины, спрятала его в обычный олливандерский футляр и заперла в шкаф у стены. Покончив с этим, она подняла на Гарри глубоко посаженные глаза.

Наглядевшись, женщина кивнула Олливандеру.

— Приготовлю на ужин жаркое. Оставлю в духовке, чтоб не остыло, — сообщила она, улыбнулась Гарри, тоже учтиво присела и ушла, двигаясь весьма проворно для своего возраста и внушительных размеров.

Мужчина тоже убрал работу, отряхнул свой сюртук, кивнул оставшимся и покинул комнату.

— Наконец-то, тишина и покой! Прекрасно! — воскликнул Олливандер с таким чувством, будто его служащие обычно поднимали неслыханный шум.

— Мне так жаль, что вам пришлось прервать работу…

— Боже мой, да они вечно ноют, что я уже пятьдесят лет не даю им передышки! А Джемайма — она моя пра-пра-пра-правнучатая племяшка, знаете ли — обожает хозяйничать в магазине. Надеется унаследовать его, когда я, так сказать, отброшу коньки. И ведь унаследует, — добавил Олливандер. — Как вам такая идея? — серьезно поинтересовался он у Гарри.