Зрелище, открывшееся перед глазами руководителя экспедиции в проломе стены, было поистине удивительным. Недалеко от подземного озера, на камне сидел профессор Аурелиан Добре и методично орудовал своими инструментами.

— Профессор, дорогой мой! Наконец-то я вас отыскал! Как дела? Жив — здоров? Да отвечайте же, отвечайте!

Погруженный в свое занятие, Добре даже не поднял головы. Он только сделал ему знак рукой, продолжая укладывать в металлическую коробку с формалином толстые куски синей эпидермы.

Путешественники быстро расширили отверстие и, один за другим, пробрались через него во вторую пещеру. Несколько мгновений спустя, все они собрались вокруг биолога. Сидя спиной к ревущему водопаду, между скал и огромных булыжников, профессор держал на коленях одно из щупальцев осьминога. Он был так увлечен своей работой, что буквально не находил возможности отвечать на вопросы. Только закончив операцию, он поднял глаза и взглянул на них.

Невинная детская улыбка осветила его лицо.

— Ага, это вы! Очень, очень рад вас видеть! Так и знайте, я нашел здесь весьма, весьма интересные вещи.

Матей все еще не мог прийти в себя.

— Что с вами, профессор? — озабоченно повторил он свой вопрос. — Все в порядке? Ничего не случилось?

— Ничего, милый мой! Вот только немножко шумит в голове, а так я совсем здоров. У меня вышел небольшой конфликт с этим проклятым осьминогом, которому непременно хотелось сжать меня в своих объятиях. Но, как видите, этот номер не прошел. И теперь я произвел диссекцию его щупальца и обогатился несколькими интересными препаратами. Это все. Остальное расскажу вам после.

И больше от него ничего нельзя было добиться.

Перед уходом он наполнил одну из банок водой из подземного озера, в которой кишели водяные клещи,[22] какие-то личинки и разные мелкие животные.

Астронавты начали обратный путь к «Чайке». Всю дорогу старый профессор что-то бормотал про себя о растерянных банках и клетках. Но в глубине души он был очень счастлив: его ранец и мешок были до отказа полны, а фотографический аппарат уцелел каким-то чудом и даже не испортился.

Вспомогательные двигатели приводили в движение гусеницы «Чайки», и она шла теперь со скоростью 70 км в час.

Астронавты миновали серую пустыню и вышли в степь. Они обошли знакомый оазис, раскинувшийся на берегу маленького озера, и были теперь далеко впереди. Несколько километров, и степь снова сменилась пустыней. Это была холмистая местность, сплошь занесенная песком, щебнями и глиной. Горячий ветер гнал далеко перед ними облака пыли. Беспрестанные, все более сильные землетрясения чувствовались даже внутри ракеты. Растительность была очень бедна.

Время от времени путешественники наблюдали перемещения почвы. От холмов отделялись огромные глыбы грунта и с шумом обрушивались вниз, а вслед за ними, неистово кружась, взметались к небу песчаные смерчи.

Каменные образования, встречавшиеся на пути гусеничной ракеты, были самых курьезных форм. Эоловые отложения в форме столов и сфер — творение суровых пустынных ветров — казались постройками, созданными какими-то умными существами. Некоторые из них, подобно грибам, опирались на тоненькие ножки.

Анна Григораш, выйдя из ракеты, с увлечением изучала их. Вооружившись маленьким геологическим топориком, она отбивала небольшие образцы от каждой скалы и усердно исследовала в лупу их строение.

— Что это за странные камни? Похоже, что это могильные камни доисторической эпохи, — заметил Прекуп.

— Ничего подобного! Нам, геологам, хорошо известны подобные образования на Земле. Появление их легко объяснимо, если принять во внимание, что вздутие или платформа, с одной стороны, и опорная колонна с другой, состоят из пород различной твердости. Верхние, более твердые слои — более устойчивые к выветриванию, а нижние — гораздо более рыхлые. Несомые ветром частицы кварца наносят им глубокие царапины, и, таким образом, появляются эти чудеса природы.

Несколькими километрами дальше, они наткнулись на новые, не менее интересные формы рельефа. Это были башни и стены, подымавшиеся на десятки метров над землей и состоящие из мягких графитов и глин, кварцевые колонны и скалы пирамидальной формы, в которых зияли ниши и глубокие пещеры. Издали они казались старинным, разрушенным городом.

«Чайка» отлично выполняла свой долг и легко скользила между ними, а при нужде взлетала и неслась, как птица. Время от времени гусеничная ракета останавливалась, и путешественники выходили из нее. С каждой остановкой собранный материал становился все богаче, все разнообразнее. Теперь пустынные холмы постепенно становились все ниже и ниже, а местами и совсем исчезали. Их сменяли высокие дюны, доходившие до высоты 40–50 метров. На них росли низкие кустарники белого цвета, по виду напоминавшие земной тамарикс.

Чернат все время заснимал на пленке различные виды, и особенно животных и большие растения, которых нельзя было взять с собой на корабль. Бутару склонился над небольшой схематической картой, составленной по снимкам, сделанным радиоуправляемыми ракетами.

— Здесь, — объяснял он инженеру, — лежит то маленькое озеро, которое мы с вами исследовали в первой части нашей экспедиции на Венеру. Из него выходит река, которая, сильно кружа, стекает к большому озеру. Между этими двумя водными пространствами лежит пустыня, по которой мы теперь проезжаем. Где-то здесь, поблизости должен быть лес, а дальше — то большое озеро; оно имеет сто с чем-то квадратных километров.

Предостерегающий крик Прекупа заставил всех собраться вокруг него. Онемев от страха, Прекуп молча указывал на окно.

В непосредственной близости от ракеты крутился огромный песчаный столб, который рос и вытягивался к небу. Столб этот вращался с головокружительной быстротой. Это был пустынный смерч, который мчался на «Чайку». Вокруг ракеты искали спасения десятки разных животных, обезумевших от страха. Одни забивались в расселины почвы, другие, с которыми природа была щедрее, закатывались в свою броню или покрывались, как палаткой, защитной тканью, которую они вытягивали из-под живота.

Даже растения пытались укрыться от безумного вихря, закрывая чашечки цветов или свертывая в свиток листья, чтобы оказывать как можно меньше сопротивления ветру.

Песчаный смерч находился теперь только в 50 метрах от ракеты. Послышался оглушительный свист, и в одно мгновение вокруг «Чайки» разыгралась бешеная песчаная буря. Тяжелые облака пыли засыпали окна ракеты, и путешественники не видели больше ничего кроме желтой массы песка, которая билась о стены корабля, заставляя его вздрагивать и наклоняться то вправо, то влево.

Все это продолжалось всего несколько секунд. Страшный свист уже отдалялся. Потом все вокруг стихло, но окна оставались покрытыми коричневой песчаной массой, непропускавшей дневного света.

Встревоженный Матей Бутару бросился бегом по коридору и попытался открыть выходной шлюз. Но шлюз был заметен песком.

— Песчаная буря засыпала нашу ракету, — сообщил он, вернувшись в общую кабину. — Нельзя терять ни минуты. Вирджил, запускай двигатели!

Чернат привел в действие двигатели. Гусеницы задрожали, скрипя и пружинясь, «Чайка» рвалась, как чистокровный жеребец, сдерживаемый твердой рукой всадника, но не смогла сдвинуться с места. Песчаные валы, покрывавшие ракету, лежали на ней страшной тяжестью, приковывая к земле.

— Ничего не выходит, Матей, — признался удрученный инженер. — Что будем делать?

Все же необходимо было найти решение, которое вывело бы их из этого тупика. Матей ломал себе голову, перебирая все технические ресурсы, которыми располагала ракета.

Каждый мускул его лица был страшно напряжен, и оно походило на высеченную из камня маску.

— Вот о чем я думаю, — сказал он после некоторого раздумья. — Пустим в ход атомные двигатели. Правда, это довольно рискованно. Но у нас нет другого выхода. Что скажете на это, товарищи?