Джудит смотрела на джентльмена с немалым удивлением, а лорд Ворт, без малейшего намека на замешательство, просто сказал:

– Лорд Питершем – мисс Тэвернер, – и встал с места.

Лорд Питершем попросил разрешение присесть рядом с мисс Тэвернер.

– Скажите, – спросил он с нетерпением, – вас интересует чай, а?

Джудит нисколько не интересовалась чаем, но она знала, что у Его Светлости была специальная комната, снизу доверху уставленная банками с самыми разными сортами чая, от «Пушечного пороха» до китайского «Лэпсэнг Сушонг». Джудит призналась в своем полном невежестве и почувствовала, что это его разочаровало.

– Жаль, очень жаль, – сказал он. – Вы бы поняли, что это не менее интересно, чем составлять разный табак. Смешивать сорта табака вам интересно, правда? Ведь у вас сейчас своя собственная смесь. Я видел банку с таким табаком в лавке Фрибурга и Трайера.

Мисс Тэвернер достала свою табакерку.

– Мне бы хотелось, чтобы вы оказали мне честь и попробовали мою смесь, – попросила она.

– Это вы мне окажете честь, – произнес лорд Питершем и поклонился. Он погрузил палец в табакерку Джудит и поднес понюшку к ноздре, полузакрыв при этом глаза. – Так, испанский, немножко бразильского, и еще что-то в придачу, может быть, чуть-чуть масулипатамского. – Он повернулся к Ворту. – Это напоминает мне одну смесь, которую, мне кажется, я пробовал в вашем доме, Джулиан.

– Не может быть! – сказал Ворт.

– Ну, возможно, это не совсем одно и то же, – согласился лорд Питершем, снова поворачиваясь к мисс Тэвернер. – Очень тонкая смесь, мадемуазель. Нетрудно определить, что здесь действовала рука большого специалиста с безошибочным вкусом.

Мисс Тэвернер, с которой де спускал иронического взгляда ее опекун, смутилась и покраснела.

Вскоре наступило время идти наверх и переодеться для обеда. За столом ее посадили между лордом Робертом Мэннером и мистером Пьеррепойнтом. Графа рядом не было. После обеда он присоединился к герцогу Йоркскому, хозяину дома, и еще одному заядлому игроку в вист, которого все звали Чиг. Так что в тот вечер Джудит с ним больше не разговаривала.

На следующий день оказалось, что Джудит не единственная дама, принимающая участие в охоте. Однако необходимые для этого энтузиазм и энергию проявили еще всего три особы женского пола. Также далеко не все джентльмены продемонстрировали страсть к охоте. Джудит спустилась к завтраку пораньше и была несколько удивлена, увидев разряженного для верховой езды мистера Брюммеля. Она во все глаза смотрела на него.

Мистер Брюммель подвинул для нее стул рядом с собою.

– Я знаю, – понимающе сказал он, – но охота – это хороший выход в свет, и при этом совсем необязательно забираться за пределы второго поля.

– За пределы второго поля? – как эхо повторила Джудит. – Как, разве дальше этого предела вы не поедете, мистер Брюммель?

– Нет, я думаю, не поеду, – мрачно сказал он. – Наверняка где-нибудь попадется деревенский дом, где мне дадут хлеба и сыра, а я, должен вам сказать, ничего на свете не люблю больше, чем хлеб с сыром.

– Хлеб и сыр вместо охоты? – удивилась Джудит. – Не могу допустить, чтобы именно этому отдавалось больше предпочтения!

– Я вас понимаю. Но, видите ли, если бы я поехал очень далеко, вся моя одежда и обувь были бы вконец испачканы грязью, разбрызгиваемой мчащимися мимо фермерами, – мягко сказал он.

При всем своем особом расположении к нему, мисс Тэвернер не могла отнестись к таким словам шутливо. Она не скрывала своего осуждения, а потому сказала:

– Я уверена, что на самом деле вы так не думаете. Позже Джудит убедилась, что на сей раз мистер Брюммель говорил совершенно серьезно. Он уехал с охоты сразу же после первых нескольких выездов, и больше его не видели. Джудит высказала Ворту, что она совсем не одобряет такое поведение мистера Брюммеля. Ворт, на всякий случай, все время ехал рядом с нею. Ее слова графа чуть удивили, и он заметил, что просто невозможно представить себе Брюммеля, когда после целого дня в седле он будет весь обрызган грязью, а его шевелюра примет жалкий вид. Джудит немного подумала и вынуждена была согласиться с графом.

Когда мистера Брюммеля снова встретили за обедом, он не проявил ни малейшего смущения. На одной ферме, о существовании которой мистер Брюммель раньше и не подозревал, обнаружился превосходный сыр, которым он с упоением насладился. Потом, радуясь, что на его белоснежный наряд не попало ни капельки грязи, мистер Брюммель не спеша вернулся в замок, где начал обсуждать с хозяйкой дома некий план ландшафтного садоводства. Этот план возник у него во время его ночных бдений.

После обеда лорд Ворт не захотел присоединиться к любителям виста, а направился вместе с несколькими гостями в гостиную. Там его сразу же окликнула леди Джерси. В одном конце комнаты играли в роббер, но ставки были несерьезные, и игроки нисколько не возражали, если кто-нибудь рядом негромко музицировал. Графиня упросила мисс Крю принести ее арфу. Выказав надлежащее смущение и выслушав подбадривающие слова от своей мамочки, мисс Крю уступила просьбам. Достопочтенная миссис Крю носила на голове тюрбан и имела весьма величественный вид. Она устремила свой материнский восторг на леди Джерси и заверила, что Ее Светлость будет просто очарована искусством милой Шарлотты.

– Нынешнего учителя музыки Шарлотты мне рекомендовала мама Вадпей Светлости, дорогая леди Вест-морланд, – объявила она. – Результат, как я осмеливаюсь думать, просто самый наилучший. Шарлотта научилась целиком отдаваться музыке и вообще приобрела превосходную сноровку, овладела этим инструментом. Однако я лучше подожду, что скажете вы, а также вы, лорд Ворт. На ваш вкус можно всегда положиться!

При приближении миссис Крю лорд Ворт встал. Он поклонился и произнес максимально невыразительным тоном:

– Вы мне льстите, мадам.

– О нет, нет! Я совершенно не льщу! Подобное поведение просто несовместимо с моим характером. Могу вас заверить, вы никогда не увидите, что я потакаю чьему-либо тщеславию. Я всегда говорю только то, что думаю Мне кажется, Шарлотта относится к людям гораздо более примирительно. Лично я не знаю, где еще можно встретить такую добродушную и приветливую девушку. Об этом и думать нечего! – Граф снова поклонился, но ничего не ответил. Миссис Крю дотронулась веером до его рукава. – Вы мне обязательно должны будете сказать, что вы думаете о ее игре. Однако я очень прошу не быть к ней слишком строгим, потому что мне стоило немалого труда заставить ее выступать в присутствии всех вас. Просто удивительно, что эта неразумная девочка столько надежд возлагает на ваше мнение! «О мамочка, – сказала она, когда мы спускались по лестнице, – если кто-то должен там музицировать, пожалуйста, умоляю тебя, не заставляй меня играть! Я уверена, что я просто не смогу этого сделать под критическим взглядом лорда Ворта!»

– Я позабочусь, мадам, направить свой взгляд на какой-нибудь другой объект, – отвечал Ворт.

– О, совершеннейшая чепуха! Я никоим образом не собираюсь поощрять девушек к такой глупости, – изрекла миссис Крю. Я своей дочери сказала: «Даю тебе слово, любовь моя, что лорду Ворту твое исполнение доставит большое удовольствие».

К этому времени арфу уже внесли в гостиную. Миссис Крю отплыла к Шарлотте и начала шумно суетиться вокруг дочери. Она распорядилась, чтобы мистер Пьер-репойнт подвинул поближе подсвечник со свечами, а лорд Алванлей принес более удобный стул.

Ворт вернулся на свое место рядом с леди Джерси, обменявшись с нею весьма выразительными взглядами. Глаза ее весело сверкали.

– О дорогой мой Джулиан, вам ясно? Вы должны сидеть на месте и ни на минуту не сводить глаз с Шарлотты! Но я ведь не зловредная, правда? Эта женщина лишена всякого вкуса, особенно когда пытается сосватать свою дочь. Умоляю вас, не делайте предложения Шарлотте. Если вы меня не послушаетесь, я никогда вас больше в Остерли не приглашу. А вы сами знаете, это было бы просто ужасно, потому что вы – один из моих самых старых друзей.