Потом пристально посмотрела на скорчившегося на полу в шаге от нее маленького лысого человечка и презрительно скривила губы.
– Лерон, Вы хороший врач, я всегда с уважением относилась к Вам, и насколько Вы знаете, неизменно старалась защитить Вас как от гнева короля, так и моего супруга… И мне казалось, что Вы тоже неплохо относитесь ко мне, по крайней мере, с уважением. Поэтому то, чему я сейчас оказалась свидетельницей, повергло меня в полное замешательство. Я знаю, что и король, и герцог закрывают глаза на подобные происшествия… Будь Сьюзен не моей камеристкой, ей бы еще и попало за то, что она посмела Вам перечить. Но, Лерон, она моя, – герцогиня интонационно выделила последнее слово, – поэтому Ваши действия я воспринимаю, как оскорбляющие лично меня. Вы понимаете, о чем я?
– Да, Ваша Светлость, – хрипло проговорил врач, совсем вжимаясь в пол, – поэтому прошу, простите… я очень виноват и сейчас осознаю это, я приму любое Ваше наказание, только не лишайте меня Вашего расположения, молю. Если Сьюзен передумает или на то будет Ваша воля, я с удовольствием женюсь на ней.
При этих словах Сьюзен крепче сжала руку герцогини и вновь замотала головой.
– Да, я поняла, Сьюзен, никто тебя не будет заставлять выходить замуж, встань и успокойся… я с удовольствием оставлю тебя при себе, хотя партия для тебя явно выгодная, нечасто камеристке делает предложение известный придворный врач.
Та медленно поднялась и вновь замотала головой.
– Что ж, как хочешь, – продолжила герцогиня и повернулась к врачу. – Вставайте, Лерон, я не буду Вас наказывать. Однако надеюсь, что это не послужит поводом для того, чтобы Вы подумали, что Ваше поведение было допустимо.
Невысокий лысый человечек поднялся с пола, неловкими движениями поправил свой костюм, потом подошел к герцогине склонил голову и тихо произнес, – Ваша Светлость, когда я хотел так поступить со Сьюзен, я не знаю, что на меня нашло, но я даже не подумал, как это можете воспринять Вы… и не подумал, что этим могу оскорбить Вас. Я клянусь, подобное больше не повторится.
– Я верю Вам, Лерон, – герцогиня едва заметно кивнула, – и пока моя камеристка окончательно не поправится, оставляю ее на Вашем попечении. Постарайтесь максимально облегчить ее состояние.
– Я и так делаю все от меня зависящее, Ваша Светлость… Я думаю, через пару дней у нее пройдут все болезненные и неприятные ощущения.
– Хорошо. Пойдем, – герцогиня кивнула Виктору и вышла из комнат врача.
Виктор последовал за ней.
Войдя в свои комнаты, герцогиня подошла к распятию, перекрестилась, склонила голову и тихо прошептала:
– Благодарю, Господи. Да будет на все воля Твоя.
Потом обернулась к Виктору.
– Что сделали с Ирмой и Лидией?
– Мать умерла от разрыва сердца, как только узнала в чем обвиняют Ирму, а сестру должны были сжечь, но король ходатайствовал за нее, и ее, клеймив, в кандалах отправили в монастырь на северных островах. А Вы знали их, Ваша Светлость?
– Ты что, не знаешь, кто я? – удивленно глядя прямо на него, спросила герцогиня.
– Кроме того, что Вы супруга герцога ничего, Ваша Светлость.
– Имя Алина Тодд тебе ничего не говорит?
– Так Вы супруга милорда Дмитрия? – юноша даже попятился. – Простите, были его супругой, Ваша Светлость. Я не знал… мне не говорили ничего… а там, в подвалах, спрашивать ничего нельзя… я научился ничего не спрашивать. Так вот почему Вы так рассердились на Его Светлость, когда имя мое услышали…
Он побледнел, опустил глаза и тяжело дышал.
– Да, я была супругой твоего сводного брата. Я не помню, почему у вас разные фамилии… но он мне много рассказывал о тебе. Он любил тебя.
– Это милорд Дмитрий считал, что я его сводный брат, а официально это не так. Моя мать не успела стать законной супругой герцога Риттенберга – отца Дмитрия, он умер при странных обстоятельствах накануне свадьбы. Сестра герцога, ставшая опекуншей милорда Дмитрия до его совершеннолетия, отослала мою мать с ее дочерью Ирмой в родовое поместье ее первого мужа – виконта Орестера. Через восемь с половиной месяцев родился я. Несмотря на то, что я родился больше года после смерти виконта Орестера, матери удалось добиться для меня и его титула и фамилии. Милорд Дмитрий же после совершеннолетия, став герцогом, разыскал нас и всячески поддерживал и опекал. Он даже хотел, чтоб мы переехали в его замок, но его тетя, сейчас уже покойная, и ее сын были категорически против.
– Ирма действительно занималась колдовством?
– После казни милорда Дмитрия мы очень тяжело жили, Ваша Светлость… У Ирмы расстроился сговоренный им очень выгодный брак, и денег совсем не было… И тут в поместье появился горбун и попросил сдать ему заброшенное крыло дома с отдельным входом, где раньше жили слуги, и предложил очень хорошие деньги. Мать, конечно же, согласилась. Там никто не проживал, кроме садовника, которого она тут же переселила. Горбун нанял рабочих и привел там все в порядок. Жил он там поначалу очень тихо и почти не выходил никуда. Только Ирма почти сразу зачастила к нему. Затем она стала уезжать и возвращаться с какими-то странными людьми, которых водила в комнаты горбуна, и вслед за этим у нее появились деньги, очень большие деньги. Она стала покупать дорогие вещи, нанимать слуг, заказывать кареты, лошадей. На все вопросы она или отмалчивалась или говорила, чтоб мы не лезли в ее жизнь. Я не утерпел, скрытно пробрался в комнаты горбуна и тайно поприсутствовал во время одного из визитов гостей. Горбун вместе с сестрой вроде как вызывали духов и общались с ними, а потом собрали деньги с приехавших. Обследовав комнаты, я нашел массу штучек и приспособлений, чтоб казалось, что в комнате кто-то зажигает свечи, стучит, стонет и тому подобное… все это было обманом. Тогда я понял, что они морочат голову доверчивым простакам. Я попробовал поговорить с сестрой и пристыдить ее, но она лишь накричала на меня и пообещала наслать жуткие кары на мою голову, если я об этом хоть кому-то расскажу и в первую очередь матери. Обвиняла ее и меня в том, что мы живем в нищете, ну и еще много чего наговорила… В общем, я решил действительно не лезть в ее жизнь и не стал никому ничего рассказывать. Но все это все равно очень скоро вскрылось. Видно кто-то недовольный результатами их ворожбы пожаловался. Их захватили во время одного из сеансов. Вернее только сестру, горбун сумел как-то сбежать. У матери случился сердечный приступ, и ее не спасли, но это может и к лучшему… иначе она бы тоже очутилась в тюремных подвалах.
– Жалеешь, что не донес на сестру?
– Нет, доносить я бы в любом случае не стал, а вот остановить ее я был должен. Любым способом, но остановить. Оставив все, как есть, я стал соучастником.
– Король, значит, не поверил, что твоя сестра не колдовала, а мошенничала?
– Нет, не поверил… – Виктор сокрушенно покачал головой, – но он сказал, что верит, что в это поверил я. И еще сказал, что это уловка такая, расставлять такие штуки, чтобы если тех, кто этим занимается, поймают, то не предъявили бы обвинений в колдовстве.
– Вас сразу отправили к королю?
– Нет, вначале около трех дней держали в местной тюрьме, а потом уже перевезли в столицу.
– Вас допрашивали на месте?
– Сестру – не знаю, а меня – нет. Меня и в центральной тюрьме лишь через месяц на допрос привели.
– Ждали, чтоб ты понял, что тебе не хочется там навсегда остаться?
– Возможно, Ваша Светлость… но я это понял уже с первых дней… там ад на земле, Ваша Светлость. Если туда попадаешь, уже никого не интересует, кем ты был раньше, ты становишься преступником, у которого нет никаких прав и с которым можно делать все.
– Тебя подвергали наказаниям?
– Почти нет, Ваша Светлость. Меня лишь дважды сажали в карцер в колодках и пару раз выпороли плетью, но не очень сильно, однако при этом постоянно пытали и забивали насмерть тех, кто был рядом. За нерасторопный ответ, за разговоры в камере, за заданный охраннику вопрос, за непонравившийся охраннику взгляд. Поэтому, когда заставляли ответить или что-то сделать меня, то я старался изо всех сил не разделить участь тех, кто корчился в муках рядом и, в общем-то, мне это удавалось. Я научился не спрашивать ничего, не спорить и быстро выполнять любые приказы. А потом я попал на допрос к герцогу и королю. Все именно так и было, как он говорил Вам… И я очень благодарен герцогу, что он дал мне возможность не попасть на эшафот и выйти оттуда. Я с радостью согласился быть Вашим пажом, Ваша Светлость, и преданно Вам служить. Я действительно буду очень стараться, Ваша Светлость… Особенно теперь, когда узнал, кто Вы. Я очень любил милорда Дмитрия и помню, с каким восхищением он всегда говорил о Вас. Это счастье, что я попал к Вам, Ваша Светлость.
