Но вот что примечательно. Количество народоненавистников слишком велико, чтобы дело можно было свести только к обидам и обидевшимся. На страницы прессы и в эфир явно изливается латентная ненависть, до поры неосознаваемая даже самими ее носителями. Вспоминаю, как покойный Лев Гумилев на одной из своих лекций говорил о том, что во все времена и в любой стране обязательно наличествует некоторое число людей, формально принадлежащих к культуре этой страны, но воспринимающих ее враждебно. Пока эти люди более или менее рассеяны в обществе, ими, как опасностью, можно пренебречь. Сплотившись, они становятся опасны. Л.Н.Гумилев назвал это явление «антисистемой» .

Похоже, в сегодняшней России мы имеем дело именно с антисистемой, к тому же в достаточно сплоченной ее версии. Приходится признать: деятельность российской антисистемы не назовешь безуспешной. На этих страницах были проанализированы многие мифы о России. Эти мифы уже давно бы умерли естественной смертью, не предпринимай антисистема неутомимые усилия по их гальванизации. Это, разумеется, гипотеза. Но она достаточно правдоподобна.

Одно из главных условий счастья (в данной главе, напомню, речь идет о счастье и качестве жизни как объектах исторического изучения) — это чувство обновления жизни и движения вперед. Такое чувство порождает уверенность, что завтра будет лучше, чем вчера. Антисистема сделала все, чтобы это чувство осталось неведомо нашему народу и достигла известного успеха. Но не будем преувеличивать ее успех.

К числу важнейших плодов последнего пятнадцатилетия можно отнести появление огромного количества смелых людей. Они возникли словно бы ниоткуда, из робкой и забитой, как тогда казалось, советской массы, при первых же признаках оттепели 1986-87 годов. Их природная смелость до того пасовала перед безликостью, перед отсутствием лица. Лицо их устрашить, как оказалось, не могло. Эти люди — и есть новая России, пусть даже еще не осознавшая свою победу.

Чтобы переломить упаднические настроения, нужно не так уж много. Прежде всего, нам нужно вспомнить себя. У тысячелетней России счастливая историческая судьба и бесценный исторический опыт, у нее достойный зависти багаж, ни одной роковой червоточины и все козыри на руках.

Конечно, наций совсем без изъянов не бывает. Наш главный изъян — привычка ныть и жаловаться по поводу и без повода — сильно облегчил задачу тех, кто так умело навязывает нам, уже полтора десятилетия лет подряд, пораженческое самоощущение. Вместе с тем, мы впечатлительны и внушаемы, легко увлекаемся. И это наше свойство порождает надежду. Англичане, народ на редкость мучительной судьбы, сумели о ней забыть, сохранив память только о благородном и героическом. Они поверили своему гимну «Правь, Британия» ,[163] гласившему:

Поверили и стали соответственно себя вести и мыслить. Сильно помогли английские историки и эссеисты, прямо провозгласившие своей целью воспитание соотечественников. Нам стоит сделать выводы из этого примера.

Сегодня главная задача России — поднять дух нации, преодолеть уныние, преодолеть навязанные нам мифы, стереотипы, низкую самооценку, преодолеть катастрофическое сознание. Эта задача гораздо важнее любой другой отдельной задачи, стоящей перед Россией. Чтобы ее решить, нужно прежде всего менять образ страны. Никто не сделает это лучше, чем писатели, журналисты, социологи, публицисты, авторы учебников, педагоги, кинематографисты.

За те два с лишним года, между 1998 и 2001, пока эта работа печаталась в «Гранях» , случилось много всяких событий, но, увы, не произошло ничего, что сделало бы ее неактуальной. Дух российской нации сегодня, слава Богу, выше, чем три года назад, но только благодаря внутренним ресурсам самоисцеления. Все негативные мифы о России живы и делают свое вредоносное дело. Бодро выходят фильмы, изображающие Россию бандитской страной, где ни одно доброе дело добром не кончается. «Видные общественные деятели» , включая депутатов Госдумы, неутомимо ездят на Запад, где призывают тамошних дельцов не инвестировать в «эту страну» , а тамошних политиков — исключить ее из международных организаций. Если судить по западной печати, гастроли имеют некоторый успех.

Штампы этой печати о России 90-х обобщил в журнале «Foreign Policy»[164] Андерс Аслунд. С фактами в руках он высмеял наиболее нелепые, а именно: (1) Российская экономика разрушена; (2) Шоковая терапия не достигла цели; (3) Приватизация лишь породила новую коррупцию; (4) Россия не умеет собирать налоги; (5) Инфраструктура России рассыпается; (6) Россия отчаянно нуждается в иностранных инвестициях; (7) Россия страдает от необратимого кризиса в области здоровья населения; (8) Россия — «черная дыра»  для западной помощи; (9) России нужен Пиночет; (10) Президент Клинтон «потерял Россию» .

Многие западные нелепости у нас радостно цитируют в качестве мнений выдающихся мировых экспертов. Но хватает и своих выдающихся. Блеснули они, например, в феврале 2001 г., в связи с 70-летием Ельцина. Личной ненависти поубавилось — отставник не вызывает столь ярких чувств как действующий президент. И все же ельцинскую эпоху еще раз обозвали «потерянными девяностыми» , а самого Ельцина — «царем Борисом» , который был одержим «патологической жаждой власти» , «совершил Беловежское предательство»  и «расстрелял парламент» .

Хорошо сказал в «Русской мысли»  Анатолий Копейкин: «Величайшее деяние Ельцина по освобождению родины от оков коммунизма ныне многими воспринимается как рядовой поступок, никто уже не сомневается, что так и должно было быть… Сегодняшние критики говорят: гору — это каждый свернет; надо было две или три горы своротить. Вот типичное высказывание, у нас же, на страницах «Русской мысли» : «У Ельцина были удивительные возможности войти в историю спасителем страны, но он не сумел или не захотел ими воспользоваться»  (Н.Лобанов-Ростовский). Прямо как у дедушки Крылова: «Слона-то я и не приметил» … В начале 90-х было далеко не очевидно, куда может вырулить Россия, многие опасались коммунистического реванша (проглядите прессу тех лет)… Нынешние критики Ельцина все как один писали в начале 90-х о грядущей гражданской войне, экономическом коллапсе — хоть бы сейчас вспомнили и поблагодарили Ельцина за то, что их страхи не сбылись» ..[165]

Многим сегодня кажется, что устранение коммунизма было плевым делом. Ох, иначе мы смотрели на это в 1987-м, когда забрезжила надежда! Допустим, он рухнет — но как затем вернуться к нормальной — нет, просто к жизни? Как на лету переделать дирижабль в самолет? Ведь десятки миллионов людей не примут перемены. Куда больше надежд внушали те нации, для которых разрыв с коммунизмом — как правило, принесенным Красной Армией — означал национальное освобождение. Самобытные же «авторские»  коммунизмы — Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена, Хо Ши Мина, Иосипа-Броз Тито, Фиделя Кастро — казались (и оказались!) куда более стойкими.

Но тяжелее всех выглядел случай России — именно России, не СССР. Здесь коммунизм царил так долго, что разрыв преемственности стал необратим, «точку невозврата»  полагали давно пройденной и самая память об иной жизни давно угасла. Здесь не могла идти речь о национальном освобождении, ибо русский народ числился «первым среди равных»  и верил в это. Казалось, вырваться из исторической западни невозможно даже теоретически.

Сегодня нам внушают, что коммунизм пал потому, что «потерпел поражение в холодной войне»  (вариант: «не выдержал гонку вооружений» ). Что он на самом деле не выдержал, так это свободу слова. Горбачев, допустивший ее, явно не ведал, что творит. Воплотившийся в жизни сценарий падения коммунизма потому и не был никем предсказан, что возможность столь самоубийственного шага никому не пришла в голову. Разлив свободы спровоцировал еще одно явление: бунт нереализованных способностей и нереализуемых (в тот момент) потребностей элит.