— Что алтеям в сих землях?

— Здесь в горах, есть полезные ископаемые, которые вам ни к чему, а им очень бы пригодились…

— Почему он прислал тебя? Он хочет унизить нас перед смертью? — конунг вновь жестко схватил Къяру за плечи.

— Это беспроигрышный вариант. Он хочет избавиться и от меня, и от вас… и при этом сохранить репутацию справедливого правителя.

— Почему он хочет избавиться от тебя?

Вместо ответа Раннег почувствовал, как девушка выскользнула из его захвата, а потом своими руками перехватила его руки. В то же мгновение конунг ощутил силу если не превосходившую, то сопоставимую с его силой. И тут же услышал, жестко звучавший голос Къяры, который напрочь лишился, какой бы то ни было мелодичности:

— Довольно! Мне надоело отвечать на твои вопросы, я и так тебе многое поведала… Можешь убить или казнить меня, если хочешь, но только после того как при всех откажешься от выполнений требований твоего Владетеля. И объявишь всем, что их ждет!

В голосе волшебницы теперь звенел металл. Она с такой силой оттолкнула конунга, что тот, отступив назад, еле удержался на ногах. Восстановив равновесие, он с изумлением взглянул на нее.

— Ну что ты так смотришь? Я в первую очередь воин, а уже потом маг.

— Ты воин?

— Если б я была только магом, неужели бы я сняла диадему и пришла к тебе?

— Женщина-воин… Это невозможно!

— Ты так считаешь? — Къяра неуловимым движением схватила конунга за руку, развернулась и заломила ее ему за спину. Одновременно другой рукой она выхватила из ножен короткий меч конунга и приставила его ему к горлу.

Раннег был ошеломлен. Острие собственного меча неприятно холодило шею, а захват Къяры был настолько жестким, что конунг не мог даже пошевелиться.

— Что ты хочешь? — произнес он сразу осипшим голосом.

— Ничего. Я, хотела лишь доказать, что женщины тоже могут неплохо владеть оружием.

Къяра отпустила конунга, отошла и протянула ему меч рукоятью вперед.

— Ты действительно воин… — пробормотал конунг, принимая меч.

— Да. И я не только воин, я ученица Виарда.

Конунг удивленно вскинул косматые рыжие брови. Легенды о знаменитом воине, ушедшем в отшельники знали все.

— Он согласился учить женщину? — пробормотал он.

— Да. И выучил настолько хорошо, что пока равных себе в битве я не встречала.

— Ты слишком самоуверенна.

— Конунг, я могу сразиться с любым твоим воем, если тебе не жалко его потерять…

— Ты маг, и условия неравны…

— В бою я не применяю магию, мне достаточно умения.

— Ты не боишься проиграть?

— Конунг, я не могу проиграть бой с воином, я не проигрывала даже учителю… Хотя умереть в бою было бы приятнее, чем ждать казни от тебя.

— Ты так легко говоришь о смерти…

— Я столько раз смотрела ей в лицо, что ее глаза меня уже не страшат. Жаль, что этот поединок выиграет отец, но когда-нибудь всем приходится проигрывать…

— Почему ты пришла к нам? Ведь ты могла послать указ с посыльным и дождаться ответа… И к тому же ты сама можешь сделать то, чем угрожает нам Маграт.

— Это сложный вопрос… Однако, я постараюсь ответить. Я не хотела и не хочу уничтожать твой народ, и я пыталась не дать это сделать отцу… Но попытка оказалась неудачной. Он еще больше разозлился и отправил меня к вам Владетельницей… а так как очевидно, что это неосуществимо, то можно считать, что я проиграла. И теперь единственное, что я могу вам дать — почувствовать перед смертью, что это ваш осознанный выбор. Вы мужественный народ, поэтому достойны красивой смерти. И я готова заплатить за это своей жизнью.

— Ты так уверена, что кириты не примут твоего Владычества?

— Причем здесь кириты… В первую очередь не примешь ты! Твоему народу по большому счету все равно отдаешь ты им приказания сам или по поручению какой-то Владетельницы. С Владычеством Маграта вы как-то же мирились… Ты же сам сказал, что твое слово — закон в войске, а уж у народа и подавно. Поэтому не перекладывай ответственность. Это тебе придется принять решение, которое будет стоить жизни всему твоему роду.

Раннег изумленно посмотрел на нее:

— Ты думаешь, лишь мои амбиции не позволят принять тебя в качестве Владетельницы?

— Именно.

— Тогда ты ошибаешься! Я выступал против владычества Маграта только из-за того, что он маг, и в любую минуту может изменить все, что дорого моему народу, и изменить не оттого, что он сильней, а потому что владеет магией.

При слове «магия» лицо Раннега исказилось, и он снова зло плюнул на пол.

— Если дело только в этом… — Къяра усмехнулась, — Я, конечно, тоже владею магией, но могу пообещать тебе, что не буду применять ее против твоего народа…

— Ты действительно можешь отказаться от магии?

— Не от всей, конечно… Но я могу поклясться не применять магию против киритов, пока вы будете почитать меня как Владетельницу и выполнять мои требования.

— И ты не наденешь корону магии?

— Ты про мою диадему? Если хочешь, могу отдать тебе ее на бессрочное хранение…

Раннег пристально посмотрел на волшебницу. В стоявшей перед ним девушке переплелись столько различных и даже исключающих друг друга противоречий, что он был ошеломлен. С одной стороны хрупкая на вид девушка и чародейка, а с другой бесстрастный воин, способный отказаться от магии, бесстрашно идущий на смерть и полагающийся только на себя. Не отводя взгляда, он опустился на колени, расстегнул ворот рубахи, затем вытащил меч из ножен, поцеловал лезвие и протянул ей меч, рукоятью вперед.

Къяра без слов поняла его, она взяла меч и приставила к груди конунга, направив в верхнее ребро.

— Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности! И мой народ примет тебя, и все принесут свою клятву! — произнес конунг и резко, но несильно подал корпус вперед, на мече, рассекшем грудь, показалась струйка крови.

Когда-то давно, именно такого, полного обряда, Маграт ждал, но не дождался, ни от кого из киритов. Его стражникам пришлось самим колоть мечами, приносящих клятву воинов, на которых Маграт наложил магические чары. И именно так, с помощью стражей и магии, ему и пришлось весь этот долгий срок поддерживать здесь свое Владычество.

— Я принимаю твою клятву, конунг! — Къяра отвела меч от груди Раннега.

После этих слов кровь на лезвие меча поблекла и будто растаяла. Клинок вновь засверкал первозданной чистотой.

— Встань.

Конунг поднялся с колен и произнес:

— Поклянись же и ты, что не будешь применять магии к киритам и не оденешь то, что ты называешь своей диадемой.

Къяра перебросила в руке меч так, что рукоять легла в обратном направлении, а лезвие, быстрой молнией сверкнув в воздухе, нацелилось ей предплечье.

— Клянусь, что не буду использовать магию против киритов и отдам мою диадему тебе на хранение, после клятвы твоего народа и до тех пор, пока клятва будет исполняться, либо до тех, пока ты сам не захочешь мне вернуть символ моей магии! — Къяра с улыбкой посмотрела на Раннега, — Тебя устраивает такая клятва?

— Ну уж нет, вернуть тебе диадему сам я никогда не захочу. Это можешь даже и не добавлять

— Не зарекайся, конунг. В жизни случается всякое. Лучше прими мою клятву такой.

— Хорошо, пусть так, Владетельница.

— Клянусь, — повторила Къяра, и легко вонзила кончик меча. Кровь, вытекшая из раны, растеклась по клинку.

Къяра отвела меч от груди и протянула его Раннегу. Тот вновь опустился на колени, взял двумя руками меч, и произнес:

— Я принимаю клятву, Владетельница.

И тут же кровь с клинка исчезла, будто ее и не бывало. Конунг поднялся, поцеловал меч и вставил его в ножны. Затем внимательно посмотрел на Къяру:

— Я был уверен, что, взяв клятву с меня, сама ты клятву не принесешь.

— Зачем же тогда ты мне принес клятву? — Къяра удивленно приподняла брови.

— У меня был другой выход, Владетельница, чтобы сохранить мой род?

— Наверное, нет… Но в любом случае обещания я держу.