Взгляд Мэгила невольно переместился на старца, и тот кивнул, подтверждая сказанное. Мэгил помрачнел.

— И, наконец, третье,— продолжил Конан, так и не дождавшись его ответа,— Там, в подземелье, ты будешь лишен значительной части своей силы, потому что она происходит от света Ока Митры, а он не проникает туда, в то время как Рози встретит нас во всеоружии, понимаешь?

— Идея в том,— заговорил молчавший до сих пор Вербар,— что один из нас останется рядом с Шаром и послужит проводником Силы, чтобы тот, кто встретится с Розой Сета лицом к лицу, не оказался обезоруженным. Пелиас же проследит за тем, чтобы никто не смог нанести удар здесь, ни по тебе, ни по Шару Всевидения, поэтому от вас будет зависеть все.

— Но почему вниз идешь ты, а не я?— Мэгил в отчаянии повернулся к старцу.

— Я стар,— Вербар покачал головой,— и плохо подхожу на роль проводника Силы…

— Мне непонятно твое упрямство,— вновь заговорил Конан.— Все мы будем делать одно дело, и мне, к примеру, все равно, кто покончит с этой сукой, лишь бы она была мертва!

Мэгил же погрузился в размышления и ничего не отвечал, словно уяснял какие-то важные для себя вопросы.

— Не забывай,— с горькой усмешкой напомнил Вербар,— что я буду всего лишь оружием в твоих руках, и если тебя настолько волнуют вопросы личной доблести, то знай: если я не выдержу и ее удар пробьется сквозь меня, то и ты вряд ли отделаешься простым испугом.

— Хорошо,— нехотя согласился Мэгил,— я согласен.

— Вот и прекрасно.

Конан кивнул, словно ничуть не сомневался в окончательном ответе.

Киммериец вглядывался в картину, открывшуюся в Шаре. Обширное, покрытое бурой травой мрачное пространство открылось перед ним, и было оно совсем не похоже на то, что ему доводилось видеть прежде. Напротив него стояла Роза, или Рози, как сама она предпочла подписаться под обращенным к нему посланием. Казалось, взгляд ее впился в глаза киммерийца, хотя он знал, что этого быть никак не могло.

Слева, шагах в десяти, росла старая корявая осина с причудливо изогнутым, как знак вопроса, стволом. Рядом в расслабленной позе, опершись рукой о чудовищный лук, замер горбун-лучник. Его уродливое, словно вырубленное из суковатого полена, лицо казалось безжизненной маской, застывший взгляд бесцветных глаз был устремлен в никуда.

С правого края открытого Конану пространства замер в готовности могучий молотобоец. Его мощные руки привычно крепко сжимали рукоять чудовищногo боевого молота. Он смотрел на повелительницу, словно лишь ждал от нее приказания пустить оружие в ход.

Посередине возвышался лысый пригорок, на котором стояли двое. Чей Чен что-то вполголоса объяснял прекрасной Лауде. Однако белокурая амазонка слушала его, казалось, вполуха. На пухлых алых губах ее играла снисходительная усмешка. Правая рука, державшая хлыст, нетерпеливо ударялась о бедро, привычно отбивая только ей слышный ритм. Она тоже ждала чего-то.

— Что это за место?— Конан обернулся к Пелиасу.— Я его не узнаю!

— Ты просто не знаешь, что такое Лур-Дун,— ответил тот.— Говорят, там под землей был целый город, уходящий вглубь, один Сет ведает на сколько ярусов, хотя на поверхности над ним высилась всего лишь небольшая крепость. Ее снесли, быть может, заодно с самым верхним ярусом подвала, но что там уцелело в глубине, не знает никто.

— Нергал с ними!— воскликнул, наконец, киммериец.— Только сдается мне, что они чего-то ждут, и я подумал, не нас ли?

— Если так, то узнали они об этом не вчера и не сегодня — моя башня надежно защищена от подслушивания, если только сам Сет не помогает им! Но в таком случае дело плохо!— Он посмотрел на Конана.— Что делать дальше, решать тебе, мой король!

Конан обвел друзей внимательным взглядом:

— Если кто-то передумал, еще не поздно отказаться, потому что сейчас мы отправимся туда.

Конан указал рукой на Шар Всевидения и увидел утвердительный кивок Калима.

— Мы с тобой, Конан,— ответила за всех Олвина.

— Вербар?

— Я с тобой, мой повелитель.

— Мэгил?

— Я готов!

— Пелиас, ты уверен в себе?

— Да, мой король.

— Тогда отправляй нас!

В тот же миг окружающий его мир закружился, смешав воедино силуэты и краски, размазав их по доступному для глаз пространству. Киммериец почувствовал странную легкость в теле, и почти сразу ноги его снова коснулись тверди. Вращение прекратилось, мир начал обретать потерянную устойчивость. Размазанные силуэты начали группироваться в новые формы, наливаться красками.

Конан увидел, что стоит у подножия песчаного холма, и, прежде чем успел сориентироваться, услышал, как где-то слева от него раздался знакомый звук, словно снег захрустел под ногами, и бросился на землю. Над головой что-то просвистело. Конан откатился вправо, и вторая стрела с красным оперением вошла в землю как раз в том месте, где он только что лежал.

Конан услышал, как вновь натягивается чудовищный лук, готовясь послать в полет новую вестницу смерти, и откатился еще дальше. Где-то рядом расхохоталась Рози.

Киммериец собрался уже вскочить на ноги, когда скользнувшая по земле тень подсказала ему, что делать этого не следует. Он сделал еще один кувырок и понял, почему смеялась Рози: чудовищный молот Шагра обрушился сверху, взрыв землю в том месте, где еще мгновение назад находилась его голова.

Конан откатился дальше и увидел великана, который намного превышал его ростом. Одним прыжком гигант оказался рядом и начал старательно вбивать киммерийца в землю. Лишь невероятная ловкость позволила северянину до сих пор оставаться в живых. Ни о какой борьбе пока не было и речи — Конан просто пытался не дать убить себя.

Кром! Где же эти проклятые идиоты?!

Проклятие его несколько запоздало: Калим уже отвлек великана на себя, и Конану удалось вскочить на ноги. Он тут же выхватил из-за спины один из двух клинков, но это, казалось бы, вполне естественное движение едва не погубило его. Он успел увидеть появившегося чуть впереди Вербара, но в следующий миг гибкое жало хлыста обвилось вокруг запястья и обожгло его болью. Он ощутил рывок и вновь повалился на землю.

Уже падая, он успел увидеть, как хлыст Лауды точно так же захватил и руку зингарца, а чудовищный молот едва не опустился ему на голову. Лишь неимоверным усилием тому удалось вывернуться, и оружие гиганта обрушилось на правое плечо Калима, ломая кости и опрокидывая зингарца навзничь. В тот же миг со свистом устремилась в полет черная стрела, пробив ему ногу и окончательно выведя из строя.

— Уходи!— успел крикнуть Конан, уворачиваясь от очередного удара вновь начавшего охотиться за ним молотобойца.

Вертясь ужом, он видел, как Олвина посылала в Родгага стрелу за стрелой, но, хотя из тела горбуна их торчало уже с десяток, тому было все нипочем. Он усмехнулся, медленно натянул свой лук, и Конан с убийственной ясностью понял, что сейчас произойдет.

Отчаянным усилием ему удалось откатиться и вскочить на ноги. Он рванул висевшую у пояса секиру и с разворота метнул ее в лучника. Одновременно тот спустил тетиву. Два смертоносных орудия устремились каждое к своей цели. Щелкнул хлыст Лауды, пытаясь дотянуться до лучницы. Олвина, не раздумывая, отклонилась влево, и это спасло ей жизнь. Стрела горбуна пронзила правое плечо девушки, заставив ее вскрикнуть от боли, и в следующий миг Олвина пропала: Пелиас вытащил и ее, опоздав всего на мгновение.

Опустив лук, Родгаг с ужасом увидел летящую ему в лицо секиру Конана и в страхе отпрянул. Уродливый изгиб ствола росшего за его спиной дерева принял в себя его тяжелое корявое тело, и в тот же миг секира вонзилась в древесину, перерубив заодно и шею лучника. Тело его так и не упало, а осталось стоять, словно дерево приняло его в свое лоно. Огромная уродливая голова легла на вонзившееся горизонтально лезвие секиры, как на поднос, словно, несмотря на смерть, решила понаблюдать за тем, как будет разворачиваться бой.