7. 2. 42. Суббота.
Особенно тяжелый день. Весь день при электричестве: ставни, занавес, ширмы. Спазмы у Веры.
Холод, сырость, с утра то мелкий дождь, то снег.
"Записные книжки" Чехова. В общем, оч. неприятно. Преобладающее: "N. все считали почтенным человеком, а он был сволочь" - все в этом роде.
Весь день топлю.
26. 2. 42. Четверг.
Дней 10 т. н. В. была у Кудера. Исследование крови. Результаты не дурные. В прошлый четверг уехала в Ниццу - новые исследования и радиография желудка. В понедельник поехал к ней: опущен желудок и легкая язва в нем. Назначен режим и впрыскивание чего-то (др-ом Розановым). Вернулись с ней во вторник.
Слухи: русские нанесли большое поражение немцам, погибла будто бы их 16-я армия. [...]
27. 2. 42.
Слухи были верны.
Дождь, сыро, холодно. Топлю.
Читаю Гейне. Удивительный фельетонист, памфлетист.
1.3.42. Воскр.
Совсем теплый день. Зацвели фиолетовым цветом подушечки и какие-то ярко-сине-лиловатые цветочки в темно-зеленых стебельках. Опять пересматривал книгу "Темн. аллеи". Ходил в город - с большим трудом бросил письмо Долгополову, от которого получил вчера 4236 фр.
2. 3. 42.
[...] Кончил "Темн. ал." и отложил до поры до времени. Есть еще кое-где фразы неприятные.
3. 3. 42.
Сильный насморк, слабость, вялость - как всегда теперь. Тоска и какое-то раскаяние по утрам.
4.3.42.
Серо, прохладно, нездоровье.
Большой английский налет на предместья Парижа, на заводы, где немцы делают танки.
Второй день без завтрака - в городе решительно ничего нет! Обедали щами из верхних капустных листьев - вода и листья!
И озверелые люди продолжают свое дьяволово дело - убийства и разрушение всего, всего! И все это началось по воле одного человека разрушение жизни всего земного шара - вернее, того, кто воплотил в себе волю своего народа, которому не должно быть прощения до 77 колена.
Нищета, дикое одиночество, безвыходность, голод, холод, грязь - вот последние дни моей жизни. И что впереди? Сколько мне осталось? И чего? Верно, полной погибели. Был Жорж - мило брякнул (насчет Веры), что у Куталадзе рак начался тоже с язвы желудка. И ужас при мысли о ней. Она уже и теперь скелет, старуха страшная.
Полнолуние. Битвы в России. Что-то будет? Это главное, главное судьба всего мира зависит от этого.
13.3.42. Пятница.
Длится англ. катастрофа на Д. Востоке. Большие битвы, наступление русских. [...]
[б. д.]
Как горько трогательна, тиха, одинока, слаба Вера!
30. 3. 42.
Послал письмо Олечке: Ты спрашиваешь, как мы пировали у наших друзей. Вот как:
У моих друзей пируя,
Ел змеиную икру я,
Пил настойку из клопов
И вино из бураков.
Остальное тоже было
Очень вкусно, очень мило:
Суп из наба, фарш из блох
И на жареное - мох. [...]
Все это недалеко от правды. "Новая Европа"!
31.3.41.
Хороший, почти летний день.
Марга и Г. завтра переезжают в Cannes - "на два месяца", говорят. Думаю, что навсегда. Дико, противоестественно наше сожительство. [...]
Вчера был в Cannes с Верой у зубного врача. Было солнечно, но с прохл. ветром. "Пикадилли", чай, два тоста, два крохотных блюдечка варенья (28 фр.). Тургеневский или Толстовский господин.
Все битвы и битвы в России. Немцы все грозят весенним (вернее, летним) наступлением. А вдруг и правда расшибут вдребезги? Все кажется, что нарвутся. Теперь все дело в Турции.
Нынче в газетах: "Le Japon veut la destruction complete de lAngl. et des etas-Unis{*16}" Ни более, ни менее. Бедные! Сколько работы впереди! А ведь надо еще уничтожить Россию и Китай.
1.IV.42. Среда.
С утра пухлое небо, к полудню солнце, но слегка затуманенное.
В 11-45 ушла с мелкими вещами Г. Возле лавабо остановилась, положила их, согнувшись, на земле. Тут я отошел от окна. Конец. Почти 16 лет тому назад узнал ее. До чего была не похожа на теперешнюю! Против воли на душе спокойно и тяжело грустно. Как молод был и я тогда.
2946 от шведского консула из Марселя.
Час дня. Я все еще в халате, без штанов. Все не могу привести себя в порядок. Хотел ехать в Ниццу с утра - раздумал, проснулся в 6, потом опять спал от 9 до 10.
Сейчас в доме пусто - Бахр. в Ницце, В. и 3. завтракают в городе дома нечего. Я съел крутое яйцо и кусочек мортаделлы - все "благоприобретенное".
Очень страдал весь день от воспоминаний своей протекшей жизни.
4. IV. 42.
Проспал 10 часов. Хороший день. Грусть. [...] Великая Суббота - наша и католическая.
Вечер. Обедали "роскошно": суп из трав и рыба. Вере посчастливилось утром найти.
Пасхальный стол: 4 красных яичка, букетик гиацинтов - и все!
Тупая, тихая грусть, одиночество, безнадежность. 12 ч. 15 м. (10 ч. 15 м). Разговелись - В., 3. и я: по крохотному кусочку колбасы (дал 3.) и 1/10 яйца.
Над Антибами всходит мутная луна. Значит, бывает в Пасх. ночь!
5. IV. 42.
Христос Воскресе. Сохрани, Господи. С утра так себе, после полудня мелкий дождь. В доме очень прохладно.
Вдруг почему-то пришло в голову: Добчинский и Бобчинский... Да: Сквозник-Дмухановский, Яичница... даже Чичиков - все очень плоско, балаганно - и сто лет все с восторгом повторяют: Добчинский и Бобчинский!
Как-то ночью, уже в постели, с книгой, в мертвой тишине дома вдруг точно очнулся, с ужасом: какое одиночество! И это последние дни и ночи жизни!
10.IV.42.
Был в Ницце. Бюффа, Пушкина. Неприятно было, что сказала, что в ней "немецкая упорная кровь". Ее жадность к моему портсигару, воровское и нищенское существование. Завтрак - 250 фр.! У Полонских. Дама в картузе. Вел себя хмельно, глупо.
12. IV. 42. Воскресенье.
Кончил перечитывать рассказы Бабеля "Конармия", "Одесские рассказы" и "Рассказы". Лучшее - "Одесск. р.". Очень способный - и удивительный мерзавец. Все цветисто и часто гнусно до нужника. Патологическое пристрастие к кощунству, подлому, нарочито мерзкому. Как это случилось забылось сердцем, что такое были эти "товарищи" и "бойцы"и прочее! Какой грязный хам, телесно и душевно! Ненависть у меня опять ко всему этому до тошноты. И какое сходство у всех этих писателей-хамов того времени - напр., у Бабеля - и Шолохова. Та же цветистость, те же грязные хамы и скоты, вонючие телом, мерзкие умом и душой.
"Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном..."
"Гедали (еврей) обвивает меня несколькими ремнями своих дымчатых глаз..." [...]
О Божьей Матери (икона в Ипатьевском монастыре, занятом "текстильщиками"): "Худая баба сидела расставив колени, с зелеными и длинными, как змеи, грудями..."
18.IV.42. Суб.
Лавальские дни. Нынче вечером объявлено по радио официально: Петэн нач. государства, Лаваль - правительства. Надо ждать, думаю, как и все, чего-то очень серьезного.
День рождения 3. Тюков и Жорж. "Роскошн." завтрак - по куску телятины, маслины, самодельная водка. (...)
Весен. холод, сумрачная синева гор в облаках - и все тоска, боль воспоминаний о несчастных веснах 34, 35 годов, как отравила она (Г.) мне жизнь - и до сих пор еще отравляет! 15 лет! Все еще ничего не делаю слабость, безволие - очень подорвалось здоровье!
Перечитал "Пунш[евую] водку" и "Могилу воина"{36} с большим интересом. Ловко пишет.
Все опять цветет и зеленеет. Эти дни одевается сероватой еще мелкой зеленью дуб, цветет у нас сирень, в розовых цветах и коричневой листве деревцо возле каштана, ярко и свежо зазеленевшего, на нижней площадке. С месяц тому назад розовым и белым цвели абрикосы и миндаль.
Нынче впервые видел серп молодой луны. Чувствовал себя довольно бодро физически.
