– Мне кажется, вы сделали свой выбор, – обратился к нему торговец.
– У? А да, вы правы. Хочу взглянуть на ПС-3.
– Не плохой выбор, – торговец вынул из ниши пистолет и протянул его в руки Краснову. – Вы ведь раньше не сталкивались с 'Сичкарём', верно?
– Верно, – Краснов попробовал пистолет в руке, оценивая вес и удобность хватки. – До этого мне приходилось обращаться с совсем другим оружием. При этих словах торговец как-то пристально и задумчиво посмотрел на него.
– Глушитель к нему имеется? – поинтересовался Краснов.
– Увы! Свободная продажа глушителей в Сокаре запрещена законом.
– А жаль. А попрактиковаться в стрельбе, надеюсь, не запрещено?
– Это пожалуйста. На любом пустыре. Кстати, если после такого практикума вы останетесь чем-то не довольны изделием, я приму его обратно с пятипроцентной комиссией. Или поменяю на другой пистолет.
– Договорились. Сколько, кстати, он стоит?
– Сто пятьдесят шесть даблеров. В Новороссии он обошёлся бы вам в сто двадцать, а то и дешевле.
– Идёт. Подплечную кобуру к нему и, думаю, пачек пять патронов. Заодно и оружейное масло.
Не прошло и минуты, как перед Красновым было выставлено всё необходимое, после чего торговец подсчитал:
– Двадцать пять за кобуру, по даблеру за патрон и два даблера за масленку. Итого – триста три.
Краснов выложил четыре сотни. И пока ему отсчитывали сдачу, повертел в руке пачку с патронами, в которой их содержалось двадцать четыре штуки, потом изучил кобуру, сделанную, как и ремни, из толстой кожи. Кобура была с открытым верхом и, видимо, родной для 'Сичкаря', входившего в неё впритык. Закончив с изучением, он прямо здесь в магазине надел кобуру под пиджак и для проверки пару раз подпрыгнул и повертел торсом. Сковывания не чувствовалось.
А торговец, тем временем, насчитал сдачу, среди которой в банкнотах затесалась серебреная монета достоинством в двадцать пять даблеров. Её Краснов приметил сразу. Сам не зная почему, но к монетам из благородных металлов он питал слабость, хоть вовсе и не был нумизматом, да и расплачивался ими без сожаления.
Наблюдая его затруднения, сложить пачки было некуда, а при распихивании их по карманам, те начинали неприглядно выпирать, торговец из любезности ловко соорудил упаковку на манер почтовой бандероли. Видать, проделывать подобное ему приходилось не впервой.
Попрощавшись с хозяином магазина, да обронив Комете, мол подождет её на улице, Краснов направился к выходу, давая возможность соратнице пообщаться с торговцем наедине. Что ж, деньги у Кометы были, их-то она первым делом стребовала ещё в 'Адлоне' на карманные нужды, так сказать. А хочется ей полюбезничать с отставным морячком, пусть любезничает.
Как оказалось, бронедверь имела электропривод и электрозапор и могла открываться дистанционно. А на улице он сунул бандероль под мышку, и подкурил предпоследнюю в арсенале инопланетную сигарету.
Не спеша покурил. Посчитал облака. Четыре раза прошёлся к арке и обратно. Наконец дверь открылась. Настроение у Хельги было явно приподнято.
– Ай-я-яй! Нехорошо заставлять старика ждать так долго.
– Ну, вам ли, Пётр Викторович, в старики записываться? Познакомилась вот. Его зовут Петер Бертник. Взяла с него обещание преподать мне уроки стрельбы.
– А они тебе нужны? – смягчился Краснов. – Женские хитрости?
– А как же без них?
– Ну-ну, – а про себя подумал, что последние недели на борту 'Реликта' достаточный повод, чтобы девочка возжелала романтической интрижки. Как не крути, а Хельгу в группе воспринимали как 'в доску своего парня'. Столько водки вместе выпито, да и крови пролито… Какие там служебные романы…
– Как там наш хвостик?
– Наш хвостик, между прочим, никуда не делся. Мальчишка умеет прятаться, но не достаточно ловко. Минут пять назад появился ещё один, на этот раз взрослый. Я его только почувствовал.
– Что-то быстро они созрели.
– Пока что нет. Просто не хотят нас прохлопать.
– Раз так, тогда, может, ну их на сегодня? Предлагаю закатиться в ресторан и отведать местную кухню.
– Хорошее предложение. Идём.
Владелец доходного дома долго возился со старым замком кладовки, пока тот всё-таки не щёлкнул. Дом был старой двухэтажкой, V-образной формы, с одним единственным подъездом как раз в самом стыке сходившихся крыльев. Жильцы жили здесь годами, а некоторые и десятилетиями, в основном семьями, хотя и холостяков обоих полов хватало. В общем, дела у владельца шли неплохо, но были и пустующие квартиры. Бывало кто-то съезжает, найдя жильё поприличнее, а бывало кто-то и умирает. Район-то не самый благополучный, ночью на улицах всякая сволочь пристать может, и порезать тоже может. Тут всякое случиться может.
Справившись с замком, владелец запыхтел вонючей сигаретой марки 'Блэрт', к которой привык ещё в голодной юности. Тут ему на глаза попался проходивший мимо консьержа новый постоялец. Как и все эмигранты, этот тип владельцу не нравился. Эмигрантов он недолюбливал, слишком много их было в Фалонте. Снимал квартиру постоялец вместе со своими дружками, из экономии платя за неё в складчину, как и принято было среди эмигрантов. Проблем они не доставляли. Вели себя тихо – никаких пьяных загулов, с соседями не скандалили, да и шлюх не водили. И платили исправно – наперёд за каждую неделю. Но всё равно, они не сокарцы. Валили б обратно в свою Хакону или Аргивею! Или куда-то ещё.
Выйдя на улицу, Кочевник не добрым словом помянул домовладельца, по темноте чуть не влетев в лужу. Нет бы замостить вымоину, что возникла от частых дождей в аккурат у самого подъезда, так ещё и фонарь вторые сутки не горел, а домовладельцу нет до него дела. С наступлением осени темнело в Фалонте рано, уже к восьми вечера сплошная темень.
Подходила к концу третья неделя, как они обосновались в припортовом районе. И с самого начала столкнулись с нехваткой денег. Финансовый вопрос обсуждался ещё на кануне высадки, тогда же сам Кочевник и предложил полное самообеспечение. Раз уж им троим предстояло, под видом вновь прибывших иностранцев, обретаться в городских низах, то разумно было бы не выпячиваться, не навлекать подозрения. Откуда у искателей лучшей доли лишние деньги? Сейчас полмира наводнено беженцами из Хаконы и Аргивеи. Из Хаконы бежали спасаясь от террора, из Аргивеи – боясь оккупации и ужасов войны. Красевич и Оракул доводы Кочевника поддержали, а Краснов одобрил. Теперь вот они – реалии эмигрантской доли. Из-за наплыва рабочих рук, вакансий в Фалонте не сыскать. А если они всё же и случались, то более-менее приличную работу можно было получить только через профсоюзы. Вступить же в профсоюз, когда ты здесь без году неделя, практически не возможно. В итоге один вариант – перебиваться случайными заработками, что почти всегда означает тяжелую неквалифицированную работу с грошовой почасовой оплатой. Из них троих относительно не плохо устроился только Оракул. Он как-то случайно забрёл в одну мелкую газетёнку и по наитию справился, не нужны ли им репортёры. Нашлась добрая душа – как раз репортёр, с характерным лицом пропойцы, который и отвёл Оракула к редактору. Тот и объяснил, что в штат его, конечно, не возьмут, но если есть навыки и желание, то приноси статейки на такие-то темы. Если статья подойдет, оплата тут же, правда скромная, газета не из богатых. Потом выяснилось на сколько, в самом деле, оплата была скромной.
Существовал и другой способ заработать. Этот способ открыл Красевич пару дней назад, случайно попав на вполне легальные бои без правил. Однако, в боях этих, как оказалось, правил было побольше чем в спорте. Присмотрелся что к чему, приценился и вышел на ринг. Затянув бой, так как обязательным условием была зрелищность, он без особого труда поверг крупногабаритного бойца – здешнего завсегдатая, и получил свой приз – сотенную банкноту.
А по дороге домой за ним увязалась компания нервных от ломки гопников. Сперва они 'по-хорошему' предложили расстаться с засвеченным призом, а потом 'попросили' его добротные ботинки. Их было четверо и происходило всё это на заднем дворе бойцовского клуба. В качестве аргументов были показаны ножи и железные пруты. Разговаривать с ними Красевич не стал, какие разговоры когда тебя грабят? Сразу зарядил ближайшему в челюсть и вырвал прут из просквозившей мимо руки. Тут же пресёк в зародыше попытку продырявить его ножом, стеганув трофеем по ключице второго грабителя. От удара перебитая ключица глухо хрястнула. Ещё двоих он приземлил одновременно, одним экономным ударом полоснувшего по плоти прута. Лоб оказавшегося вблизи грабителя моментально залился кровью – прут чуть не снял ему скальп, у другого видимых повреждений как будто не было, но он скрутился на земле в позе эмбриона и завыл. В это время лишившийся прута гопник передёрнул затвор пистолета. Пришлось сломать ему кисть – быстро и болезненно-эффективно. Теперь трое валялись, один опрометью бросился в заросли, но был внезапно сбит с ног дежурившим неподалеку охранником клуба.
