А все — Павел! Во всей чехарде ее жизни виноват этот сумасбродный император. Дорвался до власти и пошел чудить — решил самолично устраивать судьбы «любимых подданных» — женить по собственному усмотрению. Вот и облагодетельствовал 19-летнюю Дуню — выдал в 1799 году замуж за своего любимца — князя Сергея Михайловича Голицына, благо тот был несметно богатым да молодым — всего-то 25 стукнуло. К тому же по велению Павла князь недавно стал действительным тайным советником, кавалером почти всех высших орденов России. Но ведь и Дуня Измайлова — не с улицы: ее отец тоже был в чести, да и богач-дядюшка отписал ей половину состояния. А уж в высшем свете Авдотья своей красотой да статью вообще грандиозный фурор произвела, на самых значимых балах в обеих столицах блистала. На одном из таких балов в Петербурге и представили ей будущего мужа. Авдотья взглянула и с лица спала. Мозгляк! Росточку небольшого, глазки прищурены, ручки дергаются — чистый паучишко. Как за такого замуж идти?! Но разве откажешь? Ведь царская милость, пропади она пропадом!

Словом, сыграли свадьбу — роскошно, пышно. Высший свет обеих столиц две недели гулял. Но взбалмошный Павел вдруг охладел к любимцу, чуть не в тюрьму посадить решил. Пришлось Голицыным бежать за границу. Пока путешествовали, муж где-то поотстал, а сама Авдотья помчалась по Европе.

Париж, Берлин, Дрезден попадали у ее ног. Немудрено — с ее-то красотой, да с деньгами, да еще с умом. Вот уж и не подозревала Авдотья, что кто-то ее женский ум оценить сможет! На балах Петербурга кавалеры часто вспоминали одно из изречений императрицы Елизаветы Петровны: «Коль женка умней овина, так в том ее муж повинен!»

Даже милейший дядюшка Михаил Михайлович усмехался в усы: «Учить жену надо!» — и при этом делал выразительный жест, будто сек воображаемую супругу.

Так что в России Авдотья на людях только хлопала ресницами да танцевала кадрили. А в Европе вдруг обнаружила, что на балах говорить может. Да в России ее ни один мужчина слушать бы не стал, а в благословенной загранице самые галантные кавалеры в рот смотрели. Дай Бог здоровья учителям истории и естественных наук, которых нанимал дядюшка, — княгиня Голицына прослыла самой просвещенной красавицей. В каждом городе, где останавливалась, она мгновенно обживалась и заводила свой «русский салон» — самый шикарный и известный. На ее приемы съезжались записные острословы со всей Европы, так что, когда она прибыла в Париж, ее уже ждала заслуженная слава. Сама знаменитая мадам де Сталь, славившаяся на весь мир своей ученостью, острейшим язычком и свободным нравом, признала в ней ровню.

— Ах, княгиня! — смеялась она. — Меня называют королевой света, но вы — моя достойная младшая сестра. Только помните, сколь трудно жить женщине в нашем мужском мире, будь она хоть трижды королевой.

Авдотья тоже смеялась в ответ:

— Что ж, придется поменять мир!

Ах, она всегда была упряма, эта «принцесса Авдотья», всегда хотела настоять на своем!.. Умудренная мадам де Сталь вздыхала про себя: «Нелегкий характер у девочки!» и однажды уговорила русскую подругу пойти к гадалке — надо же узнать, что сулит будущее…

Княгиня до сих пор помнит, как они пришли в тускло освещенную комнату где-то на окраине Парижа. На столе горела всего одна свеча, и та чадила. Гадалка разложила карты и окинула острым взглядом бриллиантовое колье Авдотьи:

— К чему столь наряжаться, мадам? Все равно смерть застанет вас ночью во сне неприбранной!

Авдотья ахнула, но нашлась:

— Незваная гостья не застанет меня неприбранной! Не буду спать — хочу жить вечно!

Так она стала princesse Nocturne — Княгиней Ночи. Что ж, по ночам все не как днем: шутки тоньше, люди мягче, мысль острее. Ночь — время тайн и волнений. Но на пустой флирт Авдотья не согласна. Ей интересно другое. И потому в свой парижский салон она приглашает только «умные головы» — поговорить о странных вещах: смысле жизни, философских идеях, открытиях в науке. Да разве сравнится с пустыми любовными играми затейливая игра ума?! Одно, правда, плохо: самые приятные игры надоедят, если они не на родном языке!

Освобождение пришло в 1801 году — неожиданно не стало ненавистного Павла I. Отыскав мужа в Дрездене, Авдотья объявила:

— Наш брак более недействителен! Я считаю себя свободной!

Это был необычайно смелый и дерзкий поступок, ведь жена при любых обстоятельствах обязана следовать за мужем и жить в его доме. Иначе ей грозила общественная обструкция. Но дерзкой и упрямой Авдотье было наплевать на общественное мнение. В Россию она вернулась без своего постылого мужа. Купила особняк на Большой Миллионной улице, заодно выкупив и земли соседей, — чтоб никто не мешал ей жить ночной жизнью. Первым делом вызвала управляющих своими многочисленными имениями:

— Представьте мне отчеты и покажите все конторские книги!

Месяц читала, изучала и подсчитывала — пригодились-таки уроки математики, полученные в детстве. А через месяц выгнала половину управляющих за растрату и казнокрадство. Тем же, что остались, предложила свою систему записей и подсчетов.

— Господь свидетель! — ужасался почтенный управитель имения Измайлово. — Неужто придется идти на поводу у женщины?! Ну что она в конторских книгах может смыслить?..

Однако к концу отчетного года и он признал, что вести бухгалтерию по «системе княгини» куда удобнее, чем по-старому. А сама княгиня, как в детстве, снова почувствовала необъяснимую тягу к цифрам, формулам, уравнениям. Теперь из-за границы везли на Миллионную улицу в Петербурге не только парижские наряды и шляпки. Куда тяжелее были сундуки с книгами — романами, историческими, философскими сочинениями и математическими трудами.

— Княгинюшка, поберегите хоть свое доброе имечко! — всплескивала руками ее старая нянюшка. — Мало того что одна без мужа живете, так еще и книжки читаете! Скандал ведь будет!

Но время шло — скандала не случалось. Удивительно, но общество закрыло глаза на дерзкое поведение Princesse Nocturne. Да и как иначе? Ведь вся культурная элита Петербурга засвидетельствовала ей свое восхищенное почтение. Поэты вообще вознесли ее мужество и красоту на пьедестал. Жуковский, Карамзин, Вяземский — все по первому зову неслись в салон Княгини Ночи, готовые не спать до утра, а говорить, музицировать, читать свои последние сочинения. А однажды княгиня услышала чей-то смех:

— Брат мой никуда не ездит, потому что опыты по химии проводит да задачки по математике решает! — Это молодой красавец князь Долгорукий, дипломат и приближенный нового царя Александра I, рассказывал о своем младшем брате. — Представляете, женщины души в нем не чают, а он им лишнего комплимента сказать не соизволит. Сама Жозефина, супруга Наполеона, увидев его в Париже, пока он был там с дипломатической миссией, положила на него глаз. Еще бы — ведь мой брат стал полковником в 1800 году, когда ему только-только стукнуло двадцать лет. И что же? Этот лихой вояка любой свободный день готов проторчать за письменным столом — все пишет свои математические формулы. А то часами ставит какие-то химические опыты и все сокрушается, что наш батюшка отдал его в армию и не разрешил заниматься наукой!

Авдотья была поражена. Неужели есть еще кто-то, кому интересны не балы и светские сплетни, а математические задачки да химические опыты? Не ученый или педагог, а человек ее круга?..

На другой же день Михаил Петрович Долгорукий получил приглашение в салон Княгини Ночи. Ровно в полночь она увидела, как высокий, могучий русоголовый красавец поднимается к ней по лестнице. Ее огромные темные глаза стали еще темнее, когда он подошел ближе, склонился к руке. Он был менее красив, чем брат, но более мужественен: ведь он — герой Аустерлицкого сражения, награжденный Золотой шпагой с гравировкой «За храбрость». Весь обед Михаил сидел подле хозяйки, рассказывал о том, как еще до Аустерлица слушал лекции в Сорбонне. Ведь хотя родители и отдали его на военную службу, сам он хотел заниматься химией или математикой. Быть ученым — это ли не высшее счастье?