медиума. — Сходили замуж и вышли. Любите порядок, покой и устав. Педантичны,
внимательны. Мелодия будильника — национальный гимн. Идеальны для службы,
отвратительны для жизни.
— Последнее не к месту. Литература в библиотеке в отделе лирики. В остальном
две ошибки: первая — мне сорок три года, вторая — женитьба не сортир. Но, в
общем, верно. Кругом! К зданию с зеленой крышей бегом марш!
Алиса выполнила команду и уже на ходу попыталась сориентироваться — к какой
именно казарме ей нужно бежать? Впереди маячило четыре здания и все с зелеными
крышами. Правда, у одного, крайнего справа, крыша была скорей ржаво-болотного
цвета. Крайнее слева здание больше напоминало ангар, чем казарму. Другие два
были братьями-близнецами и разнились лишь количеством зеленых насаждений вокруг.
Алиса решила, что для курсантов будет много чести жить в казарме, под окнами
которой цветут яблони, и побежала к тому зданию, что имело у входа два чахлых
кустарника и газон. И покосилась на сержанта. То, что он бежит вместе с ней, ей
понравилось, но вот непроницаемое лицо — нет. По такому ничего не прочесть, а
хотелось бы.
— На месте стоять! — бросил он у дверей. Алиса остановилась.
— Сколько деревьев было на аллее, что мы пробежали?
А она считала?
— Двенадцать, — брякнула первую попавшуюся цифру.
— Шестнадцать. Сколько яблонь?
— Четыре, — может, конечно, и двадцать четыре…
— Восемь. За мной, — и пошел внутрь казармы. Алиса поплелась следом, чуя, что
погорячилась, заверив Игната пройти курс подготовки раньше. Такими темпами она
не только не пройдет, но, пожалуй, и вовсе до него не дойдет.
Однотипный интерьер солдатских покоев на сто койкотел был украшен недурственной
физиономией молодого, загорелого парня. Он застыл по стойке смирно, завидев
сержанта.
— Вот твое место, — указал Алисе на вторую от входа Тропич. У девушки тут же
возник вопрос, который не удержался за зубами:
— Я буду спать в мужской казарме?
— Ты и еще двенадцать тебе подобных. И пятьдесят шесть прямо противоположных.
Через тридцать минут жду тебя в столовой. Время пошло, — развернулся на
каблуках и вышел, чеканя шаг.
— Весело, — скрипнула зубами Сталеску, проводив его задумчивым взглядом.
Кинула сумку на кровать и повернулась к парню. Тот уже не изображал оловянного
солдатика, стоял в проходе меж кроватями, вальяжно опираясь на две верхних, и
оценивающе оглядывал новоприбывшую.
— И как? — хмыкнула она.
— Нормально.
— Меня Лиса зовут.
— Голубь.
— Угу? А надо мной кто почивает?
— Карл. Еще вопросы?
— Море. Но после ужина, возможно, их будет океан.
Парень хмыкнул:
— Вообще не будет, — и отвернулся, потеряв к ней интерес.
— Извини, столовая где, не подскажешь?
— Прямо по курсу, — бросил, забираясь на верхнюю кровать.
— Ясно, напротив значит.
В столовой было пусто и тихо. Только сержант за столом сидел, охранял два
подноса с комплексным обедом.
`Только б не каша', - мысленно взмолилась Алиса, приближаясь к столу. И
убедилась, что молиться затея зряшная — в одной тарелке была пшенная каша. В
другой — два тонких ломтика серого хлеба, булочка с сыром. В одноразовом стакане
плавал пакет заварки зеленого цвета.
`Хор-роший обед', - то ли поздравила себя Алиса, то ли настроила на поглощение
данного казуса с достойной будущего солдата-универсала маской на лице.
Удостоилась милостивого кивка Тропича, села, взяла ложку и даже донесла ее до
тарелки, но каши не попробовала. Поднос со всем содержимым улетел на пол,
оглушив девушку грохотом.
Она покосилась на разлитый по полу чай, поняла, что не очень-то и хотелось ей
обедать, и вопросительно уставилась на сержанта. Тот ответил равнодушным
взглядом и сунул ложку с кашей в рот.
`Несправедливо', - решила Сталеску, отодвинула наставления Гнездевского в
сторону, и смахнула поднос сержанта на пол. Мужчина и ресницей не взмахнул.
Пережевал, что досталось, проглотил и, выставив два пальца дежурным по кухне,
чтоб принесли еще два подноса.
Алиса прищурилась на сержанта: выдержка служаки ей импонировала. Приходилось
признать, что несмотря на его странности, нравился он ей все больше и больше.
`Старичок, конечно, веселый, но надо быть с ним настороже, наверняка забавам его
нет конца', - решила она, получая дубль обеда. И оказалась права — второй
поднос взметнулся вверх, правда, уже без каши. Алиса, предвидя маневры Тропич,
успела взять ложку и подхватить тарелку. С невозмутимой физиономией принялась
поглощать кашу.
Сержант внимательно посмотрел на девушку и вдруг весело хмыкнул:
— Тест прошла, — и пододвинул ей свой поднос. — Бери.
— Так опять ведь взлетит.
— Нет, — заверил мужчина, сложив руки на столе, и посмотрел в глаза Стелеску.
— Второй поднос ловят двое из десяти, притом, что четверо догадываются, что он
упадет. Поесть удается одному. В данном случае это ты. Значит ли это, что Игнат
не ошибся? Ничего это не значит, кроме того, что ты вошла в единичный процент
прошедших мой тест и стала моей ученицей.
— А остальные девять?
— В строй тех, кто пройдет или не пройдет обучение по обычной программе. Теперь
слушай первую заповедь — знания лишними не бывают. Учись всегда и всему, любой
мелочи, каждую свободную минуту, даже если это кажется тебе бесполезным сейчас.
Через час, год, десять данный навык, отработанный до совершенства, может, если
не спасти тебя, то сослужить хорошую службу. А теперь ешь.
Алиса принялась поглощать пищу, обдумывая слова сержанта, и поняла, что с
наставником ей крупно повезло…
Она второй час шлепала тяжелыми ботинками по беговой дорожке в тренировочном
зале. Рядом сидел сержант, и казалось, читает, увлечен сюжетом настолько, что
ничего уже не видит и не слышит, но стоило только Алисе чуть сбавить темп
движения, он тут же отрывался от книги и взирал на Сталеску, как пастух на
глупую овцу. И начинал мучить вопросами, давать задания:
— Твои ассоциации, быстро: чашка…
— Морс.
— Зеркало.
— Лицо.
— Любовь.
