— С вами все будет хорошо, — прошептала Карлин.
Это была совершенная неправда, и мисс Дэвис это знала, но она все равно была тронута, когда заметила, как побледнела девочка, — обычно люди бледнеют так, когда по-настоящему переживают, действительно обеспокоены.
«Не забудь выключить духовку», — хотела сказать Элен девочке, но она смотрела на розы за окном, потрясающие алые розы сорта «Линкольн». До нее доносилось умиротворяющее гудение пчел, как всегда бывает в июне. Каждый год в это время территория школы взрывалась пятнами белого и красного, расцвечивалась лентами персикового, розового и золотого, все благодаря Анни Хоув. Некоторые говорили, что пчелы слетаются сюда со всего штата, привлеченные розами Хаддан-скул, и все знали, что местный мед отличается особенной сладостью. «Не забудь радоваться жизни, по которой идешь», — хотела сказать Элен, но вместо этого взяла девочку за руку, и они вместе ждали, пока приедет «скорая помощь».
Это была бригада добровольцев, мужчин и женщин, которых оторвали от ужина, и, как только вошли в комнату, они сразу поняли, что сегодня им никого не спасти. Карлин узнала некоторых членов бригады, здесь была женщина, которая руководила школой танцев, человек из мини-маркета и еще два школьных охранника, мимо которых Карлин ходила много раз, но никогда не обращала на них внимания. Женщина из школы танцев, Рита Имон, измеряла пульс Элен и выслушивала сердце, пока остальные вкатывали баллон с кислородом.
— Отек легких, — сказала Рита Эмин остальным, затем повернулась к Элен. — Не хочешь ли кислорода, дорогая? — спросила она.
Элен отмахнулась от предложения. Над ней было голубое небо и столько роз, тех самых, которые во время дождя источают аромат клевера, и других, от которых на пальцах остаются лимонные разводы, и роз цвета крови, и роз белых, как облака. Срежешь одну розу, и на ее месте вырастут две, говорят садовники, и так оно и было. Розы были одна краше другой, и такие красные, как драгоценные камни. Элен Дэвис пыталась сказать: «Посмотрите на них», — но единственный звук, который ей удалось выдавить из себя, убедил их в том, что она задыхается.
— Отходит, — произнес один из добровольцев, человек, который выполнял свою работу достаточно долго; он даже не вздрогнул, когда Карлин заплакала.
Это был один из охранников, сын Мари и Билли Бишопа, Брайан, он довольно долго работал в Хаддан-скул и даже некоторое время назад чинил мисс Дэвис холодильник. Все говорили, будто мисс Дэвис противная, но Брайан ни разу этого не замечал, она усадила Брайана за стол, пока он работал, больше никто в школе не делал ничего подобного. Она дала ему в тот жаркий день стакан лимонада, и теперь Брайан Бишоп отвечал ей добром за добро. Он взял мисс Дэвис за свободную руку и сел напротив Карлин, как будто у него дома не простывал ужин, как будто у него было полно времени.
— Она уходит без страданий, — сказал он Карлин.
Кто-то из бригады, должно быть, выключил духовку, когда заходил в кухню позвонить в полицейский участок и сообщить о смерти в кампусе, потому что несколько часов спустя, когда Карлин вспомнила о пудинге и поспешила вынуть сковородку, пудинг оказался прекрасно пропеченным, а сироп сверху пошел пузырями и был еще теплый. В директорском доме догадались, что что-то происходит, когда подъехала «скорая помощь». Доктор Джонс вызвал Боба Томаса, который отправился выяснить, что же случилось, и очень удивился, поняв, что откуда-то знает шофера из медицинской бригады. Человек, которого Боб Томас так и не смог вспомнить, был Эд Кемпбелл, из обслуживающего персонала, он косил лужайки и посыпал солью дорожки в Хаддан-скул уже больше десяти лет. Стоял мрачный вечер, дурные предчувствия так и витали в воздухе.
Боб Томас дождался звонка из больницы в Гамильтоне; ему сообщили, что свидетельство о смерти оформлено, и он велел дежурному охраннику позвонить в колокол часовни. Все собрались в обеденном зале, и тогда было объявлено о смерти Элен Дэвис. Она проработала в школе так долго, что никто не мог себе представить жизнь без нее, никто, кроме Эрика Германа, который уже сбился со счета, сколько лет он ждал, пока освободится место заведующего кафедрой.
— Если она была так сильно больна, это самый лучший исход, — сказал Эрик, когда увидел, насколько расстроена Бетси.
Но его слова ее совершенно не утешили. У Бетси было такое чувство, будто что-то уронили в колодец, что-то ценное и незаменимое, мир стал казаться гораздо меньше, когда мисс Дэвис перестала быть частью его. Бетси извинилась и пошла в «Святую Анну», небо было черное, звездное, холодное и бездонное. Северный ветер сотрясал деревья, но в зеленой беседке за «Святой Анной» спали в ветвях два кардинала, один серый, как древесная кора, а второй алый, как сердцевина розы.
Карлин все еще находилась в кухне, наводила порядок. Она надела один из белых фартуков мисс Дэвис и была по локоть в мыльной пене, она плакала, отчищая кастрюли. Карлин выпила уже три бокала мадеры, которая стояла в шкафчике под мойкой, и вино сильно на нее подействовало: лицо у нее пошло розовыми пятнами, а глаза покраснели. Первый раз за все время черный кот не просил, чтобы его выпустили в темноту, вместо этого он сидел на столе и неуверенно мяукал. Когда Бетси вошла, она бросила пальто на кухонный стул и посмотрела на полупустую бутылку мадеры.
— Можете меня заложить, если хотите. — Карлин вытерла руки и села за стол напротив мисс Чейз. — Хотя я никому не говорила, что вы водите к себе мужчин.
Они пристально смотрели друг на друга, у обеих от запаха роз кружилась голова, губы пересохли от горя. Бетси налила себе вина и заодно заново наполнила пустой бокал Карлин.
— Это был один-единственный мужчина, — сказала Бетси. — И я не обязана перед тобой оправдываться.
— Мисс Дэвис была к нему неравнодушна. Она пригласила его на рождественский обед. Это, конечно, не мое дело, но лично мне кажется, что он, безусловно, достойнейший из мужчин.
У мадеры было насыщенное, терпкое послевкусие, идеально подходящее к сложившимся обстоятельствам. Несколько дней назад Бетси дошла до телефонной будки у аптеки и позвонила Эйбу, но, как только он ответил, она повесила трубку, совершенно лишившись самообладания от звука его голоса.
— Все уже позади, и я не хочу об этом вспоминать.
Карлин пожала плечами:
— Вам же хуже.
— Что это за запах? — спросила Бетси.
Запах роз был теперь повсюду. И совершенно точно, аромат был слишком уж цветочный, чтобы исходить от пудинга, стоявшего на столе. Бетси изумилась, узнав, насколько хорошо Карлин готовит, она и не думала, что кто-то еще делает десерты из остатков, когда для всего придуманы растворимые заменители, для всего, кроме любви и брака. Бетси посмотрела в окно и заметила сидящих в ветвях кардиналов, она смутилась — на мгновение она приняла их за розы.
Они выпустили кота, когда он начал мяукать под дверью, затем заперли квартиру, хотя здесь нечего было красть. Пройдет всего несколько дней, и команда технического обслуживания оставит в квартире только голые полы и стены, отправит мебель в социальный магазин при церкви Святой Агаты, а сложенные в коробки книги — в букинистический в Миддлтауне. К этому времени запах роз сделался таким сильным, что Карлин начала чихать, а Бетси ощутила, как на самых нежных участках кожи вздуваются волдыри: у основания шеи, под коленями, между пальцами на руках и ногах. Запах роз просачивался в коридоры, поднимался по лестницам, заползал под закрытые двери. В эту ночь все девочки, которым было о чем сожалеть, ворочались и метались, горели от жара во сне. Эми Эллиот, с ее кошмарными аллергиями, покрылась сыпью, а Морин Браун, которая не переносила розовую пыльцу, проснулась с черными пятнами на языке, в которых школьная медсестра признала пчелиные укусы, хотя, конечно, такой диагноз был просто невероятен в это время года.
Заупокойная служба была назначена на утро субботы в церкви Святой Агаты, в последнее холодное утро января. Присутствовало несколько горожан, в их числе Майк Рэндалл из банка и Пит Байерс, который заказал цветы в «Счастье цветовода» и сидел на первой скамье вместе с племянником и Карлин Линдер. Эйб пришел уже к концу службы, одетый в старое дедово пальто, поскольку своей одежды, подходящей к случаю, у него не оказалось. Он остался в последнем ряду, где ему было удобнее всего, кивнул Рите Имон, которая пришла засвидетельствовать свое почтение, как делала всегда, если их бригада неотложной помощи имела несчастье потерять пациента, позвонившего по 911. Он махнул Карлин Линдер, похожей на какого-нибудь эльфа из ада с остриженными волосами и в поношенном черном пальто, готовом разойтись по швам.
