– Спасибо, цыпочка. – Лицо женщины осветилось. Цыпочка! Обращение было душевным, старомодным. – Отработала полторы смены, – пояснила женщина. – Кручусь с десяти утра – и ни минуты передышки.
– А кем вы работаете? – Изабелла приветственно подняла свой стакан.
– Вожу такси. Работаем на пару с мужем. Оба таксисты.
Изабелла собиралась уже сказать, как это, наверное, трудно при нынешних пробках, когда увидела его. Он сидел в конце стойки, и бармен как раз наливал ему пиво. Женщина проследила направление ее взгляда.
– Кто-то знакомый?
У Изабеллы засосало под ложечкой. Грэм шел следом и завернул сюда за ней. Может ли это быть простым совпадением? Мог ли он просто идти в Санди-Белл, как раз когда она поднималась по Кэндлмейкер-роу? Мысли путались, она не знала, что и думать.
В изнеможении опустилась на табурет рядом с новой знакомой. Теперь Грэм был ей не виден, и она ему не видна.
Таксистка еще раз бросила взгляд в конец стойки.
– Что-то тревожит вас, цыпочка, – сказала она, понизив голос. – Вы в порядке? – И, вздыхая, добавила: – Мужчины. Вечно эти мужчины. Мужчины – причина всех наших бед.
Еще не оправившись от шока, Изабелла все же нашла в себе силы и улыбнулась. Реплика женщины подбодрила. Она была выражением солидарности, напоминанием, что вместе мы сильны. Если мы будем говорить «цыпочка» и помогать друг другу, никто нас не застращает.
Глянув на стойку, Изабелла заметила, что возле стакана соседки лежит мобильник. Вид его неожиданно навел ее на мысль. В сумке валяется карманный календарик, и там, внизу страниц, записаны номера, которыми она пользовалась в последнее время.
– Вы не будете так любезны? Мне очень нужно позвонить.
Женщина охотно подтолкнула телефон к Изабелле. Та взяла его и набрала номер. Пальцы дрожали, пришлось набирать снова. К счастью, он сразу же поднял трубку. Да, сказал он, если нужно, приеду. Речь о чем-то серьезном? Да, вызываю такси и скоро буду в Санди-Белл – путь короткий.
– Пожалуйста, поскорее, – шепотом попросила Изабелла.
Томясь в ожидании, Изабелла обменялась несколькими фразами с соседкой.
– Вас кто-то напугал, – сказала та. – Думаю, тот мужчина, что сидит в конце стойки.
Изабелле трудно было признать, что она в самом деле напугана. В ее жизни – в ее обычной жизни – страху перед другим человеком не было места. Она знала, конечно, что многим такой страх знаком. Но забывала об этом. Нам свойственно забывать.
– Думаю, что он шел за мной.
– Ах вот что! – Женщина усмехнулась. – Жалкий тип. Все они просто жалкие. Хотите скажу ему пару ласковых? – поинтересовалась она, отпив из стакана. – Мне в такси попадаются такие молодчики. И я знаю, как с ними управиться.
Изабелла отклонила ее предложение.
– Уверены, что не хотите? – Женщину это явно удивило.
– Уверена. Не хочу ни конфликтов, ни объяснений.
– Не позволяйте, чтобы это сошло ему с рук. – Совет был дан от души. – Ни за что этого не позволяйте.
Какое-то время они молчали. Изабелла, радуясь, что она не одна, все-таки полностью ушла в свои мысли. Наконец словно из-под земли появился Иан и, сев рядом, положил руку ей на плечо. Увидев это, женщина отодвинула пустой стакан и встала.
– Помни, цыпочка, – прошептала она, – не надо давать им спуску. Учись постоять за себя.
Иан занял освободившийся табурет. Одет он был менее элегантно, чем обычно. Свитер и брюки из молескина под стать одежке всех выпивавших вокруг. Вид у него был совершенно непринужденный.
– Удивительно! – воскликнул он, оглядывая бар. – Когда-то я был здешним завсегдатаем. Вот там частенько сидел Хэмиш Хендерсон. Отлично помню, как он пел «Прощай, Сицилия». Меня это порядком заводило.
– Я тоже слышала эту песню, – откликнулась Изабелла. – Но не здесь, а в Шотландском клубе. Если не ошибаюсь, он пел стоя на стуле.
Иан улыбнулся этому воспоминанию.
– Его фигура впечатляла. Крепкий, внушительный. Зубы сверкают в улыбке… А мы ведь даже не удивлялись, что можем их запросто видеть. Все эти поэты, шотландские барды были здесь, среди нас. Норман Мак-Кейг, Сидней Гудсир-Смит, тот же Хэмиш. Их можно было встретить на улице. Они были наши. Помните, Изабелла, – он взглянул на нее, – «Плач по бардам?»
Изабелла помнила. Теплые послеполуденные часы, летний семестр, и они все сидят на траве с мисс Кричтон, преподавательницей английского, влюбленной в старых шотландских поэтов.
– Я помню это стихотворение наизусть, – заметил Иан. – Какая все-таки удивительная идея – просто так взять и перечислить имена всех ушедших от нас поэтов. А потом добавить: может, теперь пришла моя пора, пора Данбара. Добрый сэр Хью из Эглинтауна, Эттрик, Хериот и Уинтаун. Нету их больше в этой стране. Время смерти подходит ко мне. – Поймав взгляд бармена, он указал на бутылку виски. – Нету их больше в этой стране. Как просто это сказано и как трогательно! Уводит меня из этих краев. Уводит прочь от тебя. И ведь меня тоже едва не увели из этой страны, Изабелла. И только неизвестный молодой человек и хирурги, сделавшие операцию, помогли мне остаться.
Бармен подал ему стакан, на дне которого плескалось виски, и он, подняв его, по-гэльски пожелал: «Будьте здоровы!»
Кивнув, она молча приподняла свой стакан.
– Но почему вы меня сюда вызвали? Думаю, не для бесед о поэзии, – предположил Иан.
Поднеся стакан близко к глазам, она рассматривала виски, которое пила без всякого удовольствия: слишком крепко.
– Мужчина, о котором я вам говорила, тот, которого зовут Грэм… – начала она.
Иан мгновенно изменился. Лицо напряглось.
– Вы что-нибудь обнаружили?
– Он здесь, в баре, – ответила Изабелла. – Но я действительно кое-что обнаружила. Он не имеет никакого отношения к вашему донору. Никакого.
Иан не обернулся. Продолжал смотреть прямо перед собой, на ряды бутылок. Потом медленно обернулся и поглядел в глубь зала.
– Где? – прошептал он. – Я никого не вижу… – Внезапно Иан замолк, рот его приоткрылся от изумления. Лежавшая на стойке правая рука сжалась в кулак.
Грэм сидел на одной из скамеек в глубине бара. На коленях газета. На столике наполовину опорожненная пивная кружка.
– Это он? – тихо спросила Изабелла. – Тот, чье лицо вам является?
Иан продолжал всматриваться в человека, сидящего в глубине зала, потом наконец повернулся к Изабелле:
– Не знаю, что и думать. Мне как-то не по себе.
– Но это он? – настаивала Изабелла.
Иан опять взглянул через плечо. И в тот же миг Грэм поднял голову и посмотрел на Изабеллу. Взгляды их встретились, и в течение долгих секунд их глаза словно прочерчивали идущую через весь зал линию. Потом Грэм снова принялся читать газету.
А Иан вдруг вцепился в локоть Изабеллы. Сквозь ткань рукава она чувствовала, как лихорадочно сжимаются его пальцы.
– Мне что-то не по себе, – сказал он. – Нужно уйти. Простите… На меня накатила какая-то слабость.
Изабеллу охватила паника. Она испуганно смотрела на его побледневшее, исказившееся лицо. Он чуть качнулся на табурете, рука, лежавшая на стойке, сползла вниз и повисла. Вид человека, чей образ так странно ему являлся, вызвал шок, и сердце, пересаженное ему сердце отозвалось на выброс адреналина. Опасно было зазывать его сюда, подумала Изабелла, да и бессмысленно: зачем ему видеть Грэма, если тот не имеет к нему никакого отношения? Ведь сын женщины, с которой живет Грэм, не был донором, чье сердце получил Иан.
Изабелла обняла его, чтобы и поддержать, и утешить:
– Позвать кого-нибудь? Позвать врача?
Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но не сумел издать ни звука. Казалось, ему не хватает воздуха. Глаза дико блуждали. Озабоченный бармен склонился к нему:
– Сэр? Сэр, вам помочь?
– Нет-нет, я в порядке, – ответил Иан. – Я в полном порядке.
– Позвольте мне отвезти вас к врачу, – взмолилась Изабелла. – Вы еще не пришли в себя. Я беспокоюсь.
– Такое со мной бывает, – ответил он. – Это не сердце. Скорее, что-то вроде побочного действия лекарств. Ведь мой организм перенес хорошую встряску. И иногда неожиданно нападает слабость.
