Ричард шумно вздохнул, сердце вновь застучало.
— Я была не права. Не знаю, что на меня нашло. Я ведь люблю тебя, только тебя. Давай забудем ссору? Все это не правда, сон. Все в прошлом, а сегодня только мы, я и ты, — а голос — пух, а взгляд — Мадонна.
— Ах, какая искусная игра, — с искренним сожалением сказал он.
— Ты мне не веришь? — огорчилась она. Если б он не знал, кто перед ним — поверил бы, не устоял.
— Да-да, — рука оттолкнула женщину. Ричард сел. — Что тебя привело в мою спальню? Крис был занят, Пит не захотел?..
— Зачем ты так? — чуть не заплакала она. — Мы ведь любим друг друга…Я была не права, и сама не могу объяснить, что на меня нашло. Никого у меня нет и не было. Ты, только ты, и в мыслях, и в сердце.
— Сложи из этих слов серенаду, подари Крису. Он будет петь ее тебе под окнами по ночам…Пит же скрасит их одиночество.
— Ты обижен, я понимаю, но ты достаточно благороден, чтоб простить, и достаточно разумен, чтоб понять — у нас дети, мы должны думать о них. И потом, мы правители, на нас большая ответственность за систему, долг перед народом…
— Деньги и власть. Понятно, — криво усмехнулся Ричард. — Вчерашние любовники тебя уже не устраивают. Кирилла ты оставила без средств, Крис и Пит также ничем не могут тебе помочь. А счета идут, идут…
— Ну, что за глупости? — всплеснула ладонями Анжина, с искренним недоумением рассматривая мужа. — С утра мир кажется мрачным? Бывает. Я принесла тебе кофе.
— Со сливками? — выгнул бровь Ричард, оценив сервировку на столике.
— Разве ты любишь со сливками? — нахмурилась женщина.
— А ты забыла? Какая мелочь. Кто бы знал, что на такой ерунде можно поскользнуться?
Ричард больше не прятал истинных чувств к этой марионетке. И вся ненависть, презрение и желание убить ее, раздавить прямо сейчас вышли наружу. Лицо мужчины стало темным от гнева.
Женщина вздохнула и, сняв с лица маску кроткой овечки, прилегла на постель:
— Я предложила тебе мир, — заметила с нехорошим прищуром.
— Мне твой мир не нужен.
— А что тебе нужно?
— Ты знаешь. И дашь мне это!
— А-а-а, — ухмыльнулась она и игриво повела плечиком. Атлас халата соскользнул вниз, обнажая его. — Я поняла: мир, покой, благопристойность. Тишина, уют и верность? Я согласна.
— Ничего ты не поняла. Все это пустой звук без любви. И жизнь глупа и бессмысленна без радости слышать дыханье любимой, без счастья видеть ее счастливой…
— Любовь, — фыркнула женщина, брезгливо изогнув губки. — Ерунда. Что она может дать? Я предлагаю тебе много больше…
— Не утруждайся. Ты, конечно, гениальная актриса, но твое мастерство на меня не действует. Тех болванов, на которых ты его апробируешь, здесь нет. Мы с тобой знаем правду, к чему играть? — качнулся к ней Ричард.
— Ты ревнуешь?
— Тебя? Разве можно ревновать дерево к птице, что села на его ветку?
— Тогда что тебя не устраивает? Правда, любовь — какое это имеет значение по большому счету? Я могу тебе дать все. Вместе мы сможем много больше, чем поодиночке.
Ричард не отказал себе в удовольствии и схватил клон за шею, приблизил к себе, заставляя сесть:
— Ты не поняла? Конечно, твой разум не в состоянии понять чувства. Я знаю, что ты хочешь — быть королевой, да? Обладать неограниченной властью и средствами, интриговать, завлекать, заниматься грязными играми безнаказанно. Тебя огорчило окончание развлечений, любовники оказались некредитоспособными. К хорошему быстро привыкаешь…
— А я и не собираюсь отвыкать, — её зрачки предупреждающе сузились.
— Придется, если я не получу, что хочу, — прошипел Ричард ей в лицо, сдавив шею сильней. Лицо клона лишь презрительно скривилось, а в глазах появился холод высокомерия:
— Значит война, милый?
— Значит, куколка.
Она усмехнулась:
— Только учти, в этой битве победителей не будет.
Ричард с силой тряхнул ее, уловив в голосе угрозу для Анжины:
— Хочешь, чтоб я убил тебя прямо сейчас?
— Я не боюсь смерти, дурачок! — рассмеялась она. — Какая разница, когда и как умирать? Важно как жить.
— Ты не живешь, ты существуешь по чужой воле…
— Своей. Давно по-своей. Плевать мне на ваши законы права и правила. Как я хочу, так и буду жить!
Ричард оттолкнул ее, с трудом справившись с желанием сжать тонкую шейку, не жалея сил. Женщина встала и, с улыбкой махнув ему ладошкой, выплыла из спальни:
— Пока, милый глупышка.
Король обрушил кулаки на столик, оттолкнул его. Поднос с чашками полетел на пол. Жидкость залила паркет. Он зашипел, плавясь на глазах. С минуту Ричард смотрел на покореженный пол и нервно хохотнул:
— Молодец! Значит, вот о каком мире шла речь?…
Кирилл въехал на территорию Кефесского дворца и, остановив автоплан прямо у крыльца, напрямую направился к королю. Ввалился без стука в его апартаменты и замер на пороге спальни. Короля не было видно, но картинка, открывшаяся взору, настораживала и вела мысли в сторону опасности для Его Величества: постель смята, словно на ней боролись, стол перевернут, на полу остатки завтрака, осколки посуды и…вздыбленный паркет, изъеденный, прожженный.
— Я тебя слушаю, — раздалось в тишине, и парень вздрогнул, заглянул за угол. Король стоял у зеркала и внимательно разглядывал свое отражение.
— Э-э-э. что здесь случилось?
— Чашка утреннего кофе…Он оказался слишком концентрированным, — спокойно ответил король и натянул на обнаженный торс темный стренч. — Если не трудно, снабди охрану спектралом.
— Она? — понял Кирилл.
— Угу.
— И вы с таким спокойствием к этому относитесь?
— Нет. Завтра пришлю ей ответную чашку… с синильной кислотой. Или, думаешь, кураре больше подойдет?
Кирилл прислонился плечом к косяку входной двери, пристально разглядывая мужчину. За внешним спокойствием Ричарда угадывалась нарастающая угроза для многих жизней. Он одевался, словно собирался в бой, причем — последний. Мало все чистое, новое, черное, так еще и — Кирилл с шумом вздохнул — на плечи короля легла кобура, и не бластеры — лазерники ушли под мышки.
— Вы прямо так собираетесь разгуливать по дворцу? Боюсь, Танжер, увидев вас, забудет о своей лояльности и о приказе Иржи.
— Мы улетаем, — бросил Ричард, накидывая куртку на плечи.
— Прорываясь с боем?
— Нет, — и замер, облокотившись руками в стену, прошептал тихо, но четко: Я убью ее…
— Глупо. Она нитка. Единственная.
Парень шагнул в помещение, и, стряхнув с ПЭМА короля остатки печенья, положил его на кровать, вставил флеш и щелкнул кнопкой:
— Посмотрите. За подлинность отвечаю.
Можно было заметить, он ничего не увидел, не понял. Лицо невозмутимое, взгляд инертный. Вот только глаза стали черными, а губы белыми.
— Где взял? — спросил вяло.
— У неё в тайнике. И…еще четыре компашки с далеким прошлым госпожи.
— Угу, — лениво качнул головой король, не отрывая взгляда от действий на дисплее. — Подлинная, говоришь, запись?
— Всю ночь проверяли…
— Кто?
— Я и мои старые друзья: Уинслоу, Тибулье…
— А-а, твой дружок адвокат? Ладно.
Ричард отвернулся от экрана ПЭМ и посмотрел на себя в зеркало: мир? Сейчас и заключим! И с силой впечатал кулаки в стекло. Зеркало хрустнуло и накрыло слух Кирилла грохотом обвала. Король же и не поморщился, пошел к выходу по осколкам.
— Постойте! — рванул за ним Кирилл, преградил дорогу. — Не надо, ее нельзя убивать. Она единственная, кто нас может вывести на Анжину и заказчика.
— Отойди, мальчик, — глухо попросил Ричард. Взгляд был абсолютно пустой, лицо хоть и серое, но спокойное. И казалось, мужчина спит на ходу, но Кирилл видел безумие, овладевшее королем, оно плескалось на дне огромных зрачков, сквозило во взгляде, лежало печатью молчания на крепко сжатых губах.
— Вы спугнете их, — попытался доказать ему парень.
— Нет, я просто сменю правила игры.
