Мне понравились и сам молодой летчик, и его рассуждения. И я предложил ему работать в нашем НИИ испытателем, привел доводы в пользу такого перехода. Василий выслушал меня внимательно, но все-таки отказался...

В. Пчелко (бывший представитель НИИ ВВС).

Цит. по: Грибанов С. С. 92–93

«Училище окончил отлично со званием лейтенант. С момента окончания училища для меня разговор с отцом, как с отцом, почти перестал существовать. Каждая встреча превращалась в разговор о ВВС…»

Из заявления В. Сталина в Президиум ЦК КПСС.

23 февр. 1953 г.

Может показаться странным, что даже в авиации он [Сталин] являлся авторитетом. Вот подтверждение того же Байдукова:

— Сталин имел большие познания в техническом оснащении самолетов. Бывало, соберет профессуру поодиночке, разберется во всех тонкостях. Потом на совещании как начнет пулять тончайшими вопросами, — мы все рты поразеваем от удивления.

Рыбин А. С. 13

Его интересовали состояние и уровень немецкой, английской и французской авиации. Я был поражен его осведомленностью. Он разговаривал как авиационный специалист.

— А как вы думаете, — спросил он, — почему на истребителях «Спитфайр» ставят мелкокалиберные пулеметы, а не пушки?

— Да потому, что у них авиапушек нет, — ответил я.

— Я тоже так думаю, — сказал Сталин. — Но ведь мало иметь пушку, — продолжал он. — Надо и двигатель приспособить под установку пушки. Верно?

— Верно.

— У них ведь и двигателя такого нет?

— Нет.

— А вы знакомы с работой конструктора Климова — авиационным двигателем, на который можно установить двадцатимиллиметровую авиационную пушку Шпитального?

— Знаком.

— Как вы расцениваете эту работу?

— Работа интересная и очень полезная.

— Правильный ли это путь? А может быть, путь англичан более правильный? Не взялись бы вы построить истребитель с мотором Климова и пушкой Шпитального?

— Я истребителями еще никогда не занимался, но это было бы для меня большой честью.

— Вот подумайте над этим.

Яковлев А. С. 134

— Во время финской войны Сталину привезли новый пулемет на полозьях. Сталин попросил себе винтовку из караулки, лазил по ковру с этим пулеметом, нашел несколько недостатков — с большим знанием дела.

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 345

Вспоминается такой эпизод. Я впервые встретился с немецкими танками «королевские тигры» в период битвы на Западной Украине. Для того чтобы эффективно бороться с ними, приходилось все время таскать с места на место 152-миллиметровые пушки-гаубицы и 122-миллиметровые пушки, которыми не так-то легко маневрировать. Однако нам ничего не оставалось делать. Мы вынуждены были идти на это, потому что в то время у нас не было другой возможности остановить немецкий тяжелый танк с очень сильной лобовой броней и с очень мощным мотором. Все другие средства были малоэффективны. Мы выдвигали эти орудия и не пропускали «королевских тигров». Но все это происходило с огромными трудностями.

Я позвонил Сталину и сказал, что, по мнению, сложившемуся у нас на фронте, пора поставить на наш танк «ИС» 122-миллиметровую пушку. Она била бы любую броню на любых немецких танках. Сталин выслушал меня и сказал:

— Это правильно, предложение хорошее. Я сам уже не раз обращался к этому вопросу. У нас уже возникла тревога, что наш танк слабо вооружен и не может быть противопоставлен тяжелому немецкому танку с его вооружением. Я уже дал задание товарищу Малышеву, а вы сами ему позвоните, чтобы он ускорил решение вопроса об установке 122-миллиметровой пушки на танк «ИС-3».

Это был только один из многих разговоров с ним. Он дает представление о том, насколько Сталин был знаком с характером вооружения, с основными данными тех или иных самолетов, танков и артиллерийских систем.

Конев И. С. 496–497

— У Сталина была поразительная работоспособность... Я это точно знаю. То, что ему нужно было, он досконально знал и следил. Это совершенно правильно. И смотрел не в одну сторону, а во все стороны. Это политически важно было, скажем, авиация — так авиация... (Я спросил выдающегося авиаконструктора А. С. Яковлева, разбирался ли Сталин в авиации, ответ был: «О-о-о!» — Ф. Ч.) Пушки — так пушки, танки — так танки, положение в Сибири — так положение в Сибири, политика Англии — так политика Англии, одним словом, то, что руководитель не должен был выпускать из своего поля зрения…

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 315

Уже накануне войны Сталин провел заседание, на котором спросил командующего ВВС П. В. Рычагова об аварийности в Военно-воздушных силах. Павел Васильевич, 30-летний главком, не имевший страха ни перед противником в бою, ни перед гневом начальства, ответил:

«Аварийность и будет высокая. Потому что вы нас заставляете летать на гробах» Сталин покраснел, остановил суровый взор на Рычагове — все замерли. И тогда, выдержав паузу, с известным акцентом он произнес: «Вы не должны были так сказать». Повторил эту фразу еще раз и распорядился: «Заседание закрывается».

Грибанов С. С. 157

— К технике у Сталина было огромное чутье. Он никогда не занимался техникой специально, не изучал совершенно, по крайней мере. Я у него никогда ни одной технической книги не видел, но он разбирался в сообщениях и то, что получал от конструкторов и заводов, внимательно читал, сопоставлял, тут же находил слабые места и выходил из положения.

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 315

Сравнение отечественной авиации с немецкой (к тому времени, о котором идет речь, перед войной. — Е. Г.) было в нашу пользу. Созданные советскими конструкторами истребители быстроходнее и маневреннее немецких. Ильюшинский штурмовик — уникален. Но огорчались мы тем, что на вооружении нашей авиации новых машин находилось еще немного: процесс их серийного производства только развертывался. В 1940 году было произведено всего 64 истребителя ЯК-1, 20 истребителей МиГ-3. Пикирующих бомбардировщиков ПЕ-2 насчитывалось лишь два экземпляра. В первой половине 1941 года было выпущено 1946 истребителей МиГ-3, ЯК-1, ЛАГГ-3, 458 бомбардировщиков ПЕ-2 и 249 штурмовиков ИЛ-2. В Военно-Воздушных Силах подавляющее большинство боевых самолетов было старых марок. Но машин таких имелось у нас много, и это несколько успокаивало.

Яковлев А. С. 190

Глубокой ночью в Кремле в августе 1942 года Сталин познакомил меня с одним аспектом советской позиции. «У нас создалось впечатление, — сказал Сталин, — что правительства Англии и Франции не приняли решения вступить в войну в случае нападения на Польшу, но надеялись, что дипломатическое объединение Англии, Франции и России остановит Гитлера. Мы были уверены, что этого не будет». «Сколько дивизий, — спросил Сталин, — Франция выставит против Германии после мобилизации?» Ответом было: «Около сотни». Тогда он спросил: «А сколько дивизий пошлет Англия?» Ему ответили: «Две и еще две позднее». «Ах, две и еще две, позднее, — повторил Сталин. — А знаете ли вы, — спросил он, — сколько дивизий мы выставим на германском фронте, если мы вступим в войну против Германии?» Молчание. «Больше трехсот». Сталин не сказал мне, с кем или когда произошел этот разговор. Нужно, признать, что это была действительно твердая почва, впрочем, неблагоприятная для сотрудника министерства иностранных дел Стрэнга.

Для того чтобы выторговать более выгодные условия в переговорах, Сталин и Молотов считали необходимым скрывать свои истинные намерения до самой последней минуты. Молотов и его подчиненные проявили изумительные образцы двуличия во всех сношениях с обеими сторонами. Уже 4 августа германский посол Шуленбург мог телеграфировать из Москвы только следующее: