Рис тоже видел, что собравшиеся испытывают весьма разнообразные чувства. Это могло бы его позабавить, если бы не бледность и дрожь невесты. Примерно в середине прохода, поравнявшись с Чарльзом Эвереттом. Тори заколебалась и даже оступилась, но быстро оправилась. Рис любезно кивнул надменному глупцу, ведя Тори к выходу из церкви.

Роскошный прием был устроен в особняке Лафтонов на деньги Дэвиса. Все детали Рис оставил на усмотрение Хедды и Тори. Повсюду было море живых цветов. В хрустальных бокалах пузырилось французское шампанское, столы ломились от яств: жареной говядины, английских фазанов, копченых устриц, запеченой горной форели. Один стол был уставлен исключительно мороженым, которому придали самые фантастические формы. Оркестр исполнял легкий вальс, а элегантно одетые мужчины и женщины ели, пили и тихонько судачили о самой невероятной паре в историй Колорадо. В Колорадо не было такого свадебного фурора с тех пор, как серебряный барин Лидвиля Хью Тейбор женился на разведенной актрисе Бэби Досам, даже не потрудившись развестись с предыдущей женой.

Друзья Лафтонов, банкиры и скотоводы, потягивали шампанское и лакомились холодным фазаном. Закадычные приятели Риса, публика из салуна и овцеводы, поднимали тосты за свадьбу, в больших количествах поглощали пиво и виски и мгновенно уничтожали большие блюда с устрицами. Переполненный зал разделился на два враждующих лагеря, но Лаура Эверетт грациозно переходила от одной группы к другой, смягчая накалившуюся атмосферу своим необыкновенным обаянием. В этой ей помогала вся семья Лорингов.

Как видный республиканец, поддерживающий деловые отношения с командиром времен Гражданской войны, генералом Уильямом Джексоном Палмером, Стив Лоринг легко чувствовал себя в любой среде. Кэсс выглядела жизнерадостной и элегантной в бежевом шелковом платье, которое прекрасно гармонировало с ее удивительным цветом кожи. Если некоторые сплетники и нашептывали, что у нее скандальная репутация и она, якобы, руководит компанией по перевозке грузов, никто не осмелился заявить об этом вслух. Сорванец Кили — и та превратилась в милую молодую девушку в модном, хотя и скромном бледно-зеленом платье. Рис обещал потанцевать с ней на приеме, и даже шалости двух ее младших братьев не могли умалить восторга Кили.

Хедда и Стоддард, как и полагалось, стояли у входа, встречая гостей; они стояли рядом со своим зятем, принимая поздравления — и искренние, и лицемерные — с натянутыми улыбками и напряженными кивками. Рис чуть не поперхнулся, когда Майк Меньон галантно поцеловал руку Хедды, расточая ирландскую лесть, клапаны которой он мог открывать и закрывать по своему усмотрению.

— Ухо надо держать востро с этими плутоватыми валлийцами, одного из которых вы прикрыли покрывалом респектабельности, мадам. Он может делать вид, что склоняется к республиканской партии, но поступит так только до следующих выборов.

Стоддард громко засопел, а Хедда отдернула руку, будто ее ужалила змея. Майк как ни в чем не бывало повернулся к Рису и Тори.

— Ну, хвастунишка, вы все-таки добились своего. Женились на самой очаровательной даме к западу от Миссисипи.

— Приходилось ли вам бывать к востоку от Миссисипи, мистер Меньон? — спросила Хедда с легкой снисходительностью.

Приземистый ирландец почесал затылок.

— Можно ли, мадам, причислить сюда две мои недавние поездки в Нью-Йорк или учитывается только мое путешествие в Европу? — простодушно спросил он.

— Где он встретился с королевой Викторией и вручил ей экземпляр своей газеты «Плейн Спикер», как он уверяет, — подмигнув, подхватил Рис.

— Совершенно верно, парень. А королева недурна, хотя и челюсть великовата. Но вы, — шепнул он Тори, — самая прекрасная из всех королев и принцесс Европы.

— Уходите, уходите, ирландский негодяй, не соблазняйте мою молодую жену, — добродушно пошутил Рис, когда Меньон пожимал ему руку.

После этого журналист направился к группе немецких шахтеров, которые вооружились тяжелыми глиняными кружками с пивом.

— Не сердись на Майка, Тори, он хороший друг и ты ему нравишься, — сказал Рис.

— Сомневаюсь, Рис, — прошептала Тори в то время, как к ним приближались с поздравлениями богатые землевладельцы из У рея.

К тому времени, когда они сели за стол, нервы Тори напряглись до предела, а желудок совсем свело от голода. Она двигала туда-сюда по тарелке ломтик розовой говядины. Рис протянул ей бокал искрящегося золотистого шампанского, потом поднял свой и чокнулся с ней.

— За мою прекрасную жену. Тори Дэвис, — он зачарованно глядел бездонными голубыми глазами в ее аквамариновые.

Она тоже подняла бокал и посмотрела на его красивое улыбающееся лицо через опущенные золотистые ресницы.

— За вашу победу, мистер Дэвис, — шепнула она в ответ и пригубила шампанское. На ее вкус вино отдавало горечью, напоминая хурму После свадебного обеда встревоженный молодожен поторопился поговорить один на один с Лаурой Эверетт.

— Долго ли еще нам надо оставаться на виду, Лаура? Тори побелела, как полотно, и нервничает, будто загнанная на дерево кошка, — тихо сказал Рис. Они посмотрели в другой конец комнаты, где молодая жена подавленно беседовала со старыми друзьями ее родителей.

— Она не съела ни кусочка, и я не могу уговорить ее выпить хотя бы несколько глотков шампанского, — пожаловался Рис.

Лаура безмятежно улыбнулась.

— Возможно, это и к лучшему, иначе она слишком рано заснет в вашем присутствии. Я распоряжусь, чтобы оркестр поскорее возобновил игру и вы бы могли побыстрее выполнить этот дурацкий обычай и потанцевать с невестой. Да, и не забудьте о своем обещании Кили Лоринг. Она милое дитя. Когда вы будете танцевать с ней, я позабочусь, чтобы Хедда потанцевала с несчастным, обездоленным Чарльзом. Потом я увлеку Тори к заднему выходу. А вы можете незаметно выйти через боковую дверь и встретить нас на двуколке с задней стороны дома.

— Вы просто золотце, и если бы я не был женатым человеком, то сделал бы вам непристойное предложение, — воскликнул Рис и чмокнул ее в щечку.

— Ты уверен, что за нами никто не последует? — спросила Тори, нервно оглядываясь через плечо на удаляющийся город, огни которого мигали в сумерках. — Некоторые из твоих неотесанных приятелей с ранчо болтали о громких серенадах под окнами нашей спальни.

Тори содрогнулась от ужаса, думая о том, что будет, когда он увидит спальню. Она не хотела, чтобы ее унижение усугублялось толпой хриплых, беснующихся пьяниц возле их дома.

— На этот счет не беспокойся, любовь моя. Я оставил четкие указания. Сегодня нас никто не побеспокоит. Мы будем одни. До утра на второй этаж даже не ступят кухарка, горничные или дворецкий.

— Тогда, как же я смогу… — она замолчала, и ее щеки загорелись на холодном осеннем ветру.

— А-а, понимаю. Ты вспомнила, как я в последний раз расстегивал твое платье. На сей раз все будет иначе, Виктория. Обещаю не шлепать тебя.

«Не давай обещаний, которые ты не сумеешь сдержать, Рис», — с горечью подумала она.

Когда коляска остановилась возле дома, то ее принял и отогнал во двор поджидавший конюх. На его молодом лице играла понимающая улыбка.

— Для милой дамы я могу заменить горничную, — подтрунивая, проговорил Рис и подхватил жену на руки перед дверью огромного, похожего на крепость дома.

— Да, у тебя большой опыт по раздеванию женщин, не так ли. Рис? — Она почувствовала, как от его небрежного замечания в душе ее вскипел гнев, и решила, что это поможет ей укрепить волю.

Он только усмехнулся, пронося ее мимо каменных драконов на парадной лестнице.

— Ну вот мы и на месте, и теперь, любовь моя, попридержи свою вуаль, — Рис повернулся боком, чтобы не задеть ее длинное платье и покрывало на голове, когда проносил ее через открытую дверь в прихожую.

Слуга заранее открыл парадную дверь и наверняка должен был закрыть ее, когда они поднимутся на второй этаж.

— Миссис Крейтон приготовила в задней гостиной вино и легкий ужин для нас… или, если ты того пожелаешь, мы можем послать за едой позже;