ОЭСР не открыл никаких Америк для тех, кто общается с «гастарбайтерами»  — а их в сегодняшней России не один миллион (утверждают, что всего незаконных переселенцев и беженцев из мест, набравших меньше пунктов, чем Россия, свыше пяти миллионов). Люди, бывающие в странах бывшего СССР и бывшего соцлагеря, еще и ужесточат некоторые цифры, ибо знают, как бесчеловечно много, по сравнению с заработками, вынуждены жители Прибалтики или той же Польши платить за жилье, свет, тепло, газ, телефон, транспорт; знают, что, например, в Прибалтике вообще прекращено муниципальное жилое строительство. Но почему не слышно причитаний о катастрофическом положении Молдавии, Узбекистана или Латвии, тогда как про Россию ничего другого, кажется, прочесть и услышать нельзя?

Одно объяснение, впрочем, очевидно: взлет духа, связанный с обретением государственной самостоятельности — фактор очень долгого действия, я уже упоминал этот фактор. Он не дает титульным жителям новых государств слишком мрачно смотреть на вещи. Время от времени я читаю украинские газеты (присылают друзья из Киева) и вижу иное отношение к трудностям: сжать зубы, перетерпеть, перемочь, иначе нам не возродиться, за независимость никакая плата не высока — не цитирую, передаю настрой. В России причины для подобного взлета духа отсутствовали — когда у нас ввели «День независимости» , все недоумевали: от кого же мы были зависимы? Но есть и другое, более печальное объяснение, и я не устаю его повторять: наши собственные российские печать и ТВ сеют уныние, подрывая дух нации. Будущее любой страны определяет ее дух, вещь как бы неуловимая. Но не зря древние китайцы говорили, что неосязаемое бесконечно сильнее осязаемого.

Кое-кто относится к этим побочным результатам жизнедеятельности СМИ, к их легкомыслию и безответственности философски, полагая, что это единственная альтернатива журнализму советского образца: «Да, они не боятся ляпнуть непрожеванную мысль, но они свободные люди. Общество должно мирится с этим, ведь свою привилегию говорить глупости, сообщать только о плохом и иногда (бывает) распалять страсти журналисты покупают дорого: каждый год в мире гибнет до ста журналистов» .

Обществу эта привилегия стоит дороже. К тому же, сложилось разделение труда: гибнут одни, а страсти распаляют другие. К примеру, мы не раз слышали фразу: «Не журналисты начинают войны» . Свидетели того, как разгорались армяно-азербайджанский, молдавско-приднестровский да и другие конфликты, едва ли подпишутся под таким заявлением, но речь сейчас о другом. Есть еще один вид войн — для России, как показало наше столетие, самый страшный. Это войны социальные. Ошибка думать, что их разжиганием заняты лишь наиболее отмороженные левые газеты. Не менее активны номинально демократические органы печати и телевидение. Один читатель «Литературной газеты»  выдвинул в связи с этим любопытную гипотезу: масс-медиа ведет себя так потому что демократическая власть за нападки не тронет, зато если вернутся комуняки, можно будет им сказать: «Смотрите, мы сделали все, чтобы подорвать режим ваших врагов, зачтите нам это» .

Подобные подозрения даже менее приложимы к журналистской молодежи — она-то как раз достаточно часто показывает себя вполне разумной, — чем к людям среднего и старшего поколений, у которых все никак не пройдет кессонная болезнь свободы. У меня впечатление, что многие из тех, кто начинал свой путь в 70-е или еще раньше, смертельно боятся теперь (сменив ориентацию), что любое их положительное суждение сразу напомнит читателям, как они еще недавно «давали позитив» , воспевали интенсификацию и ускорение, а то и подвиги чекистов.

Все годы свободы слова российские СМИ внушают своему читателю и слушателю, что он и его страна унижены и обижены всем остальным миром, забывая очевидную истину: горе народу, который усвоит психологию обиженного — он станет завистлив, ущербен, жалок, несчастен. Лучшие свои умственные силы он потратит на вычисления, кто и когда его обсчитал и обвесил, кто строит против него тайные козни, кто прячет камень за пазухой.

Все годы свободы слова российские СМИ внушают нам упадочное и паническое настроение, вгоняют в самую черную меланхолию, от которой опускаются руки. В стране не видно силы, способной противостоять этому мрачному напору. Противостоит ему, кажется, одна лишь массовая песня. Лишь она утверждает, что жизнь хорошая такая, что вечера в России упоительны (а они упоительны, читатель!), лишь она поднимает дух народа.

Не знаю, как других, а меня тошнит ежедневно натыкаться на одни и те же пошлости: «хотели как лучше, а вышло как всегда» , «история не знает сослагательного наклонения» , «в отличие от цивилизованного мира»  (мы, значит, мир нецивилизованный), «социальный взрыв» , «непредсказуемые последствия»  (это когда они полностью предсказуемы), «русский бунт, бессмысленный и беспощадный»  — каждый легко продолжит. Такая журналистика не только навязывает привычные, как привычный вывих, повороты мысли, она еще и всегда катастрофична — ленивый, расслабленный ум подвержен именно этой инфекции. Жизнь заболевшего напоминает боевик. За каждым углом его подстерегают криминальные разборки, мусульманский фундаментализм, кризис неплатежей, озоновые дыры, СПИД, понос и золотуха.

Вот, примерно, то, что я сказал своим коллегам в Сочи. Наверное, излишне говорить, что аплодисментов не было. Мое выступление не вызвало со стороны участников «всемирного конгресса русской прессы «даже возражений, только пожимание плечами — настолько сказанное не вязалось с их картиной мира, с их образом России. Оно не лезло ни в какие ворота и, в лучшем случае, было расценено как безобидное чудачество.

Живя в невыносимой среде, катастрофист находит в ней, подозреваю, свой мазохистический уют. Попытки правительства потерпели очередной крах. Генофонд нации безвозвратно подорван. БАМ никому не нужен. Восстановление Храма Христа Спасителя никому не нужно. Мы отстали от Запада навсегда. Россия переживает экологическую катастрофу. Россия переживает нравственную катастрофу. Российской науки больше нет. Российской авиакосмической промышленности больше нет. В России тоталитарный строй, а партии и свободная пресса — это чтобы замазать глаза Западу. В России нет свободной прессы — есть какой-то балаган для дурачков. В тоннелях метро завелись крысы-мутанты ростом с овчарку. Все российские атомные электростанции стоят на тектонических разломах и вот-вот разломятся.

Не требуйте у авторов подобных ламентаций определения, что такое генофонд или что такое разлом — у них об этом слишком смутные понятия. Не просите их показать на контурной карте, где пролегли рельсы БАМа: те, кто легко покажут БАМ, и те, кто походя, в придаточном предложении, решают проблемы БАМа — это всегда разные люди.

«Одно мне ясно: из этой страны надо уносить ноги» , — завершает свое телевизионное выступление знаменитейший кинорежиссер, пошляк в самом чистом виде, живое олицетворение пошлости в каждом снятом за долгую жизнь кадре и сказанном слове. Он тоже катастрофист.

Положительные новости катастрофисту отвратительны, он их подает не иначе, как с ужимками. Читаю в «Общей газете» : «Невероятно, но факт: с начала года валовый внутренний продукт вырос на по сравнению с тем же периодом года прошлого. А промышленное производство, как уверяет Госкомстат, увеличилась на» . Чувствуете тон? «Невероятно» , «как уверяет» .

Слов нет, у нас множество журналистов, безупречно исполняющих свой долг. Они брезгуют безответственными обобщениями, выходящими далеко за рамки исследуемого вопроса. Не они, а совсем другие люди сочиняют подстрекательские заголовки вроде «В кого будет стрелять голодная армия?» , «Власть без ума, чести и совести» , «Российское государство убило учительницу Попову» , «Жизнь в России все больше похожа на зоопарк»  и пр. Сочинители подобных заголовков видят лишь плохое в стране, шутка сказать, своими внутренними силами одолевшей самое страшное, что было в ее истории — коммунистическую проказу. Сразу после 17 августа 1998 одна из цветных комсомольских газет (забыл, которая из двух) вышла с огромной шапкой на первой полосе «России больше нет» . Какой темный кретин сочинил такое?