Валориан слабо улыбнулся и попытался сесть. Но тут же бессильно откинулся назад на мокрую землю, испустив стон. Сильная боль железным кольцом сдавила голову. Его замутило. Все тело закоченело, он чувствовал себя таким слабым, каким, должно быть, бывает новорожденный младенец. Каждая клеточка мучительно болела. Но самым странным было то, что внутри себя он чувствовал тепло. Это не был горячечный жар, просто тепло.

«Что со мной случилось?» – думал он.

Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь воскресить в сознании прошедшие события. Он вспомнил, как искал проход в горах, вспомнил, как поднялся на вершину утеса, чтобы увидеть, где кончалась бесконечная череда горных вершин. Но все последовавшее за этим было словно подернуто каким-то туманом. Он смутно помнил дождь и гром, а потом с ним что-то случилось. Он даже сжал кулаки от напряжения, но так и не заставил себя воскресить в памяти, что произошло.

Было непонятно, почему он лежал здесь и чувствовал себя так, словно упал с высокой вершины горы.

В голове пронесли странные видения… Посланники и боги… царство мертвых… Илгоден и горфлинги… и яснее всего золотая корона, сверкающая подобно солнцу. Но все эти видения были расплывчаты и перемешаны. Ему казалось, что они были лишены всякого смысла. Если он на самом деле умер, то почему сейчас лежал на краю утеса? Наверное, ему это все приснилось в кошмарном сне.

Головная боль несколько ослабела, поэтому Валориан решил попытаться еще раз сесть. На этот раз ему удалось принять почти вертикальное положение. Он обхватил голову руками. И только тут понял, что его шлем и плащ пропали.

«Как странно», – подумал он, оглядываясь вокруг.

Меч был на месте, так же как и его золотой браслет, да и все остальные вещи казались нетронутыми. Хуннул по-прежнему стоял под седлом, так что это не было делом рук воров. Но тогда куда же могли подеваться его шлем и плащ, раз он все время пролежал на вершине утеса?

Эта загадка оказалась непосильной для его сознания. В висках гулким громом билась боль, правая рука онемела, и он вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Он вспомнил, чаю фляга с водой была приторочена к седлу, и свистом подозвал Хуннула. Черный жеребец насторожился и двинулся к нему, повинуясь приказу. Тут Валориан заметил, что его конь прихрамывает на правую ногу. Это заставило его мгновенно забыть о мучавшей его боли.

Охотник вскочил на ноги и, пошатываясь, двинулся навстречу коню. Как только он приблизился к Хуннулу, то сразу понял причину его хромоты. На его правом плече зияла большая рваная рана.

Валориан удивленно воскликнул, внимательно разглядывая ее. По правде говоря, рана совершенно не кровоточила и больше походила на большое клеймо, выжженное на теле лошади. Что бы ни было причиной раны, оно одновременно закрыло поврежденные кровеносные сосуды, стянув края разорванной кожи. Было совершенно невозможно наложить на рану швы. Похоже, что Хуннул останется изуродованным на всю оставшуюся жизнь.

Но, ради святого Шургарта, что же могло с ними произойти? И каким образом мог Хуннул получить такой страшный ожог, в то время как его наездник отделался головной болью, легкими ссадинами и синяками?

Валориан потер шею жеребца, а затем вытащил баночку с целительным бальзамом, который всегда клала ему Кьерла, когда он отправлялся в дальнюю дорогу. Осторожно он втер мазь в рану Хуннула. Только после этого он позволил себе достать флягу с водой и осушил ее до последней капли.

Вода освежила голову и прибавила его мыслям здравого смысла. Он увидел, что день клонился к закату, и понял, что им с Хуннулом нужно было позаботиться о воде и надежном ночлеге. Он в последний раз оглянулся вокруг в поисках исчезнувшего плаща и шлема, а затем медленно и очень осторожно Валориан повел жеребца под уздцы с утеса в поисках укрытия. Они дошли до небольшого потока воды в долине неподалеку, и тут Валориан почувствовал, как каждая клеточка его тела буквально взмолилась о пощаде, а боль железными тисками неумолимо сдавила голову. У него хватило сил, чтобы снять седло с Хуннула, сделать долгий глоток воды, а затем он упал на траву и глубоко заснул.

Было за полдень, когда Валориан открыл глаза. Его пробуждение было внезапным, он рывком, словно по тревоге, вскочил на ноги, рука шарила в поисках меча. В голове еще метались обрывки снов, но вот они пропали, оставив после себя лишь неясное ощущение грозившей опасности. Он наклонил голову, пытаясь воскресить в памяти сны. На долю секунды ему показалось, что он видит все очень ясно и четко. Он вел Хуннула по темному туннелю, а над его головой светился яркий шар, созданный его волей. Но, к своему великому раздражению, он ничего больше не помнил, кроме ощущения грозившей ему опасности.

Валориан вздохнул и встал во весь рост. Какой странный тревожный сон! Но все же он пошел ему на пользу. Головная боль несколько утихла, и теперь он чувствовал лишь тупую ломоту в висках, тело его несколько расслабилось, несмотря на то, что он провел ночь на холодной мокрой земле без плаща. Честно говоря, Валориан все еще продолжал чувствовать внутри себя тепло, хотя его со всех сторон обдувал холодный ветерок, долетавший с гор.

Он направился к ручью, чтобы напиться, а потом опустился на колени и долго пытливо вглядывался в свое отражение. А выглядел он ужасно. На виске красовался широкий след от удара, должно быть, полученный во время падения с коня. Его темные вьющиеся волосы, которые он обычно завязывал в хвост, были растрепаны и грязны. Валориан всегда следил, чтобы его лицо было гладко выбрито. Но теперь его покрывала густая черная щетина.

Валориан был не слишком-то привередлив, но всегда следил за чистотой, поэтому ему было противно на себя смотреть. Он ненавидел свою отросшую бороду. Щетина всегда чесалась, к тому же в ней могли завестись разные паразиты, короче говоря, она совершенно не стоила того, чтобы ее отращивать. Он задумчиво потер заросший подбородок. Как было бы приятно, если бы Кьерла сейчас подала ему горячей воды и принесла свой нож, чтобы побрить его!

Кьерла! При мысли о ней Валориан рывком вскочил на ноги. Ради всех святых, сколько же времени он уже отсутствовал? Ведь он сказал ей, что его охота продлится не более двух-трех дней, а на самом деле, возможно, задержался уже на семь или восемь. А ведь ему еще предстояла дорога домой. Кьерла будет вне себя. Пора было возвращаться!

Он свистнул, надеясь, что Хуннул был где-то неподалеку. Черный конь примчался с холма, где он мирно пощипывал травку, и радостно заржал, приветствуя хозяина. Валориан почувствовал облегчение, заметив, что отдых и целительный бальзам пошли на пользу Хуннулу. Теперь его походка была куда более свободной, он лишь слегка припадал на правую ногу.

Спустя короткое время жеребец был оседлан, и они направлялись к северу в сторону холмов Бладирона, где был разбит сейчас лагерь его племени.

Хотя они и пытались двигаться быстро, но Валориан все же довольно быстро понял, что ни он сам, ни его конь были не способны развить привычной скорости.

Они оба сильно ослабели от ран и голода. Из-за боли им пришлось двигаться неторопливой рысью по горным тропам. Но они старались, как могли, часто останавливаясь и отдыхая. Большую часть пути Валориан шел пешком, чтобы не тревожить поджившую рану Хуннула. Это даже пошло на пользу Валориану, так как давало необходимую нагрузку его ослабевшим мускулам. В неподвижно висевшей правой руке начали появляться признаки жизни. Спустя некоторое время лишь необычное тепло да неутолимая жажда все еще напоминали о случившемся с Валорианом.

И еще эти видения. Как он ни старался, он не мог прогнать из головы навязчивых кошмаров. Они живо стояли перед глазами ночью и днем, прогоняя сон видениями горфлингов. Днем ему повсюду мерещилась лучезарная улыбка богини. Он часами размышлял над своими видениями, пока они с Хуннулом двигались к дому, но все же картинки в его сознании оставались разрозненными, словно отдельные части сломанной мозаики. Он не мог найти логики в своих снах, так же как и не знал, правдивы ли они.