«Бегство графов»
В самом конце правления Елизаветы I власть кельтских вождей была окончательно подавлена.
В последнее десятилетие шестнадцатого века ольстерские вожди восстали против Англии, вдохновляя своим примером и всю остальную Ирландию.
Затем, в 1601 году при Кинзейл состоялась решающая битва между англичанами, ирландцами и их союзниками-испанцами, победу в которой одержали англичане под командованием лорда Монтджоя.
В 1603 году ольстерские вожди сдались. Достоинство не позволило им стать верноподданными Англии, и они отправились в добровольное изгнание в Италию в 1607 году. Их отъезд — известный как «бегство графов» — оставил Ольстер беззащитным перед колонизаторами, которые, как покажет время, великолепно справились со своей задачей.
Сэр Джон Дэвис, губернатор Ирландии, придя в восторг по поводу «бегства», смотрит в будущее с оптимизмом: «Мы надеемся, что Его Величество[2] со своим правительством исполнит в этом королевстве миссию, более великую, чем та, с которой пришел Св. Патрик. Тот всего лишь изгнал вредоносных червей (т. е. змей — прим. перев.) с этой земли, все еще населенной вредоносными людьми; однако благословенный гений Джемса I истребит все их поколения и сделает этот остров счастливым и благополучным.»
Ирландцы, несомненно, придерживались иного мнения на этот счет.
Шахрун Кейтин в одном из своих стихотворений, переведенных на английский язык Томасом Кинзеллой, оплакивает судьбу великих родов Ирландии. Сама страна описана как «равнина высокая Фаля», «холм Кобты» и «Луга долина»:
«Лишился сна, услышав весть Из равнины высокой Фаля. И до рассвета был мучим я Мыслью о гибели правых. Словно стена, стояли они, Защищаясь от лютых врагов, Но вот, наконец, проросли сорняки И меж стойких их рядов. Преданы им без битвы Наши дома — Ибо нет под рукой Лучших наших мечей. Новым семенем проросла Луга долина: Ящерицы, коим бы ползать, Головы подняли — Род истреблен Эогана, Линии Тала разбиты, Поросль Банстраха По странам далеким взошла.»
Конфискации и восстания
В семнадцатом веке ирландцев и староанглийских поселенцев практически лишили собственности. В то время 85 % их земли было экспроприировано и передано во владение колонистам из Англии и Шотландии.
За «бегством графов» в 1607 году последовала конфискация земель и заселение Ольстера — самый трагичный пример проведения колонизации, чье влияние до сих пор сохраняется в современной политике.
Графство Дерри было передано в собственность нескольким лондонским компаниям, а Антрим и Даун — заселены тысячами шотландцев.
Шотландцев-пресвитеран англичане преследовали так же, как и ирландцев-католиков; в последующие 150 лет многим из них предстояло участвовать в новом исходе — в Америку.
В 1641 году ирландцы и многие староанглийские поселенцы в Ольстере подняли восстание против Англии в надежде вернуть себе земли. Лидеры восстания утверждали, что действуют в поддержку короля Чарльза I, захваченного пуританским парламентом.
Пуритане стремились к свержению монархии и установлению власти торгового класса и наделенных землей джентри (что-то вроде помещиков — прим. перев.).
Колонисты-протестанты собирали армии — одни в поддержку короля, другие — против.
Английские писатели того времени, как, например, сэр Джон Темпл, объясняли восстание 1641 года не тяжелым положением ирландцев, а их предполагаемой отсталостью, которая, по его словам, не давала им понять и оценить усилия Англии по их окультуриванию.
Восстание сопровождалось зверствами с обеих сторон; Темпл, однако, преувеличивает жестокость ирландцев. Его мнение во многом пробудило негативные чувства англичан по отношению к ирландцам, и те были настолько этим разгневаны, что в 1689 году одним из первых актов ирландского парламента постановили сжечь книгу, что и было осуществлено обыкновенным палачом.
Удача первое время была на стороне восставших — к февралю 1642 года в их руках находилась большая часть страны — однако постепенно их вытесняли английские войска.
Затем в августе 1649 года в Ирландию прибывает Оливер Кромвель и в широкомасштабной военной кампании сминает сопротивление ирландцев и роялистов с неслыханной доселе жестокостью.
Часть 2
Кромвель
Кромвель преследовал как стратегические, так и экономические цели.
С одной стороны, он старался не допустить превращения Ирландии в плацдарм для иностранных противников и роялистов, а с другой — сделать ее «прибыльной частью Содружества» (имеется в виду «Соединенного Королевства» в отсутствие монарха — прим. перев.).
Принадлежность к английской расе и протестантизм укрепили веру Кромвеля и его сторонников в собственное превосходство над всеми остальными народами мира.
«Господь посылает нам новую, великую эру, — писал поэт Джон Мильтон. — Он волю Свою открывает нам, угодным Ему англичанам.»
По мнению ведущего историка Кристофера Хилла, «большинство образованных англичан, принадлежащих к высшим слоям общества семнадцатого века, высказывались об ирландцах в том же ключе, что и, например, фашисты о славянах или же белые южноафриканцы о коренном населении — во всех этих случаях презрение являлось оправданием потребности эксплуатировать.»
Кромвель представляет свой поход в Ирландию как культурно-религиозную миссию.
Перед отправлением из Бристоля он напутствовал своих солдат, говоря, что им предстоит, подобно народу Израилеву, войти в «землю Ханаанскую» и изгнать обитающих там нечестивцев-идолопоклонников.
По прибытии Кромвель обращается к жителям Дублина со словами о том, что «Провидение послало» его сюда, и что он со своими солдатами «продолжит великий труд по искоренению кровожадных ирландцев и их приспешников и доброжелателей», и, таким образом, «вернет заблудший народ на путь истинный.»
Тем не менее, кампания Кромвеля не только не способствовала возвращению ирландцев на путь истинный, но, более того, поставила значительную часть населения на грань уничтожения.
В Дрогиде — там, где находился гарнизон англичан-роялистов, бывших к тому же католиками — войска Кромвеля учинили резню, уничтожив сам гарнизон, а также нескольких церковнослужителей и жителей города.
То же затем начинается в Уэксфорде — убито около 2000 человек.
Кромвель сообщает о своих деяниях: «Господу было угодно благословить труд наш в Дрогиде… Силы врага достигали там 3000 человек. Не думаю, что и 30 из всего этого числа остались в живых,[3] избежав какого бы то ни было преследования. Прочие же вверены надежной охране и отправлены на Барбадос.
И да восславят Господа лучшие из душ человеческих за великую эту милость.
Я полагаю, что такова кара Божия, ниспосланная этим варварам, на чьих руках столько невинной крови; так мы предотвратили будущее кровопролитие — и это есть достойное оправдание нашим действиям, о которых в любом другом случае мы сожалели бы.»
