Некогда важный торговый центр, Городище давно утратило свое значение, а после непонятной отмены Ежегодной Аграрной Ярмарки, внешние связи окончательно заглохли. Чему в большой степени способствовало то, что Городище располагалось в естественной котловине, окруженной со всех сторон высокими буграми. Хотя значительные трудности жителям доставляли стихийные бедствия – самый небольшой дождь вызывал затопления, а грозы, которые в этих местах нередки, приводили к наводнениям – горожане жили веселой и беспечной жизнью.

Но однажды в прекрасный солнечный день спокойствие Городища было нарушено. Над котловиной появились чужие самолеты, впрочем, может быть и не чужие, и принялись жестоко и методично бомбить Городище. Так появились первые развалины. вскоре налеты стали регулярными, и среди населения поползли слухи о начавшейся якобы Компании за восстановление справедливости. Впрочем, эти вымыслы официально так и не были подтверждены. Газеты призывали население к спокойствию и демонстрации гражданского мужества в тяжелый час испытаний. О начале каких -либо военных действий не сообщалось. Горожане быстро привыкли к бомбежкам и стали относиться к ним, как и к наводнениям, с пониманием неизбежности.

Треть Городища уже лежала в развалинах, когда во время очередного налета с неба вместо бомб посыпались листовки. В них горожан призывали прекратить бесполезное сопротивление, обезвреживать организации каких-то "незаконных формирований", хватать главарей и ждать помощи.

При выполнение этих требований с Городищем заключалось перемирие, горожанам сохранялась жизнь и частичная свобода передвижений, в противном случае Городище объявлялось открытой зоной, приговаривалось к разграблению и безусловному уничтожению. Подпись под воззванием была неразборчива.

Неожиданно бомбежки прекратились и больше не возобновлялись. В газетах, которые продолжали регулярно выходить, опять не появилось никаких официальных разъяснений. Жизнь в Городище стала приходить в норму, и горожане с удивлением и невольным недоверием рассматривали руины, сетуя на то, что при бомбежках почти не пострадали Трущобы – этот позор Городища. Тревоги и волнения постепенно забылись и жизнь вновь стала казаться прекрасной.

Прошел месяц и в Городище загорелся первый дом. Причину воспламенения установить не удалось, но с тех пор редкий день обходился без пожара, они становились все более впечатляющими и грандиозными.

… Вновь и вновь пытался Просперо понять внутреннюю логику всех этих событий, но она ускользала от него, как кошмарное утреннее сновидение. Жизнь Городища и в самом деле казалась ему кошмаром, а развитие событий абсурдным. Все было слишком глупо и бессмысленно… Просперо твердил себе, что для любого непонятного на первый взгляд факта должно существовать простое и разумное объяснение, но найти его не мог.

Неожиданно за соседними руинами пронзительно и резко завыла сирена. Облава…

Из -за поворота выскочили две полицейские машины. Резко затормозив, они круто завернули и перекрыли улицу. Из одной из них вылез пожилой лейтенант. Он встал посередине улицы, широко расставив ноги, зажал длинную резиновую дубинку под мышкой, закурил и стал лениво наблюдать, как из подъехавшего грузовика на мостовую прыгали полицейские в одинаковых черных мундирах, в шлемах с опущенными забралами, с автоматами на плечах. Чуть в стороне с поводков рвались остервенелые овчарки. Лейтенант отдал какой-то приказ и полицейские построились.

Просперо прижался к стене и стал осторожно продвигаться к подъезду. До него было метров пять.

Почему мне так не везет, с горечью подумал он. Облава… Еще бы минут пятнадцать и все бы обошлось.

Он уловил момент, когда лейтенант смотрел в другую сторону и, собрав все силы, прыгнул к двери.

Его заметили, и два полицейских бросились за ним, на ходу снимая автоматы с предохранителей.

– Живым… Только живым, – орал им вслед лейтенант.

На лестнице было тихо, и Просперо услышал, как затопали внизу. Он добрался до чердачной двери, но на ней висел тяжелый амбарный замок. Просперо дернул его несколько раз, но вскоре понял, что это бесполезно. Тогда он подошел к первой попавшейся двери и позвонил.

Послышалось шарканье домашних тапочек и дверь слегка приоткрылась – она была на цепочке. В щель осторожно выглянул пожилой мужчина.

– Что вам угодно? Я вас знаю, – спросил он невыразительным голосом.

– Я бы хотел, если можно, переждать у вас в квартире, – стал объяснять Просперо.

Полицейские топали все ближе.

– Облава…

– Вот как! Облава.

– Да, облава и я бы хотел отсидеться у вас.

– Вот как? Отсидеться… это за вами так топают?

– Да!

– Что ж, можно… Вы знаете, что я придумал? Мы им скажем, что вы мой приятель, – он обаятельно засмеялся. – Как вас зовут? У вас есть документы?

– Нет. Если можно, откройте скорее.

– Ах, вот как! Нет… А может быть, вы грабитель какой -нибудь или, не дай бог, убийца. Откуда я знаю? Это плохо, что у вас нет документов…

Дальше Просперо не слушал его, он увидел направленный на него ствол автомата и заложил руки за голову.

– Руки вперед! – скомандовал один из полицейских, и когда Просперо вытянул руки, надел на них наручники.

– Сейчас такое время, что без документов никак нельзя, – продолжал говорить человек за дверью. – Вот однажды мой зять, у меня, знаете ли, есть зять…

Полицейский толкнул Просперо в спину, и тот послушно пошел вниз.

– Куда же вы, господин?… – донеслось из -за двери. – Э -э, да вы в наручниках! Скажите, господа полицейские, это в самом деле опасный преступник?

Один из полицейских остановил Просперо, а другой подошел к двери и молча дернул за ручку.

– Она на цепочке. Я сейчас… А это убийца? Скажите, это убийца?

– Кто вы такой? Ваши документы, – сурово спросил полицейский.

– Пожалуйста… Я всегда ношу документы с собой. И раньше носил, но после того, что случилось с моим зятем, взял себе за привычку. У меня, знаете ли, есть зять…

– Что вы делаете в этой квартире? – прервал его полицейский.

– Простите, ноя здесь живу.

– Вы знаете этого человека? – спросил полицейский, просматривая документы.

– В первый раз вижу, – ответил мужчина.

Полицейский посмотрел на Просперо и нахмурился.

– Пошли, – сказал он второму и снова толкнул Просперо в спину.

Лейтенант уже не курил. Он медленно ходил по тротуару, чуть ссутулившись и поигрывая дубинкой. Когда к нему подвели Просперо, он остановился и взялся за дубинку удобнее.

– Ага, поймали, – сказал он с удовлетворением.

– Так точно, господин лейтенант, – ответил полицейский.

– Молодцы, – он опустил голову и стал ковырять носком сапога асфальт. Потом уставился на Просперо и жестко спросил:

– Почему убегал?

– Господа… Господин полицейский, я ни в чем не виноват… Это ошибка.

– Почему убегал, спрашиваю?

– Я не убегал… Это ошибка… Только в подъезд.

– Как у него в карманах? – спросил лейтенант у полицейского. – Проверь кармашки, документы и оружие ко мне.

Полицейский принялся ощупывать карманы. Потом он залез в один из них и долго не мог вытащить руку обратно.

– Документов и оружия нет… Только ключи, – сказал он, наконец.

Он протянул ключи лейтенанту и застыл, ожидая дальнейших распоряжений. Связка ключей была большая и увесистая. Лейтенант взвесил ее в руке и сказал:

– Ого! – подбросил их в воздух, поймал и резко выкрикнул: – Чьи это ключи?

– Мои, господин полицейский.

– Твои, говоришь… А зачем тебе так много ключей?

Просперо опустил голову.

– Вот как, – лейтенант задумался. – Дурака строишь?

Он, не глядя, резко ткнул Просперо дубинкой в бок. Просперо скорчился от боли и повалился на мостовую.

– Пусть пока полежит… Может, вспомнит, – лениво процедил лейтенант сквозь зубы.

Между тем, к грузовику стали приводить других задержанных – в основном женщин и стариков. Все они были напуганы и не осмеливались протестовать.