— Как скажете, милостивый государь, как скажете!
И Гатар ловко принялся за дело, а дикарь в зеркале постепенно преображался в еще молодого и очень красивого мужчину с очень бледной кожей, с бровями вразлет и зелеными глазами. А в соседней комнате этого перевоплотившегося Вальбраса ждала горячая ванна и чистая, сложенная стопкой и увенчанная новенькой маской одежда. Весь гардероб своему пленнику только что самолично приобрел Айнор в соседней лавке. Сам телохранитель месинары поджидал Вальбраса в проходной комнате, позевывая и сквозь большую витрину наблюдая за уличным движением.
Увидев их, сыскарь Ольсар возрадовался. Прежнее мнение его об Айноре как о туповатом и безынициативном вояке, умеющем только махать кулаками и прошибать лбом запертые двери, круто изменилось. Телохранитель успел ему шепнуть, что похитил Вальбраса из тюрьмы и что его уже наверняка хватились.
Сам Вальбрас, войдя в гостиничный номер Ольсара, тотчас впился голодным взглядом в различные блюда, коими по предусмотрительному распоряжению сыскаря слуги заставили весь стол.
— Да вы угощайтесь, господа! — радушно разводя руками, пригласил Ольсар.
Вальбрас сглотнул слюну и отвернулся.
— Знаем мы вас. Ученые уже. Да и тебя я узнал, королевская ищейка, это из-за тебя, сильно умный, меня на всю жизнь в тюрьму упекли!
— Хорошо, я тоже не стану ходить вокруг да около, Вальбрас. Мне нужна ваша помощь.
Тот с вызовом, очень театрально хохотнул и сложил руки на груди. Ольсар заметил, что кисти его рук и шея столь же белы, сколь бела маска на лице. Много лет не видел солнца этот человек и трудно будет с ним договориться теперь. Но выхода нет.
— Я понимаю ваше недоверие…
— Слышь, дядя! Ты кому другому небылицы пой, ладно? Я на таких, как ты, насмотрелся до отвала.
Ольсар взглянул на Айнора, который начал с угрюмым видом неторопливо разминать кулаки.
— И пусть твой костолом хоть что со мной делает, — спиной ощутив настроение телохранителя, невозмутимо продолжал Вальбрас. — Не стану я вам помогать и все тут. А бить начнете — заору на всю ночлежку, что я заключенный и что вы меня для своих темных делишек похитили вопреки моей воле прямо из тюрьмы и хотите сдать алхимикам на опыты. И как миленькие оба в соседних камерах со мной сидеть будете. Я вас перестукиваться обучу.
— Брось юродствовать, — с глухой угрозой повторил Айнор. — Или за время отсидки ты совсем мозги растерял? Мы с тобой о деле говорить хотим.
— И постараемся обеспечить вам свободу, — доброжелательно вставил Ольсар.
— О-о-ой! Да кому она такая нужна — свобода вне закона!
— Можно подумать, ты раньше был особо мил для властей… — буркнул телохранитель.
— А ты меня не кори! Не кори, понял?
— Айнор, да не злите вы его, — шепнул сыскарь. — Мы уже поняли вас, Вальбрас. На свободу вы не желаете. Вернуть вас в тюрьму нам ничего не стоит. И сидите вы там дальше, сколько душе угодно!
— Ага, да только соучастниками пойдете!
— Какими такими соучастниками? — сделал невинные глаза Ольсар.
— Да такими-такими соучастниками, — кривляясь, передразнил его Вальбрас.
— Нет уж, постойте. Вы сбежали из тюрьмы, потом, ведомый желанием отомстить мне за то, что я восемь лет назад вас нашел и поймал, нашли меня здесь, но были схвачены доблестным Айнором. Как вы думаете, кому из нас поверят?
В осанке и тоне Вальбраса появилась неуверенность:
— Ну да… а цирюльник, который…
— Цирюльник! — картинно всплеснул руками Ольсар, прежде чем расхохотаться над наивностью гробокопателя. — Ах, Вальбрас, и много ли вы знаете цирюльников, охочих до болтовни, тем более под присягой? Они ведь так потеряют клиентов, неужели им это нужно?
— Карлик! Мерзкий карлик в красном на коне в черном! — Вальбрас цеплялся за последние предлоги, хотя в душе уже понял, что проиграл этот спор и надо сдаваться.
Ольсар с Айнором переглянулись и одновременно захохотали:
— Карлик! У-ха-ха-ха! Айнор, вы слышали?
— Карлик в красном… ха-ха-ха! На коне…
— …в черном!.. У-ха-ха-ха-ха! Прости нас, Ам-Маа Распростертая, ну и насмешили вы, Вальбрас! Насмешили! Карлик на черном, это ж надо такое выдумать! Простите, а маленькие такие человечки со стрекозьими крылышками вам не досаждали, нет? И что, злобный красный карлик похитил вас из подземелья и умыкнул на… как вы сказали? «на коне в черном»? Ха-ха-ха! «Конь в черном» — славно сказано ведь! А, Айнор? Верно славно? Не меняйте показаний, Вальбрас, я от всего сердца хочу, чтобы члены месината похохотали так же, как сейчас хохочем мы с Айнором. Карлик в красном! Ох, Ам-Маа, это надо же! Карлик в красном! Конь в черном… В черном плаще, да? С карманами?
Вальбрас со вздохом сел за стол.
— Ладно. Выкладывайте, какой холеры вам от меня нужно, и я отвечу или сделаю, но… — он предупредительно вскинул указательный палец, — но в обмен на обещанную свободу, ясно?
Ольсар с Айнором тут же успокоились и расположились в креслах напротив него. Подвернув нижний край своей маски и ни капли не стесняясь наблюдателей, Вальбрас принялся за еду. Подбородок и щеки его были такими же белыми, как остальные открытые части тела, а кожа казалась юношески чистой — все из-за того, что восемь лет он не скоблил ее бритвой, спокойно живя с отрастающей бородой.
— Я… шлушаю! — немного утолив голод, с набитым ртом сказал Вальбрас. — Валяйте. Ох ты, салфетка! Какая роскошь, ну надо же!
— Я хочу знать, что вы нашли в королевском склепе, — без околичностей, просто, спросил Ольсар.
Гробокопатель поперхнулся, замер и очень-очень медленно отодвинул от себя тарелку; посидев так, он утер выступившие от кашля слезы:
— Чего надо-то? Отвяжитесь вы от меня с этим проклятым склепом!
— Вальбрас! Ради собственной свободы — вспомните! Вспомните. Пожалуйста. Что. Было. В королевском. Склепе. Или чего там не было?
Последнюю фразу Ольсар добавил скороговоркой. Вальбрас тут же мелко закивал, затряс головой:
— Вот именно! Не было! Там было всё: драгоценная утварь, монеты, украшения, там были окованные золотом и выложенные сапфирами и бриллиантами гробы. Только одного там не было: покойников. Все как один эти гробы были пустыми! Ясно?
Руки его дрожали. По виду Айнора тоже можно было догадаться, что телохранитель сильно опешил.
— Вот так… — запал гробокопателя погас, и он сбавил тон, переходя почти на шепот. — И есть у меня мысль, что именно за это — за то, что мы видели пустые гробы — нас упекли за решетку…
— Ни одного… ни одной покойницы, так?
— Так! Никаких трупов. Ни набальзамированных мумий, ни истлевших скелетов — ничего! Да там даже разложением не пахло, как во всех нормальных усыпальницах! Гробы, полные высохших цветов! И пах этот гербарий, как… как… да тьфу ты! Я восемь лет сидел из-за нескольких букетов, засунутых в гробы вместо мертвецов! Шутка ли?
— А как насчет версии чародейства — ну, скажем, кто-то поднял покойников, и они встали и…
Вальбрас смотрел на Ольсара, как на умалишенного, иногда переводя взгляд на Айнора, тем самым как будто спрашивая, прав он в своих подозрениях о бедственном состоянии рассудка сыскаря, или ошибается.
— Вы вот это… сейчас… шутили, да? — на всякий случай уточнил гробокопатель.
Ольсар рассмеялся:
— Нет, но ведь их действительно могли похитить…
— Там никогда — слышите? никогда! — не хоронили! Гробы набивались цветами сразу.
— Ну что ж, вы, как специалист…
— Специалист! Гм… — Вальбрас поежился, и красивые его губы сложились в невольную усмешку. — Вы как скажете, покарай меня Дуэ! Нашли специалиста! Я что, по-вашему, по библиотекам сижу, трактаты строчу да некромантские гримуары выискиваю?
— Вовсе нет, как раз наоборот. Вашего опыта хватило бы на написание сотен всевозможных свитков даже для опытных составителей-историков…
— А. Для брехунов этих… — презрительно отозвался Вальбрас. — Ну да, читал таких пару раз, случалось… Один такой ох уж щеки надувал: в Ралувине, де, хоронить начали всего-то полтора столетия назад, а до этого были дикарями и жгли своих покойников, а пепел по ветру развеивали. А мы, слышьте, первую же гробницу вскрываем — а там трупы лет в тыщу, забальзамированные, с ними ралувинские манускрипты, прям в гробы сложенные в таких специальных этих… — он покрутил руками, возбужденный и с горящими глазами, — тубусах, вот! Чтобы не испортились. И все на древнем языке написанные! И посуда там была — иногда ей наша, современная, не чета. Так-то вот! Брешут летописцы ваши. Никому ведь не дозволено по склепам шастать, вот и придумывают кто во что горазд, сами себе там что-то решили и все. На вранье-то их поймать нельзя, а меня кто будет слушать?
