— Аааааааа! — взвыл Иван Дураков и припустил прямо по летному полю в сторону зала прилета, не обращая внимания на разлиновку, автобусы и стоявшие вокруг самолеты.

— Простите, — кашлянул я, махнув начальству, — мне надо спасти друга!

И припустил за ним. Да и толпа девушек не отставала…

Расталкивая пассажиров с массивными чемоданами и тележками, мы, два парня в русских народных костюмах, вломились в здание аэропорта, не сбавляя темпа.

— Ваня!!! — радостный любимый голос заставил парня остановиться.

Ира, Мерита… ну, наконец-то эта дурацкая сказка закончится. Перед Иваном стояла она, его единственная горячо любимая, о дальнейшей жизни с которой он терзал себя каждую ночь.

— Ирочка, — он готов был задушить ее в объятьях, в искренних, а не вынужденных, лишь бы только саранские девицы отвязались.

Спасенные невесты полукругом стояли, притопывая от гнева и произнося в адрес объекта обожания нелестные эпитеты.

— Вань, — протянула Ирина, с улыбкой глядя на девушек, — а где ты за месяц столько алиментщиц нашел?

Ее то ли язвительный, то ли саркастический тон немного напугал программиста. Со страхом в глазах он посмотрел, куда указывала его невеста.

— А… спящие кра… то есть вожатые, — махнул он рукой. — Ир, только не ревнуй, я просто спас их от смерти, а теперь должен жениться на всех семерых разом.

— Ах так, — Иван заметил, как в глазах невесты проскочила недобрая искорка.

Она оттолкнула женишка и подошла к завистливо глядящим на нее девушкам.

— Живи я в Кеметском дворце, — усмехалась Ирина Семенова, — я бы снизошла, и взяла вас к себе, женами номер два, три, и так далее до восьми. Или хотя бы наложницами моего мужа.

Тон невесты пришелся по душе программисту. Он осмелел, понял: любимая не намерена уступать его каким-то полоумным вожатым.

— Потому что Ирочка, — он обнял рыжую красавицу за талию, — первая спасенная моим поцелуем девица, к тому же…

Он не договорил. Глаза девушек потухли, и они, возмущаясь, что-то бурчали себе под нос.

— Ехали бы вы к своим женихам, — бросил Иван, — они, небось, заждались вас. Кстати, странно, что ни один из них не кинулся спасать вас из кощеева плена.

Сказочные чары не хотели отпускать девиц. Возможно, они боролись со своей невесть откуда взявшейся привязанностью к Ивану Дуракову. Спасла ситуацию, как ни странно, Марго. Поняв, что наша миссия еще не закончилась, Шаулин и заместительница решили нам помочь. Тем более, Маргарита с ее способностями запросто смогла бы снять чары с заколдованных девиц, когда гипноза Иры хватило бы в лучшем случае на неделю. И несчастным бы пришлось приезжать и названивать избраннице Дуракова довольно часто, надоедая всяческими: 'Я беременна от вашего жениха' или 'Я без него перережу вены'. Ясно, что и первое, и второе — ложь, очень неприятная и выводящая даже сдержанного рассудительного мага из себя.

— Не волнуйтесь, Иван Иванович, — сухо сказала наша начальница, — отправляйтесь домой. С отворотом и документами этих гражданочек я справлюсь!

Девицы, обработанные к тому времени даром убеждения Ирины и не противились.

— Кстати, агент Неб, — подмигнула мне эта страшная женщина, — тебя тоже кое-кто встречает, оглянись…

Кашлянув, я повернулся в сторону выхода из зала получения багажа и нашел взглядом ее, о которой думал каждую минуту. Мою Маш-шу. И кинулся к ней. Жар объял мое тело, голова кружилась то ли от болезни, то ли от предвкушения счастья. Сбивая с ног прилетевших пассажиров, я мчался к своей возлюбленной, постоянно кашляя и хватаясь за грудь. Правая рука стала вдруг тяжелой, будто открылась рана, нанесенная стрелой царевича из тридесятого царства. Образ любимой вдруг стал каким-то расплывчатым, когда я протянул к ней руки и, казалось, коснулся ее плеч. Иван, Ира и Марго что-то кричали мне вслед, но я не мог расслышать из-за шума и постоянных объявлений о прибытии самолетов.

— Маш-шу, — прошептал я, касаясь ее холодного лба… или это у меня такой сильный жар. — Я…пришел…к тебе… любимая…

Вот так. Борясь с болезнью, я прошел столько испытаний, спас от смерти друзей, а когда очутился прямо перед возлюбленной… умер. Реальность перестала для меня существовать. Лесоморское дело можно считать закрытым.

После бури всегда следует затишье. Так случилось и с расследованием дела Кощея. Я целый месяц после окончания расследования в землях Лесоморья лежал в больнице с так называемой двусторонней пневмонией. Мой лечащий доктор Хоснуров говорил, будто это обычное привыкание к российскому климату, и мне надо было раньше обратиться за помощью, потому что богам в очередной раз пришлось вытаскивать меня чуть ли не из царства мертвых.

Все это время рядом со мной была она… Маш-шу, заботилась обо мне, словно о ребенке. В общем, узнавал я эту замечательную женщину с новой стороны. Которая мне, надо сказать, нравилась очень-очень. Иван, как и обещал, сделал Ирине предложение и они подали необходимые документы местным жрецам. Их поставили в очередь и спустя три месяца обещали сочетать браком. Таковы законы в Москве. Все делается не сразу, зато у Дуракова, к несчастью, появился еще достаточный срок, чтобы передумать. А фантазия у моего друга настолько богатая, что мне иногда становится страшно.

Я тоже сделал предложение любимой женщине. Однако жениться на ней официально не мог, потому что у меня из документов имелись только водительские права Юли Шаулиной. Начальник, конечно, обещал позаботиться о формальностях в ближайшее время, даже предложил дать мне свою фамилию, то есть усыновить. Дело оставалось за малым. Мне не нравилось ни одно из российских имен, а назвать меня Небом в документах хоть и можно, но вызовет немало непоняток. В итоге я согласился записать в бумагах имя Юрия Антоновича, но попросил всех знакомых не произносить вслух эту дурацкую комбинацию звуков. Документы обещали быть готовы как раз к моей выписке из больницы. Это значит, что к новому году мы с Маш-шу поженимся. Оставалось только честно сдать на права, которые уже будут записаны на мое имя. Но это отдельная история.

А когда я сообщал любимой весть о документах, она тоже обрадовала меня…что наша встреча на берегу реки в 'Березке' не прошла без последствий. Моему счастью не было предела. Жизнь налаживается!

Еще за время своего заточения в больнице я успел прочитать многие русские сказки, вспоминая события из Лесоморья. На места Ивана-дурака, заморского колдуна и царевны-лягушки помещались знакомые персонажи. Баба Яга, Кощей, змей и непослушная девочка тоже были вполне конкретными личностями из воспоминаний. Пускай ученые и пишут, будто весь этот фольклор — наследие из кеметских мифов или сказки о смерти. Для меня Лесоморье навсегда останется живым миром с его необыкновенными обитателями, что бы ни говорили российские мудрецы.

Кстати, вскоре после выписки из больницы я встретил на улицах Москвы и Милли. Мы с Маш-шу в тот день поехали за свадебным подарком для ее брата. Красные, желтые, коричневые листья облетали со всех деревьев. Моросил противный осенний дождь. Да, зеленая зима намного теплее разноцветной (это я про листья). Правда, кожаные куртка и штаны очень хорошо помогают не замерзнуть.

Стоя в очередной пробке, я заметил ее. По бульварному кольцу шла белокурая девочка в красном плаще до колена. Тяжелая коса с вплетенной в нее промокшей насквозь синей лентой, била ее то по одной лопатке, то по другой. И в этом создании сложно было не узнать Милли Янсен. Нажав на клаксон, я ожидал, что девочка обернется, но она не поняла, что это ее звала одна из сотни застрявших машин.

Поэтому пришлось высовываться в окно и кричать:

— Эй, Милли!

Она обернулась. Точно, это была Янсен. Моя названная сестра. По документам. Она в России! Она бросилась к нашей Тойоте, и я вышел наружу. У нас всего лишь пара минут до очередного цикла светофора.

— Привет, Неб! — улыбнулась девочка. — А я переехала в Москву, к маме.