– Эта бумага, Чи.

– А… Ну да. Это у нас здесь было сражение на туалетной бумаге. Ее почему-то прислали в три раза больше, чем обычно. Даже на склад вся не влезла. Представляешь, два месяца нечем было вытирать задницу, а теперь девать некуда…

– То есть пока шестая помпа стояла сломанная, вы тут швырялись туалетной бумагой?

Должно быть, что-то все же проявилось в моем голосе. Чи весь съежился.

– И нечего на меня так смотреть. Не бойся, я сейчас все уберу. Слушай, да ты еще хуже Меркати! И потом, я не виноват. Это все Сьюз и Зу. Я как раз собирался положить бумагу в туалет, а тут они пришли, и мы стали кидаться. – Он пожал плечами. – Просто так, от нечего делать. И вообще, Сьюз первая начала!

Я бросил на него еще один уничтожающий взгляд и, отфутболивая полуразмотанные рулоны пипифакса, стал пробираться к панелям управления.

Чи крикнул мне вдогонку:

– Эй! Как, интересно, я должен сматывать их обратно, если ты тут пинаешься?

Я начал лихорадочно дергать рычаги на панели управления, пытаясь найти, в чем проблема. Попробовал загрузить базу данных по выявлению неисправностей, но компьютер выдал ответ: ошибка соединения. Ничего себе сюрприз! Я обернулся к стеллажам, где обычно хранились распечатки операций и инструкции по эксплуатации, но их не оказалось на месте. Я обернулся к Чи.

– Где инструкции?

– Чего-чего?

Я указал на пустые полки.

– А-а… Они в туалете.

Я внимательно посмотрел на него. Он ответил мне таким же взглядом. Вопрос напрашивался сам собой, но у меня язык не повернулся его задать. Вместо этого я снова обернулся к приборной панели.

– Сходи и принеси. Надо выяснить, что означают все эти индикаторы.

Их тут была целая панель: все они мне подмигивали, и каждый насчет помпы номер шесть.

Чи выкатился из комнаты, увлекая за собой бумажные ленты. Я услышал, как наверху открылась дверь наблюдательного пункта: это Сьюз спускалась по лестнице.

Только этого еще не хватало… Прошелестев полосками туалетной бумаги, она подобралась сзади и нависла надо мной, дыша в затылок.

– Скоро будет двенадцать часов, как не работает насос. Я ведь могу и доложить, кому следует. – И она со всей дури ткнула меня кулаком в спину. – Я ведь могу и доложить, приятель. – И она сделала это снова, еще сильнее: бум!

Меня так и подмывало ответить тем же, но я не хотел давать ей лишний повод урезать мне зарплату. К тому же она была крупнее меня. А мускулов у нее, как у орангутанга. И шерсти, кстати, тоже. Вместо этого я сказал:

– А что, трудно было позвонить?

– Это ты мне, что ли, говоришь? – она наградила меня еще одним тычком и, перегнувшись через мое плечо, заглянула мне в лицо, прищурив глазки. – Двенадцать часов поломки! – повторила она. – Это достаточное основание для доклада. Так в инструкции написано.

– Да неужели? Ты, правда, ее читала? Сама?

– Не ты один тут грамотный, Альварес.

Она повернулась и затопала назад по лестнице в свой кабинет.

Вернулся Чи, нагруженный томами инструкций.

– Не представляю, как ты разбираешься в проклятых закорючках, – пропыхтел он, вручая их. – По мне, так эти книжки – полная бессмыслица.

– Здесь нужен талант.

Я взял в руки увесистые тома и посмотрел вверх, на кабинет Сьюз. Начальница как раз стояла там, глядя на меня сквозь смотровое стекло с таким видом, будто сейчас спустится и проломит мне голову. Тупоголовая лесби, которой просто повезло, когда прежний босс ушел на пенсию.

Она понятия не имеет, что должен делать начальник, поэтому большую часть времени занимается тем, что бросает на нас свирепые взгляды, заполняет какие-то отчеты, забывая их отсылать, да заигрывает со своей секретаршей. Право на труд – это, конечно, хорошая штука, особенно для таких, как я. Но я понимаю и почему можно хотеть кого-то уволить… Сьюз могла уйти с этой работы только одним способом – упав с лестницы и свернув себе шею.

Она посмотрела еще суровее, пытаясь меня переглядеть. Я позволил ей победить. Либо она напишет на меня кляузу, либо нет. А если и напишет, то может по рассеянности забыть отправить. В любом случае, уволить меня она не имеет права. Мы были с ней повязаны, словно два кота в одном мешке.

Я принялся листать страницы инструкций, перепрыгивая по ссылкам от одного указателя к другому, следуя за миганием индикаторов. Я снова взглянул на панель управления: огоньков светилось слишком много. Кажется, мне еще не доводилось видеть столько разом.

Чи примостился рядом на корточках и внимательно за мной наблюдал, ощипывая свою голову. Наверное, его это успокаивает. Зато у меня от его манипуляций все начинает чесаться, вши какие-то мерещатся…

– Слушай, ты так быстро это делаешь! – восхитился он. – Чего ты не пошел в колледж?

– Ты что, издеваешься?

– Да нет же. Ты умнее всех, кого я знаю. Тебя стопудово взяли бы в колледж.

Я взглянул на него, пытаясь понять, прикалывается он или нет. Глаза у него были преданные, как у пса, ждущего подачки от хозяина. И снова уткнулся в инструкцию.

– Наверное, амбиций не хватило.

Правда же заключалась в том, что я не получил даже среднего образования. В один прекрасный день я ушел из школы номер 105 города Нью-Йорка и ни разу не оглянулся. А вернее, не заглядывал вперед. Я помню, как сидел на начальном курсе алгебры и следил за артикуляцией учителя, ни слова не понимая из сказанного. Я сдавал на проверку свои работы и каждый раз получал «посредственно», даже когда их переделывал. В то же время никто из моих одноклассников не жаловался. Они только смеялись надо мной, когда я в который раз просил учителя объяснить мне разницу между удвоением переменной и возведением в квадрат. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять: мне здесь не место.

Шаг за шагом я начал продираться сквозь таблицы устранения неисправностей. Так… Засоров не обнаружено. Перейдите к разделу «Диагностика механических повреждений», том 3. Я вытащил еще одну папку и начал торопливо листать страницы.

– А вообще, тебе просто не с кем сравнивать. Мы тут все, прямо скажем, не Нобелевские лауреаты. – Я посмотрел на кабинет Сьюз. – Разве умные люди стали бы работать в такой дыре? – Сьюз снова хмурилась на меня сверху. Я нейтрально помахал ей рукой. – Вот видишь?

Чи пожал плечами.

– Не знаю. Я раз двадцать пытался читать эту инструкцию, пока сидел на толчке, и все равно ни черта не понял. Если бы не ты, полгорода уже давным-давно плавало бы в дерьме.

На панели управления замигал еще один огонек: желтый, желтый, красный… И остался красным.

– Через пару минут они будут плавать кое в чем похуже. Поверь мне, приятель, есть вещи гораздо неприятнее дерьма. Меркати, до того как ушел на пенсию, показывал мне список. Вся эта хрень, которая плавает в воде и которую наши помпы должны очищать: полихлорированные бифенилы, бисфенол-А, эстроген, флалаты, гептахлор…

– У меня от всей этой дряни есть пластырь. – Чи задрал рубашку и продемонстрировал штуковину, которая была прилеплена у него на коже под правым ребром. Желтый смайлик, похожий на те, что я получал от дедушки, когда на того вдруг находил приступ щедрости. На лбу у смайлика было написано: «Суперочистка».

– Ты что, ЭТО покупаешь?!

– Конечно. Семь баксов за семь штук. Беру каждую неделю. Теперь я могу пить воду из-под крана. А если захочу – так прямо из Гудзона.

И он снова принялся царапать свой череп. Я посмотрел, как он скребется, и вспомнил, что несколько этих штуковин пыталась продать Мэгги прыщавая Нора, перед тем как они пошли искупаться.

– Ну-ну. Я рад, что на тебя это действует. – Я отвернулся и начал одну за другой нажимать клавиши, чтобы перезапустить насосы. – А теперь давай-ка посмотрим, сможем ли мы включить заново шестую помпу, чтобы те, кто этих пластырей не покупает, не обзавелись кучей маленьких трогов. Дернешь рубильник по моей команде.

Чи перешел к удалению данных и положил руки на рычаги перезагрузки.

– А в чем разница? Я тут как-то шел по парку, и знаешь, что увидел? Трога-маму и пятерых маленьких трогов-лялек. Какой смысл не давать приличным людям рожать трогов, когда их там, в парке, как грязи?