Теперь она отчаянно думала, как же ей объясниться с Эдвардом и рассказать о своих чувствах отцу. Но трудность заключалась в том, что она и сама не понимала своих чувств. Все произошло слишком быстро.

Миссис Стэнли объявила о помолвке своего сына в газетах Прескотта и устроила большую вечеринку в честь Иден и Эдварда, даже не посоветовавшись с ней. На следующий вечер после праздника помолвки Джуд Ласло спросил, готова ли она сбежать с ним и пожениться.

Со всем своенравием юности Иден приняла это предложение, не видя других путей избежать невыносимо скучного грядущего. А вот теперь занудный и чопорный Эдвард и даже невыносимая старая Софи казались ей ангелами небесными. Если бы можно было обратить время вспять.

«Но я не могу этого сделать», — сокрушенно размышляла она, роясь в одежде и извлекая разорванные трусики для чистки ботинок Ласло. Одна мысль о той первой ночи по дороге в Тусон заставила ее передернуться. Через час после побега любовники встретились с Максом Хэйвудом, ведущим на поводу лучших коней ее отца.

Хэйвуд и Ласло поприветствовали друг друга как старые друзьям, и ужас от сознания того, что она натворила и что сделал с нею Джуд, охватил Иден Маккрори.

— Этот человек обокрал моего отца. Это же лошади из «Зеленой короны», — ошеломленно прошептала она Джуду.

А тот откинул назад голову и расхохотался.

— Точно, именно оттуда. Будем считать это вашим приданым, мисс высокородная и богатенькая девица. Вы мне должны кое-что за то, что последние несколько недель я болтался, как пес, у вашей юбки, изображая страсть по вашему тщедушному тельцу.

В голосе ее смешались боль и потрясение:

— Но если я была не нужна тебе, почему же ты просто не похитил лошадей и не сбежал, будь ты проклят?

Он лукаво усмехнулся.

— Эти лошади нам нужны не для продажи. Мы на них поедем. Видите ли, ваше высочество, мы заберем вас в одно логово, которое у нас есть в Мексике; и мы должны быть уверены, что ваш папаша не догонит нас, пока мы там не окажемся.

Только тут она поняла весь ужас своего поступка. Своим побегом она не только разбила сердце отцу, но и подвергла опасности саму его жизнь.

— Так вас наняла эта банда жуликов из Тусона? Когда он в ответ лишь рассмеялся и наклонился вперед, чтобы взять у нее поводья, она этими прочными кожаными поводьями хлестнула ему по лицу, развернула маленькую быстроногую кобылу и помчалась, как ветер. Но здоровенный мерин Джуда настиг ее в считанные мгновенья. И с той минуты она стала пленницей, той ночью он изнасиловал ее, пока Хэйвуд фыркал от смеха из темноты их лагеря.

Сейчас она держала в руках доказательства этого насилия — разорванное нижнее белье, превращенное в тряпки для чистки ботинок Джуда. Гнев охватил ее с такой болезненной силой, что она затряслась и испытала приступ тошноты. Она заставила себя отойти к ручейку, опуститься на колени возле трухлявого бревна и начать счищать грязь с ботинок этими тряпками. Спиной она ощущала взгляды Ласло и остальных мужчин.

Отец сейчас, должно быть, уже в Сан-Луисе, расспрашивает обо мне. Я должна что-то сделать, чтобы предупредить его.

Она знала, что у входа в каньон расставлены часовые. И как только Колин окажется поблизости, четыре охранника затаятся, поджидая, пока он, разыскивая дочь, не окажется в каньоне, и тогда Ласло отдаст команду захлопнуть ловушку. Организатор из него оказался толковый.

Может быть, мне удастся убить Джуда… Но она уже пыталась броситься на него с кухонным ножом и даже с камнем, чтобы раскроить ему череп. Его хватка и сила убедили ее в тщетности таких попыток.

Когда она заканчивала очищать второй ботинок, из нутра прогнившего бревна выползла большая волосатая многоножка. Иден подавила вопль и застыла, молча наблюдая, как ядовитое создание ползет к ней. Очень медленно и осторожно она положила ботинок боком на землю отверстием для ноги навстречу многоножке. На юго-западе издавна перед тем, как надеть обувь, принято было вытряхивать ее в целях предосторожности. Ее тоже вырастили с привычкой поступать так, и она знала, как опасны могут быть ядовитые жала этих насекомых.

Она затаила дыхание, когда многоножка неуклюже поползла вдоль ботинка, таща свое уродливое тельце. Ну почему бы ей не забраться внутрь? Отчаянно молясь, она краем глаза наблюдала и продолжала чистить второй ботинок.

— Что ты там возишься, Иден? — завопил Ласло.

Ну, еще минутку. Полминутки. Многоножка перебиралась через край ботинка.

— Я заканчиваю, Джуд. — И с тобой тоже. От укусов многоножки человек не умирает мгновенно. Яд убивает медленно и очень мучительно. Джуд, наверное, убьет Иден, но если яд подействует раньше, чем он поймает отца в ловушку, она с радостью примет смерть. Трясущимися руками она осторожно подняла ботинки и медленно пошла назад к кострищу, где сидел Джуд.

— Уж не хочешь ли ты заставить меня и надеть их на тебя? — саркастически спросила она.

Он рассматривал ее аристократический профиль. Он лгал, утверждая, что она тщедушна и ни на что не годна как женщина. На самом деле ему до этого еще ни разу не доводилось делить постель со столь красивой женщиной. И он ненавидел ее за это. Сначала дух ее был подорван его предательством, но постепенно Джуд все больше различал в ее характере тот самый стальной шотландский стержень, который признавал в ее отце. Джуду очень хотелось подавить этот характер, и именно этого он добивался унижением и оскорблением. Но успеха не добился. Может быть, она сломается тогда, когда увидит тело своего драгоценного папаши. Джуд надеялся на это.

— Оставь ботинки здесь, а сама порастряси свою задницу и сходи принеси мне мой ужин, — грубо приказал он.

Иден поставила ботинки перед ним на землю и пошла прочь, не осмеливаясь даже оглянуться, чтобы не выдать свою тайну.

Не успела она сделать и полдюжины шагов, как воздух разорвался громким ругательством. Резко повернувшись, Иден увидела, как Джуд, вопя и сквернословя, катается по земле, держа в руке ботинок. Подбежал один из мужчин и обутой ногой наступил на многоножку и долго растирал ее в пыль.

С лицом, побелевшим как мел, Ласло уставился на Иден полными ненависти зелеными змеиными глазами.

— Это ты сделала, сука! Я убью тебя… На его лице выступил пот, а в голосе зазвучали страх и ярость.

— Тебе нужно к врачу, Джуд, — сказал один из мужчин. Остальные обменялись взглядами. В глуши шансы Джуда Ласло выжить после такого глубокого укуса были почти равны нулю.

— Может быть, виски поможет, — сказал Хэйвуд, откупоривая бутылку.

— Хочешь, мы убьем ее, босс? — предложил третий.

— Нет, — выдохнул Ласло, немного успокаиваясь. Он сорвал платок с шеи и обмотал вокруг лодыжки. На подъеме правой ноги обозначилась полыхающая красным опухоль на месте укуса. — Я еду в Сан-Луис. У них там есть доктор. А вы стерегите ее тут, пока я не вернусь. У меня есть хорошая задумка, как убить ее. И я сделаю это сам. Я выучился кое-каким фокусам у апачей.

Сжав зубы от боли и с трудом запихивая распухшую ногу в ботинок, он сверлил ее яростным взглядом. Надетая рубашка тут же промокла от пота и облепила его мускулистое тело, а длинные волнистые рыжеватые волосы обрамляли уже не лицо, а скорее посмертную маску. Он с трудом поднялся на ноги и взял поводья своего мерина, которого уже оседлали.

— Свяжите ее. Если через пять дней не вернусь, поразвлекайтесь с ней. По очереди, пока не сдохнет.

С этими словами он залез в седло, сгорбился, и крупный мерин понес его к устью каньона.

Садилось солнце, оставляя яркие розовые и золотые мазки над западным краем каньона. Колин взял у Волка полевой бинокль и осмотрел открытое пространство. Они прятались в зарослях в дальнем конце каньона. Весь день им пришлось карабкаться вверх по узкой извилистой тропинке, которой вела их Мэгги.

— Вижу еще одного за большим валуном, что рядом с тем мескитовым деревом, — сказал Колин.

— Надо бы прикончить их перед налетом на лагерь, — ответил Волк, осматривая местность цепким взглядом своих предков-апачей.