— Слава Богу! — сказал Эш, задыхаясь и закрыв глаза, как в молитве. — Свершилось, все кончено.

Что-то опять вызвало сотрясение в глубине руин, и он ощутил, как по каменной плите, на которой он лежал, пробежала дрожь. Снова вспыхнула молния, треск грома с такой силой расколол воздух, что содрогнулась сама земля. Тучи набухли и потемнели от назревавшего дождя, их косматые серебристые края без конца перекручивались, сливались и разрывались. Дыхание Эша немного улеглось, сердце стало биться не так лихорадочно, и он заставил себя успокоиться. Они были в безопасности. Теперь, когда они здесь, призраки и монстры Локвуд-Холла не причинят им вреда. Цена искупления была страшной, но теперь она уплачена. Со злом Локвудов покончено. Грейс освободилась от своего бремени, которое прятало ее подсознание.

Эш приподнялся на локте и посмотрел на нее. Она лежала спиной к нему, и он видел только, как поднимаются и опускаются плечи, — очертания ее силуэта четко виднелись в лунном свете. Ирландец лежал за ней, его фонарик куда-то пропал, потерялся или сломался. Фелан был совершенно неподвижен.

Эш потянулся к девушке.

И замер с протянутой рукой, когда она подскочила и издала резкий вскрик.

— Грейс?.. — сказал он тихо, неуверенно.

Она снова закричала, это был мучительный вопль.

Эш приподнялся на колено, по-прежнему протягивая к ней руку.

На этот раз она завизжала, дергая ногами, как в судорогах.

Он поспешил к ней, наполовину ползком, наполовину на четвереньках, и позвал ее.

В ночи снова раздался ее вопль.

— Грейс!

Эш схватил ее за плечо и повернул лицом к себе. Ее тело билось под его рукой.

В нескольких футах от них Фелан сел прямо и повернул к ним голову.

Грейс неистово корчилась, ее крики были полны страдания.

— Грейс, в чем дело?

Эш ощутил беспомощность; он опустился на колени рядом, протянув к Грейс свои руки, но уже не касался ее из опасения причинить боль.

Грейс колотила руками по воздуху, извивалась и билась, с шумом втягивая в себя воздух.

— Дэвид! -кричала она. — Дэвид, помоги!

Он взял ее за плечо и попытался прижать к себе, но она вывернулась, ее тело сложилось пополам, голова прижалась к коленям. В свете луны на них упала тень Фелана, ирландец тоже попытался помочь. По небу неслись тучи, застилая свет, и опять все оказались в темноте. Но по-прежнему слышались стоны, и Эш чувствовал, как корчится Грейс. Он обхватил ее руками, отчаявшись помочь, но боясь, что она в своем безумии поранит себя.

— Что с ней? — спросил он ирландца, полагая, что у того должен быть ответ на все.

— Я думал, здесь она в безопасности. — В словах Фелана слышалась печаль, печаль и жалость. И отчаяние. — Я думал, мы вовремя увели ее. Господи Иисусе, не допусти этого!

Ее крики не ослабевали и разрывали сердце Эша. Нужно было что-то делать, как-то помочь, он не мог позволить ей так страдать. Эш попытался приподнять ее, но его руки дрожали в панике, и Грейс вырвалась, упала спиной на каменный пол, ее тело выгнулось, скрюченные пальцы хватали саму ночь.

Прерывистой вспышкой полыхнула молния, залив все вокруг ярким, безжизненным светом. Эш не услышал последовавших тут же раскатов грома, потому что в эти краткие мгновения полной иллюминации заметил только что открывшуюся его взору рану на ее теле — обнаженную плоть и кожу, тонкие полоски которой отдирались с лица, с шеи, с груди. Он слышал только ее крики, ее мольбы, ее призывы.

Снова наступила тьма, но ужасный образ запечатлелся в его мозгу. Эш прижал руки к ее лицу, стараясь удержать кожу, не дать ей окончательно оторваться, и ощутил покалывания, легкие и слабые, проходящие через руки. Его усилия были бесполезны против невидимых рук, щиплющих ее тело. Грейс колотила его, словно это он нападал на нее, и кричала, выражая свою муку, свой страх; она корчилась под ним, пытаясь встать, чтобы убежать и спрятаться, скрыться от этого безжалостного истязания.

Прозвучала молитва, как заклинание, и Эш понял, что это ирландец молит Бога о помощи. Даже когда Эш накрыл тело Грейс своим, невидимые руки продолжали терзать его, и он знал — о Боже, он знал! — что эти руки не остановятся, пока Грейс не останется голой, как Бердсмор, неприкрытой и окровавленной, — пока не потеряет человеческий образ. Его вопль слился с ее, и, когда снова выглянула луна, при виде Грейс на глазах у Эша заблестели слезы.

Он пытался удержать ее, но агония придала ей страшную силу. Грейс выскользнула из-под него и локтем ударила в переносицу, ошеломив и отбросив в сторону, так что на несколько драгоценных мгновений Эш беспомощно растянулся на террасе. Грейс стояла над ним, прижав руки к лицу и подняв голову, будто выла на луну, и ему показалось, что на ветру треплются лохмотья ее одежды, но тут же он понял, что девушка почти голая, а это развеваются и отрываются пластами лоскуты ее кожи.

Фелан, понимая, что ей не поможет ни один смертный, по-прежнему стоял на коленях и молился.

Потом она убежала. Вернулась в Локвуд-Холл.

— Дэвид, нет!

Фелан попытался задержать Эша, бросившегося за ней, но исследователь без труда оттолкнул его и нырнул в дверной проем.

Ирландец был стар, он смертельно устал, но не отставал от Эша.

Огромный зал озарила молния, и оба увидели Грейс, неподвижно стоящую среди обломков. Она застыла там, в свете молнии блестели ее поднятые руки, выпирали окровавленные, ободранные груди, на лице без кожи выделялись сверкающие холодной белизной глаза. Ее волосы разлетелись, как наэлектризованные, а вокруг собралась мгла, кружась и качаясь в каком-то таинственном танце. За старыми разрушенными стенами стояла холодная тишина — не слышалось ни шепота, ни криков, ни музыки, ни треска камней, — и Грейс тоже больше не кричала. Но ее ободранные губы шевелились — она умоляла кого-то невидимого.

На этот раз гром донесся через некоторое время после молнии, и, когда его раскаты докатились до Локвуд-Холла, руины содрогнулись до самого основания. Эш карабкался через кучу мусора, чтобы добраться до Грейс, когда ему на голову и плечи посыпалась обвалившаяся кладка, так что он зашатался и попятился; все вокруг снова завертелось.

Глубокий грохот, последовавший за громом, был еще более угрожающим, чем все предыдущее, и, инстинктивно взглянув вверх, Фелан увидел, как массивный кусок стены на самом верху, у крыши, угрожающе заваливается внутрь, все быстрее и быстрее. Ирландец заметил это лишь мельком, так как половинка луны тут же скрылась за облаками, но грохот перешел в оглушительный рев...

С предостерегающим криком Фелан быстро подбежал к Эшу и увлек его назад через кучи обломков. Тот слабо сопротивлялся, оглушенный, и едва стоял на ногах. Фелан тащил его, крича, что все равно они ничем не могут помочь девушке, что она пропала, но ее мучения скоро кончатся Шум усилился — послышался страшный грохот камней и треск бревен, визг, заглушивший все остальные звуки и чувства, — и двое мужчин упали, почти вывалились из дверей. Фелан не отпускал Эша, не позволяя ему поддаться слабости. Шатаясь, они спустились по лестнице, но и тогда Фелан не дал Эшу упасть. Он толкал, тащил, уговаривал его отойти подальше от рушащегося здания и ослабил свою хватку, лишь когда они пересекли площадь перед домом.

Прижав руки к вискам, Эш повернулся и, опустившись на колени на покрытую мглой дорогу, увидел окончательное крушение Локвуд-Холла — вверх взлетели огромные тучи пыли, и в ночи разнесся мощный рев, соперничающий с громом.

Сознание Эша померкло и покинуло его. Он осел на землю, и мягкая трава приняла его измученное тело.

На щеку упала первая капля дождя.

Крохотные фонтанчики потревожили в темноте поверхность реки, когда громоздящиеся, как горы, тучи сбросили вниз свой груз. Туман прибило ночным ливнем, и мгла в деревне отступила, рассеялась, побледнела, превратилась в ничто.

Мельничное колесо со стоном остановилось, груз разложившейся плоти остался под водой, чтобы раствориться там и превратиться в ничто, чем в действительности и являлся. И все снова затихло.