Даррелл одерживает победу над «лгущим» языком литературы, не разрушая его, но подчиняясь ему, обнажая его условности, чтобы указать направление поиска скрытых за ними смыслов. Здесь мы выходим к образу, которым Даррелл завершил свой «Квартет», — к искусственной правой руке Клеа, вместе с которой эта весьма посредственная до самой своей «смерти» художница обрела истинный талант. Конструкция, приходящая на смену опоре на «тактильные ощущения», есть условие создания истинного искусства, хотя отнюдь не предмет его, как, впрочем, и не способ его восприятия. «Любая хорошая работа должна иметь в своем составе изрядную долю костей, мяса и связок», — написал как-то Даррелл.[67] Что ж, подобная «дисциплина» носит вполне классический характер (помните, как в предисловии к «Бальтазару» Даррелл, сделав страшные глаза, пообещал найти классическую — для нашего времени — «морфологическую форму»). К этому остается добавить только брошенное мимоходом в том же «Бальтазаре» замечание Персуордена: «В искусстве классично то, что сознательно идет в ногу с космологией своей эпохи», — которое многое проясняет как в мотивах выбора конкретных частных конструкций, так и в правилах разворачивающихся меж ними баталий.

Итак, труд окончен. «Квартет» говорит по-русски, и, следовательно, Лоренс Даррелл уже часть отечественной культуры. Ибо «Квартет» есть, вне всякого сомнения, лучшее из написанного им за почти шестьдесят лет творческой жизни. Хотя… Хотя есть «Черная книга», очень молодая и неровная, выдающая, конечно, сразу все литературные пристрастия начинающего автора (в 1938-м ему было двадцать шесть лет): Генри Миллер, Т.-С. Элиот, — но свежая, сильная и многообещающая. Есть хорошая путевая проза: Даррелл объездил все Восточное Средиземноморье — Кипр, Родос, Корфу и т. д., — и не с краткими визитами, а подолгу живя в этих местах. В пятидесятых — семидесятых было принято писать и читать хорошую путевую прозу — вспомним хотя бы «When the Going Was Good» Ивлина Во или знакомые с детства, сделанные по образу и подобию аналогичных вещей старшего брата книжки Джеральда Даррелла. Есть у Лоренса Даррелла несколько сборников стихов; он, конечно, не Элиот, но стихи хороши — да, собственно, и по «Квартету» видно: сей стилист не мог не быть поэтом. Писал Даррелл много, неровно, очень разнообразно и временами сильно… Последнее время англичане вспоминают о Даррелле нечасто. Аналогия: не менее спорный и столь же неровный Герман Гессе вернулся к своим немецким соотечественникам лет через пятнадцать после смерти из Японии via Америка.