К утру четверга все движение на Мейн-стрит замерло, магазины закрылись, за исключением мини-маркета, который продолжал работать до полуночи. Со времени своего развода Тедди Хамфри больше не отмечал праздников. Вместо этого он сделался неким ангелом-хранителем, ожидающим наготове, не закончится ли у кого вдруг ванилин, или масло, или яйца: все это он был готов тут же предоставить за двойную цену.

Отправившись к Джоуи и Мэри-Бет на праздничный обед по случаю Дня благодарения, Эйб надел костюм Райта, хотя он вечно садился на пол, играя с пятилетним Джексоном и трехлетней Лилли, и обычно уходил с пластилином или мелом, застрявшими в волосах. Вся семья Мэри-Бет собралась у Джоуи, были ее родители, и ее братья, и кузина из Нью-Джерси, симпатичная блондинка, недавно разведенная, которая, как полагала Мэри-Бет, прекрасно подошла бы Эйбу.

— Мне это не интересно, — сказал Эйб Мэри-Бет, помогая ей раскладывать по тарелкам индейку, начиненную клюквой и яблоками по ее фирменному праздничному рецепту.

— Да ну! Это тебе всегда интересно, — пошутила она, закончив разделывать индейку.

Эйб не рассмеялся и не пошутил в ответ, и она застыла с ножом в руке и внимательно посмотрела на него. Мэри-Бет снова была беременна, но выглядела точно так же, как когда они учились в школе: темные волосы собраны в хвост, свежее лицо без всякой косметики.

— У тебя уже кто-то есть, — решила она.

— Ты ошибаешься, мисс Всевидящая, — ответил ей Эйб.

Когда с обедом было покончено, финальный аккорд в виде тыквенного пирога и ванильного мороженого подоспел как раз к началу третьей за день трансляции футбольного матча. Пока десерт подавали по второму кругу, Джоуи спросил, не хочет ли Эйб глотнуть свежего воздуха. Эйб решил, что речь идет о прогулке, и удивился, когда Джоуи направился к старому семейному фургону Мэри-Бет. Эйб охотно сел в машину, смахнув с пассажирского сиденья рассыпанные чипсы и изюм. Джоуи завел машину и выехал на Бельведер-стрит.

— Мы едем за пивом, — догадался Эйб, который жалел, что не принес с собой пива к обеду, но они проехали мини-маркет без остановки и затормозили, только подъезжая к Хаддан-скул.

Они остановились на стоянке между домом декана и домом директора, где сейчас жил старый доктор Джонс, унаследовавший должность от доктора Хоува и занявший место в длинном ряду прославленных просветителей, восходящем к Хостеосу Мору.

— Только не говори мне, что мы снова собираемся грабить дом директора.

— Можно и так сказать.

Джоуи быстро выскочил из машины и убежал, оставив Эйба догадываться самому. Обогреватель у Мэри-Бет не работал, и уже скоро лобовое стекло затуманилось от дыхания Эйба. Он выключил зажигание, затем вышел размять ноги. Деревья стояли голые, корка льда покрывала дорожку, по которой Джоуи дошел до задней двери дома декана. Эта часть территории школы была занята домами педагогов, чередой коттеджей, где жили семейные преподаватели с домочадцами. Коттедж Боба Томаса был первым и самым большим в ряду, двухэтажный дом в викторианском стиле, с двойной трубой и широким задним крыльцом, где сейчас стояли Джоуи и декан.

Боб Томас был крупный мужчина, который только что оторвался от обеда, он вышел на крыльцо, не надев пальто или шляпы, а тем временем праздник в его доме продолжался. Эйб подкрался ближе, остановившись за изгородью из самшита, на которой сидели, хлопая крыльями, чтобы не замерзнуть, поползни. Эйб видел через окно гостиной, что собралась целая толпа. С обедом уже было покончено, но гости продолжали смаковать гоголь-моголь с ромом и подогретое, сдобренное пряностями вино.

Эйб, как ни старался, все равно увидел Бетси и какого-то мужчину рядом с ней. Эйб решил, что это и есть ее жених, во всяком случае у собеседника Бетси вид был такой, словно он только что сошел со страницы бюллетеня ассоциации выпускников. Скорчившийся за самшитовой изгородью, одетый в костюм своего деда, явно нуждающийся в услугах парикмахера, Эйб чувствовал, что сгорает со стыда. О чем он только думал? Если он постучится в дверь кухни, эти люди захлопнут ее у него перед носом. По правде говоря, он желал Бетси и ее жениху отвратительных праздников. Он надеялся, что они подавятся птифурами, которые подавала сейчас Мэг Томсон, сладкими штучками из шоколада и марципана, запросто способными застрять в горле.

Эйб ждал в догорающем свете Джоуи, по раздражительности он сейчас мог посоревноваться с хадданскими лебедями. Как раз на его счастье, пара, гнездящаяся рядом, кажется, заинтересовалась им, один лебедь даже начал продвигаться в его сторону по замерзшей траве.

— Не подходи ко мне, — предупредил Эйб лебедя. — Я тебя изжарю, — пригрозил он. — Точно, изжарю.

Наконец Джоуи завершил разговор с деканом. Когда он вернулся, то был таким радостным, каким Эйб еще ни разу его не видел. Эйб же, напротив, ощущал, что его скверное настроение только ухудшилось. Солнце садилось, багровые облака рассыпались веером по затянутому дымкой небу. Тот лебедь все еще косился на него, и Эйб знал по опыту, что эти птицы не боятся атаковать. Он как раз был на дежурстве, когда произошел один такой случай, большой лебедь-самец бродил по участку миссис Джереми. Ее сын, Эй-Джей, попытался прогнать его, и в итоге ему пришлось наложить дюжину или даже больше швов на лоб.

— Что-то ты не спешил, — сказал Эйб, когда Джоуи поравнялся с ним.

Джоуи разрумянился, его взбодрили холодный воздух и удачно завершенное дело. В руке он держал конверт, которым похлопал по раскрытой ладони.

— Это тебя подбодрит.

По всему Хаддану горожане заканчивали обедать, что же касается Эйба, он ничего не смог бы проглотить в ближайшие двадцать четыре часа. И дело было не только в сытном меню Мэри-Бет, а главным образом в приступе тошноты, который охватил Эйба, когда он разглядел конверт в руке Джоуи.

— Город немало выжимает из школы, так почему бы нам не получить свою долю? — сказал Джоуи. — Слушай, они обращаются с нами так, будто бы мы их личная охрана, так какого черта, пусть платят за обслуживание!

Эйбу было по-настоящему плохо. Он не привык к жирной пище и еще более — к жирным кушам. Ему нравилось все простое и незатейливое и не выходящее за рамки закона.

— Не показывай мне, что лежит в конверте. Убери его с глаз моих, старина, иначе мне придется доложить обо всем Глену.

— Ты думаешь, он не знает? — Джоуи засмеялся, увидев выражение лица Эйба. — Проснись, дружище!

Все это тянется не один год. И началось даже раньше, чем твой отец вышел в отставку. Все эти дела обделывались у него перед носом, а он даже понятия не имел.

— И в чем же состоит наша служба?

— Мы не суем свой нос в дела, которые нас не касаются, и это значит, что, когда кто-нибудь из детишек Хаддан-скул убивает себя, нам на это наплевать.

Джоуи сел в машину и завел мотор. Старый фургон чихнул и выпустил в воздух струйку выхлопных газов. Эйб не двигался, и Джоуи опустил стекло.

— Ну что ты. Ты же не собираешься оставаться таким праведником, каким всегда был твой старик, правда? Из-за него Глен и не подпускает тебя ко всем этим делам.

Эйб решил, что ему не стоит ехать, не теперь. После плотного обеда лучше пройтись пешком, прогулка пойдет ему на пользу. Когда он вышел и двинулся вперед, Джоуи кричал ему вслед и гудел в пронзительный клаксон, но Эйб шагал дальше по замерзшей траве. Он вышел с территории школы и свернул на Мейн-стрит. Вдоль черных железных решеток росла жимолость и тянулись спутанные стебли паслена, блестящая живая изгородь из остролиста в саду миссис Джереми поднималась выше шести футов. Если бы события сегодня развивались иначе, Эйб остановился бы удостовериться, что Эй-Джей благополучно добрался до постели, но сегодня миссис Джереми придется самой разбираться со своими семейными проблемами.

Эйб уже давно не гулял по восточной части города, он чувствовал себя сейчас так же неловко, как и во времена своего детства. Стоило загромыхать мусорному бачку, залаять собаке в каком-нибудь дворе или раздаться малейшему шуму, и он уже был готов бежать.