– Рада видеть тебя, Роберт, – чопорно проговорила она.

– Простое «рад» не может выразить моих чувств, – отвечал ей полковник, растягивая слова и произнося их довольно неприятным тоном, свойственным и ему, и герцогу. – Ваш слуга, д'Эгмонт. Я-то считал, Лавви, что ты в деревне.

– Ричард привез меня в Лондон в прошлый вторник, – ответила она.

– Как неразумно с его стороны, – язвительно проговорил полковник, – или ты не оставила ему выбора? Она сердито вскинула голову:

– Если ты решил быть неприятным, Роберт, разреши мне не задерживать тебя! – вспыхнула она.

Д'Эгмонта совершенно не смутил этот обмен колкостями. Он слишком хорошо знал семейство Бель-мануаров, чтобы чувствовать себя неловко при их пикировках.

– Покинем его? – улыбаясь спросил он Лавинию.

– Да, – надула губки она. – Он настроен говорить мне гадости.

– Дорогая моя сестрица! Наоборот, я надеюсь доставить тебе некоторое развлечение. Лавлейс в городе.

– Капитан Гарольд? – недоверчиво воскликнула она.

– Он самый.

– О, Боб! – она порывисто выдернула руку из под руки Джулиана и положила ее на руку полковника. – Я немедленно должна его увидеть! Подумать только, что он вернулся после всех этих лет! Быстрей, Джулиан, дорогой мой… пойдите и найдите его… и скажите ему, что это я, Лавиния, хочу его видеть! Вы ведь знакомы с ним? Да… я так и думала. Пришлите его ко мне немедленно! Немедленно!

У д'Эгмонта был очень разочарованный вид: его прогулка с богиней так быстро оборвалась, ему пришлось поцеловать ей руку и повиноваться.

– Да, я так и думал, что ты будешь довольна, – заметил со смешком Роберт. – Разреши мне указать тебе, что вон там стоит стул… два стула… даже, пожалуй несколько стульев… прямо позади тебя.

Она присела, продолжая возбужденно болтать:

– Подумать только, прошло почти пять лет с тех пор, как я видела Гарри! Он изменился? Бог мой! Он, наверное, решит, что я старуха! Интересно, долго он пробудет в Лондоне? Смотри, Боб, на двух дам возле того стула!.. Ради всего святого! Что за невероятные прически, ей-Богу! И вишневые ленты впридачу! Скажи мне, Боб, где ты встретил Гарри Лавлейса?

Полковник, который вместо того, чтобы слушать ее монолог, посылал нежные взгляды явно смущенной девушке, цеплявшейся за руку отца, который беседовал с полной вдовой, неохотно перевел глаза на сестру.

– Что ты сказала, Лавви?

– Как это раздражает, что ты меня совсем не слушаешь! Я спросила, где ты встретил Гарольда?

– Где я его встретил? Дай подумать… где же я его встретил? О, вспомнил. В «Какао-дереве», две недели назад.

– Он изменился?

– Никоим образом, дорогая сестрица. Он такой же сумасшедший отчаянный повеса, как и раньше. И не женат.

– Как чудесно! О, я буду счастлива снова увидеться с ним!

– Тебе надо представить его Ричарду, – насмешливо проговорил полковник, – как свою старую любовь.

– Да, пожалуй, надо будет, – согласилась она, не замечая иронии. – О, я вижу его! Смотри! Вон он идет по траве!

Она поднялась навстречу высокому белокурому гвардейцу, который торопливо направлялся к ней, и присела в реверансе, который умела делать только леди Лавиния: одновременно величественном и кокетливом.

– Капитан Лавлейс! – она протянула ему обе руки.

Лавлейс схватил их в свои и склонился над ними, так что мягкие напудренные локоны его свободного парика упали вдоль его лица.

– Леди Лавиния!.. Чаровница!… У меня нет других слов! Я немею!

– Я тоже!

– В этом случае. – протянул полковник, – ваше общество вряд ли будет занимательным. С вашего разрешения, я удаляюсь! – он поклонился и зашагал прочь по дорожке с особенно злорадной улыбкой на губах.

Лавиния и Лавлейс нашли два стула, стоявших несколько в стороне от остальных, и сели, продолжая пылко разговаривать.

– По-моему, вы забыли меня, капитан Лавлейс? – поддразнивала она его.

– Никогда! – не кривляясь, ответил он. – Хотя вы почти разбили мое сердце!

– Нет, нет. Я не делала этого. Я никогда не хотела ранить вас.

Он недоверчиво покачал головой.

– Вы отвергли меня, чтобы выйти замуж за другого! Вы хотите сказать, что не собирались этим меня ранить?

– Вы гадкий Гарри!.. Вы так и не женились?

– Я? – на его тонком лице отразился болезненный ужас. – Я? Женился? Нет! Я всегда оставался верен моей первой любви.

Она развернула веер, и он затрепетал в ее руках от испытываемого ею удовольствия.

– О! О! Всегда, Гарольд? А теперь говорите правду!

– Почти всегда, – поправился он.

– Ужасный человек! Значит, признаетесь, что у вас были прегрешения?

– Но такие мелкие, дорогая моя, – извинялся он. – И клянусь, первым моим шагом по прибытии в Лондон был визит в Уинчем Хаус. Вообразите мое разочарование… мое несказанное огорчение (это сверх того, что я проиграл тысячу в фараон), когда я нашел раковину пустой, а Венера…

Она остановила его, ее веер укоризненно замер в воздухе.

– Сэр! Вы сказали, что вашим первым шагом был визит ко мне!

Он улыбнулся, откинув локоны.

– Я должен был сказать первым существенным шагом.

– Вы считаете потерю тысячи гиней несущественной? – задумчиво спросила она.

– Ну… едва ли. Жизнью надо наслаждаться, и, в конце концов, что такое тысяча гиней? Я получил от этого удовольствие.

– Да! – выдохнула она, глаза ее сверкнули. – И я так считаю! Какие удовольствия у человека, если он не азартен и не тратит денег? О, ладно! – она пожала плечиком, закончив разговор на эту тему. – Видели вы последнее время Трейси?

– Он был на придворном балу в Версале, где я тоже присутствовал, но не имел возможности поговорить с ним. Я слышал, что он очень популярен в Париже.

– Да! – гордо заявила она. – У него французские манеры… Я так хочу увидеть его, но боюсь, он и не думает возвращаться. Я знаю, что он месяцы назад обещал герцогине Девонширской быть на ее рауте… даже до того, как был назначен день. Она обожает Трейси… но я не надеюсь увидеть его там, – она вздохнула и постучала по земле туфелькой с алмазной пряжкой. – Гарри, я замерзла! Отведите меня в Павильон! Не сомневаюсь, там танцуют… там должен быть Дикки.

– Дикки? – повторил он, – Дикки! Лавиния, только не говорите мне, что это еще один претендент на ваше сердце?

– Какой вы гадкий, неделикатный! Это мой муж!

– Ваш муж! Неужели…!

Она искоса бросила на него взгляд, кокетливый и укоризненный.

– Теперь, полагаю, ваша душа успокоилась?

– Конечно! Всего лишь муж! Пустяк, не более того!

– Мой муж вовсе не пустяк! – рассмеялась она. – Я очень к нему привязана.

– Это становится серьезным, – нахмурился он. – Но ведь это, безусловно, не модно?

Она встретила его поддразнивающий взгляд и опустила ресницы.

– Капитан Лавлейс, вы можете проводить меня в Павильон.

– Милая мучительница, только после того, как вы перестанете называть меня так.

– Гарольд, я правда, замерзла, – жалобно промолвила она и вырвала у него руку, которую он начал подносить к губам. – Нет, нет! Люди смотрят… Глядите, вот возвращается мой противный братец! Заявляю, что не останусь выслушивать его гадкие издевательские замечания!.. Пойдемте!

Они вместе пересекли лужайку, перебрасываясь легкими остротами, перемежаемыми с его стороны комплиментами, полными классических сравнений, более или менее ошибочных, а с ее – довольными смешками и шутливыми упреками. И так они подошли к Павильону, где музыканты играли на скрипках для тех, кто хотел танцевать, и где собралась к этому времени большая часть посетителей, так как снаружи очень похолодало. В одном конце зала были расставлены карточные столы, за которыми представители обоих полов играли в кости и карты, пили бургундское или негус, мужчины поднимали тосты за дам и очень часто дамы возвращали тосты с большим кокетством и низкими приседаниями.

Лавиния откинула капюшон, расправила свои перья, отряхнула юбки и разгладила оборки. Затем она величественно прошествовала вперед, с поднятой головой, раскрытым веером, опустив руку в перчатке на бархатный рукав кафтана Лавлейса. Ричард, заметив движение у входа, поднял глаза и увидел ее. Он не узнал ее спутника, но блеска в ее глазах и счастливого изгиба полных губ ему было достаточно, чтобы понять, что с ней кто-то, кого она с удовольствием встретила. Он мог хорошенько разглядеть Лавлейса, пока эта красивая пара приближалась, и не мог не восхититься изящным породистым лицом со смеющимися серыми глазами, четко очерченными жизнелюбивым ртом и решительным подбородком. Он не был сюсюкающим нарумяненным комнатным песиком, очевидно, что у этого мужчины был характер, воля и, помимо всего, огромное обаяние. Он увидел, что Лавиния покраснела и хлопнула капитана веером по руке в ответ на какое-то замечание, и сердце его упало. Он поднялся и пошел им навстречу.