Такие мысли одолевали его однажды вечером, когда он сидел за ланчем в Лэнгли и к нему подсел Уильям Хайнс, репортер из «Вашингтон Стар». Они немного поговорили, слово за слово — и довольно скоро Купер обрисовал журналисту всю картину. Когда в «Стар» появилась статья, очень точно передававшая жалобу Купера как общую для всех астронавтов, чиновники НАСА были ошарашены. В парламентском комитете по науке и астронавтике тоже все были изумлены. И даже товарищи Гордо, вечно ищущие дополнительные заработки и привилегии, выражали недовольство, хотя большинство из них полностью с ним соглашалось. Все они с его подачи выглядели теперь крохоборами. Семь героев, небесных воинов, патриотов жалуются в прессе на отсутствие платы за полеты и самолетов для тренировок…
Глава парламентского комитета Овертон Брукс направил в Лэнгли своего представителя, чтобы тот выяснил, что происходит. Присланный им отчет был шедевром, истинным образцом тактичной трактовки ворчания лучших сыновей страны. «Астронавты, — писал он, — полностью осознают свою ответственность перед проектом и перед американской общественностью, особенно учитывая героическую роль, которую они начинают обретать в глазах молодого поколения. Они выработали для себя строгие правила поведения, что говорит об их конструктивной и зрелой оценке своего положения — теперь, когда к ним приковано всеобщее внимание». Да, это было так, но им по-прежнему не хватало проклятой платы за полеты и нескольких «горячих» самолетов.
Как и большинство других жен в Лэнгли, Бетти Гриссом безвылазно сидела дома с маленькими детьми. Сначала она думала, что у них с Гасом наконец-то начнется обычная семейная жизнь, но Гасу каким-то образом удавалось по-прежнему надолго исчезать из дома. Даже если у него были выходные, он заходил домой к Дику, и, прежде чем Бетти успевала узнать об этом, они вдвоем отправлялись на базу для тренировочных полетов… а потом наступали следующие выходные.
Если же Гас проводил выходные дома, то у него случались быстротечные вспышки отцовской любви к двум их сыновьям — Марку и Скотту. Иногда это принимало форму добродушных ворчливых наставлений: слушайтесь маму, когда меня нет дома. В других случаях дело доходило до чего-нибудь вроде плавучего дока. Новостройка, в которой они жили, находилась возле небольшого озера. Однажды в выходные Гас начал строить плавучий док, чтобы мальчики могли использовать озеро как плавательный бассейн. Но даже старшему из сыновей, Скотту, было всего восемь лет, и Бетти боялась, что мальчики могут утонуть. Впрочем, ей незачем было беспокоиться. Они предпочитали ходить в бассейн в районном клубе, через дорогу. Там имелись вышка для прыжков, бетонное покрытие, чистая вода и другие дети, с которыми можно было играть. А плавучий док плесневел в озере, напоминая о своеобразном чувстве отцовства, бытующем в семьях всех семерых астронавтов.
Бетти не так расстраивалась из-за продолжительных отлучек мужа, как большинство других жен. Когда они жили на военно-воздушной базе Уильямс, другие жены даже требовали, чтобы она не позволяла Гасу так часто уезжать на выходные, потому что это подавало дурной пример их мужьям. Похоже, лишь немногие жены так же твердо, как Бетти, верили в неписаный договор офицерских жен. Это был договор скорее не между мужем и женой, а между ними двумя и армией. Именно благодаря существованию этого договора жена офицера могла сказать: «Нас направили в Лэнгли»… «Нас» — словно они оба служили в армии. Согласно неписаному договору, так оно и было. Женщина начинала свою семейную жизнь — с мужем и армией — с того, что шла на некоторые серьезные жертвы. Она знала, что жалование будет мизерным. Что придется часто переезжать и жить в унылых, ветхих домах. Что муж будет надолго отлучаться из дома, особенно в случае войны. И что если ее муж военный пилот, то в любой день, мирный или военный, он запросто может погибнуть. Во всяком случае, в правилах поведения говорилось: пожалуйста, сдерживайте слезы — ради тех, кто еще жив. В обмен на эти уступки жене офицера гарантировалось место в большой семье военного отряда — страны всеобщего процветания, — которая брала на себя все основные заботы: от лечения до ухода за детьми. А летный эскадрон был самим воплощением военной семьи. Кроме того, ей гарантировался устойчивый брак, если она того хотела, по крайней мере на время службы в армии. Развод тогда, в шестидесятых, был роковым шагом для кадрового военного: такой офицер снижал нужные показатели в отчетах начальства и мог полностью лишиться возможности продвижения по службе. И еще одна вещь гарантировалась ей — об этом говорили редко, да и то с юмором. Но на самом деле это были не шутки. Вместе с мужем продвигалась по службе и жена. Если он из лейтенанта становился капитаном, то она становилась Миссис Капитан и с этой поры превосходила по положению всех Миссис Лейтенантов и пользовалась всеми привилегиями и почетом, предписанными армейским этикетом. А если муж получал награду, она становилась Почтенной Миссис Капитан, независимо от ее собственных успехов. Конечно же, было хорошо известно, что милая, воспитанная, умеющая поддержать светский разговор, умная и мудрая жена являлась хорошей подмогой в карьере мужа-офицера, особенно если они играли за одну команду и оба проходили службу. Во время всех этих посиделок за чаем, церемоний и обязательных вечеринок в квартире командира, во время всех этих ужасных мероприятий клуба офицерских жен Бетти всегда чувствовала себя не в своей тарелке, несмотря на свою привлекательность и ум. Она постоянно думала: не мешает ли она карьере Гаса, потому что ей не удается быть улыбчивой светской умницей, как полагалось.
Теперь, когда Гас поднялся на этот совершенно новый уровень — стал астронавтом, — Бетти не отказалась бы получить свою долю, полагавшуюся ей по неписаному договору. Полагавшуюся за то, что… За то, что она чувствовала себя такой усталой и не в своей тарелке во время этих частых чаепитий и вечеринок. За то, что она безвылазно сидела дома возле телефона во время корейской войны и бог знает скольких сотен летных испытаний и ждала, что ей позвонят ангелы смерти. За то, что все дома, в которых они жили все это время, были типичным примером самопожертвования жены младшего офицера. За то, что мужа так подолгу не было дома… Вот почему Бетти целенаправленно стремилась стать Почтенной Миссис Астронавт и принять все соответствующие почести и привилегии.
Бетти считала сделку с «Лайфом» просто ужасной. Конечно, теперь ей не приходилось каждую секунду сражаться с ангелами смерти. Им с мужем причиталось около двадцати пяти тысяч долларов в год — сумма, просто немыслимая после всех этих лет, проведенных в домах цвета «мрачной охры». Но это была лишь одна сторона медали. В тот день, когда Гаса выбрали в астронавты, Бетти испугалась даже сильнее, чем он сам. Ведь Гасу предстояла только пресс-конференция под контролем НАСА. А Бетти в их доме в Дейтоне без всякого предупреждения стали осаждать журналисты. Словно алчные термиты или садовые вредители, они заползали через окна, делали снимки и выкрикивали вопросы. Она чувствовала себя так, словно навсегда осталась на какой-то ужасной вечеринке, и теперь практически вся страна увидит сыпь на ее лице. Правда, вопросы, появившиеся на следующий день в газетах, были довольно сжатыми и совсем не глупыми. Да и на фотографиях она выглядела неплохо. Естественно, она не знала, что пресса — это ископаемое животное, Викторианский Джентльмен, который стремится задать нужный тон всем важным моментам. Но все же ей не хотелось снова проходить через это. И не пришлось! Ей нужно было только побеседовать с корреспондентами «Лайфа», а они оказались превосходными людьми: вежливыми, дружелюбными, образованными, хорошо одетыми — настоящими леди и джентльменами. Они вовсе не хотели представить ее в дурном свете. В публикации от 21 сентября 1959 года Бетти и другие жены астронавтов предстали перед десятью миллионами читателей «Лайфа» яркими и цветущими. Их белые, гладкие лица с коронами волос появились на обложке журнала, словно цветочная гирлянда, а посредине было лицо Рене Карпентер — несомненно, редакторы сочли ее самой миловидной. Но кто это?! Боже, это же Труди Купер! А это? О, Джоу Ширра. А вот это… Они с трудом узнавали друг друга! И вскоре поняли почему. «Лайф» очень основательно отретушировал их фотографии. Каждый намек на вену, каждый след от электродепилятора, каждый прыщик, намек на усики, мешки под глазами, плохо нанесенная губная помада, нерасчесанный завиток волос, неровная линия губ — все это исчезло благодаря волшебству фоторетуши. Их фотографии походили на те, что девочки делают для своих школьных альбомов: на них все многочисленные прыщички, гнойнички, жировички, следы сыпи, выпуклости от пластинок для исправления прикуса и другие недостатки корректируются в фотостудии, и вы выглядите как после пластической операции. И заголовок: «Семь храбрых женщин поддерживают астронавтов».
