— Привет, — подал ладонь для пожатия брату. Вадим оставил протянутую руку без внимания, чем слегка озадачил мужчину. Кивнул с насмешливым прищуром:
— Здравствуй. Присаживайся. Познакомься — Константин, — указал на атлета. Тот искоса посмотрел на посетителя и также проигнорировал протянутую ладонь. Оглядел с ног до головы, не переставая жевать. Лениво кивнул и уткнулся в горшочек.
— Кажется, я рано пришел, — по-своему расценил странное поведение мужчин Егор.
— Как раз, — заверил Вадим. — Что тебе заказать?
Егор сел озабоченно хмурясь: Константин его несколько напрягал. Взгляд сильно не нравился — острый и холодный, словно Греков много, что ему должен, вот он и решает — натурой взять или деньгами, сейчас или минут через пять?
— Может мне погулять пока?
— Сиди, — четко сказал бритоголовый, не отрываясь от своей порции. Глотнул вина, как ни в чем не бывало.
— Простите, вы мне? — удивился и насторожился Егор.
— Тебе, Егор, тебе, — заверил Вадим, потягивая вино. — Да ты не тушуйся, располагайся. Бери что есть, сейчас горячее принесут. Заказать?
— Я думал, мы с тобой пообедаем, — сказал Греков, вопросительно поглядывая на брата.
— Со мной.
— Вдвоем.
— Ах, ты про Константина? Считай, что его нет.
— Это как?
— Он мой друг. Славный человек, — протянул Вадим со странной интонацией и настораживающим прищуром. — Тихий, незлобивый… если не нервировать. Но ты ведь не будешь его нервировать?
— Чем же? — растерянно пожал плечами Егор.
— Попыткой покинуть наше общество раньше, чем я разрешу.
Егор нахмурился в попытке понять слова брата. Потер висок и заявил:
— Странное начало беседы, не находишь? На угрозу похоже. Я что-то пропустил? Ты уж введи меня в курс дела, чтоб хотя бы сориентироваться в ситуации, понять, когда и кому успел насолить.
— Да нет, брат, это я в курс дела входил, как прилетел, а ты давно в курсе, — скривился Вадим, словно что кислое съел. Сложил руки на груди и на стол облокотился, уставился на брата, как на вареник в горшочке с пельменями. — Сказать ничего мне не хочешь?
— Что именно? — тон Егора стал жестким.
— Не знаю, — отвел взгляд Вадим, изобразив раздумья. — Покаяться, тайнами какими поделится. Ты же хотел душевной беседы с ностальгией о былых днях, лобзаньями…
Константин хмыкнул и, развернувшись вполоборота к гостю, недобро уставился на него.
— Ну, все, хватит, — разозлился Егор. Хотел встать и уйти, но Уваров хлопнул ладонью ему по плечу и чуть надавил, возвращая на место.
— Не дергайся, — попросил почти ласково. Мужчина не стал сопротивляться. Он понял все разом: и что Вадим ему не брат и не друг, что он попал на наживку мифических процентов и скорей всего остался ни с чем. Пришел к тому, от чего шел. А из-за чего Вадим поступает так с ним? Неужели ему стало известно то недоразумение, невольным участником которого он стал? Но ведь это было двадцать два года назад! И ненамеренность, а ошибка, досадный промах не больше!
— Дивидендов не будет? — спросил, в упор глядя на брата.
— Естественно.
— За что? — качнул головой Егор, не зная за что хвататься: за сердце, голову или телефон, чтоб звонить… а куда позвонишь, кому? Можно поднять адвокатов, потрясти договором, нотариальным заверением, но будет ли в том смысл, тллк?
Но тут телефон зазвонил сам. Греков приложил трубку к уху и услышал истерический вопль Вероники:
— Они забирают квартиру!! Если ты не погасишь долг до следующей пятницы, в субботу нас выселят!! Что ты наделал?! Чем ты думал?! Как смел?!!…
Егор просто отключил связь. Рука бессильно опустила трубку на стол.
— За что? Как ты мог? — повторил. Все остальное было ясно и понятно.
— А сам не знаешь? Напомнить? Осень, мальчишник…
— В чем ты меня винишь?! В том, что твоя любимая была бессердечной сволочью?! Да! Да, она уговорила меня привести эту Марину и познакомить с тобой, но я и понятия не имел что на самом деле в голове этой стервы! Да подумай ты сам, вспомни: разве я мог тебя подставить, разве хотел?! Я лишь понимал, что тебя любой ценой нужно отодвинуть от Ирки! И потом я вытаскивал тебя! Сделал все, чтоб ты вышел! Если б не я Шехов бы и пальцем не пошевелил, и ты бы сел! Надолго!
— Мне спасибо сказать? — глотнул вина Вадим. Егор моргнул, не понимая, какими словами еще объяснить брату, что он не прав. И вообще, с кем он разговаривает: с человеком или со статуей?
— Господи Боже мой, — выдохнул в ужасе. — В своем ли ты уме, Вадим? Что ты творишь? Я виновен перед тобой? В чем? В том, что поверил этой твари, любимой твоей? В том, что невольно, абсолютно неосознанно сыграл ей на руку? А ты никогда не ошибался? Ни разу никому не причинил зла? Ты?!… Что тебе пришло в голову выкопать историю двадцатилетней давности? Она тебе покоя не дает? Почему?! У тебя все есть, ты достиг всего, о чем можно только мечтать!… И с жиру бесишься, да? Решил поиграть в Зорро? Ты ничего не спутал? Это не кино, а жизнь! Ты что сделал? Я один раз оступился и пятьдесят раз загладил свою вину! А ты наказываешь? Кого? Меня?! За то недоразумение?! Хорошо! Ладно! А дети причем?! Ты их прежде всего наказываешь! С квартирой твоя работа? Твоя! Ты не меня, ты их оставил без средств, без жилья! За что детей?!
— Ты о ком? — спокойно спросил Вадим.
— О твоих племянниках! О Маше, о Ярославе!
— Все?
— Мало?! — ужаснулся Егор.
Костя презрительно ощерился и, качнув головой, достал сигареты. Закурил. Вадим спокойно допил вино, поставил бокал на стол и попросил брата:
— Ответь мне на несколько вопросов. Все мне ясно, а эти аспекты нет, и покоя не дают: почему ты молчал? Ни разу, ни тогда, ни потом даже не намекнул, что принял участие в моей посадке на нары. Чем же тебя Ира взяла? Как уговорил?
— Ты вышел, остальное было неважно.
— А ты сидел? Хоть раз? Хотя бы в обезьянник залетал, по-пьяни, не то что, по стосемнашке в камеру? — прищурился на него Костя.
— Я никого ни садил, ни подставлял!
— Угу, — кивнул Уваров, отворачиваясь.
— Вадим, я не желал тебе зла! Я хотел как лучше!
— Понял: хотел добра, получилось как всегда. А молчал, из сострадания, да? Вместо того чтоб прямо сказать мне: Вадим, любимая твоя — сука. Нет, ты решил молчком сыграть на ее стороне. Ладно. Но потом? Почему не сказал?
— Зачем?! — не мог взять в толк Егор. — К чему было ворошить ту историю?! Болезненную для тебя…
— Из-за тебя. Знал бы я раньше, что из себя Шехова представляет, может, жизнь иначе бы повернулась? Ты не думал, каково мне было ждать с чувством вины за преступление, которое я не совершал? Жить за себя и за ту, которая так и оставалась в моей душе самой-самой? Ты же знал, что я не оставлю это дело, докопаюсь рано или поздно до сути, найду виновного.
— Не того нашел! Тебя Ирка подставила, с помощью Марины. Иркин план был убрать тебя, чтоб замуж за более перспективного кандидата в мужья выйти.
— Видишь, как много ты знаешь. И молчал.
— Да о чем говорить? Я причем тут?!
— Как тебя Шехова-то взяла, а?
— Да какая разница сейчас?! Она давно покойница! А не повесилась бы, я ее сам, стерву, придушил бы!
— Что ж не душишь? — выгнул бровь Вадим, кинув в рот дольку лимона.
— Кого?
— Иру.
Егор поморщился: кто из них с ума сошел?
— Как можно душить покойницу? Ты что Вадим? Ты вообще меня слышишь?
— Слышу. Но ничего нового не услышал. Придется самому карты раскрыть, раз ты стеснительный такой, в сторону уходишь. А ты меня поправь, если я не прав буду. Ирина узнала, как уж неважно, о твоих ля мурах на стороне, о дочери и Ольге. Шантажировала, правильно? А тебе очень, очень хотелось залезть в семью Шеховых, и в принципе, неважно было какой ценой.
— Да! Успокоился?
— Нет…
— А почему я в их семью лез, ты знаешь, щенок?! — зашипел Егор, качнувшись к брату. — Ты что видел кроме Ирки своей?! Дочь?.. Да, да!! Дочь! И мать ее сирота! И я — сирота! И ничего у нас нет, а значит и у девочки тоже!.. — и вдруг смолк, уставился на Вадима, словно первый раз его увидел. Дошло до него. — Откуда ты про дочь знаешь? Значит это ты Маше сказал?…
