— Посмотрим.

— Никогда ничего подобного не слышала! — ахнула миссис Флур. — Сначала ее заставят научиться делать массу всяких вещей, а потом вынудят сломать себе шею.

— Она не сломает шею, а пара падений с лошади ей не повредит. Я сооружу несколько небольших препятствий и обучу Эмили прыгать через них.

— Нет! — почти закричала девочка. — Я не буду прыгать, не буду…

— Конечно, не будешь, радость моя, — с жаром объявила миссис Флур.

— Эмили, тебе нужно сразу понять, что, когда ты станешь леди Ротерхэм, я ожидаю от тебя только повиновения. И предупреждаю — я не потерплю от тебя никаких «не буду»!

Мистер Горинг, сидевший несколько в отдалении, при этих словах встал и спокойно заговорил:

— Милорд, мы очень много слышали о том, чего вы ожидаете и чего вы желаете. Но что-то я не расслышал, чтобы вы спросили у мисс Лейлхэм, что любит она.

— Если у Эмили хватит ума, то она научится любить то, что люблю я. Не для того я выбрал себе невесту прямо со школьной скамьи, чтобы она перечила мне!

Мистер Горинг решительно сжал губы:

— Мне кажется, лорд Ротерхэм, вам нужна не жена, а рабыня.

Миссис Флур была уже не в силах сдерживаться.

— Моя Эмма никогда не будет у него в рабынях! — грозно произнесла она. — Да он сущее чудовище! Ну, Сьюки, хорошенького же муженька ты подцепила для моей внучки! И тебе не стыдно глядеть мне в лицо? Я сказала леди Серене, что тебе не важно, если жених косой и стоит одной ногой в могиле — лишь бы он был герцогом. Вот все, что имеет для тебя значение! А этот индеец из племени чакто даже и не герцог!

Уголки рта у Ротерхэма слегка дрогнули, но этого никто не заметил.

— Не могу поверить, что лорд Ротерхэм говорил всерьез. Я уверена, что он хочет сделать Эмили счастливой, — вступила в разговор леди Лейлхэм.

— Конечно, — со скучающим видом произнес маркиз, — ей нужно лишь приноровиться к моим желаниям — и тогда она будет совершенно счастлива.

Эмили вдруг вскочила и бросилась к креслу, в котором восседала ее бабушка.

— Я не могу, не могу! Пусть я погибну, но я не могу! Бабушка, не позволяй маме принуждать меня!

— Эмили! — На щеках леди Лейлхэм выступили багровые пятна. — Как ты смеешь так говорить? Как будто я могу…

— Держись от меня подальше, Сьюки! — приказала дочери старая дама.

Мистер Горинг, во внешнем виде которого чувствовалась решимость, подошел к маркизу:

— Может быть, его светлость соизволит выйти со мной на несколько минут?

— Нет, глупец! — тихо ответил ему Ротерхэм.

— Эмили, подумай, что ты делаешь, — твердила леди Лейлхэм. — Если ты сейчас разорвешь помолвку, то никогда уже не выйдешь замуж! Все общество подумает, что тебя бросили! Ты будешь сидеть дома, потому что я больше не стану вывозить тебя в свет. И ты закончишь свои дни старой девой…

— Мадам, вы ошибаетесь, — возразил ей мистер Горинг. — Разумеется, пройдет достаточно времени, прежде чем она снова задумается о замужестве, однако не стоит бояться, что у Эмили не будет предложений от женихов. Могу вас уверить, что она обязательно их получит.

— Да уж, не сомневайтесь! — воскликнула миссис Флур. — Не плачь, моя красавица, твоя мамочка ни к чему не будет тебя принуждать.

— Что же мне делать? — рыдала девочка. — Я и не хочу ехать домой оп-позоренной, не хочу, чтобы у меня была пло-плохая репутация…

— Эмма, хочешь жить со своей старой бабушкой? Подумай об этом, радость моя. Жить здесь, правда, не очень весело — развлечений никаких, кроме балов. Да еще Сидней-Гарденс. Если тебе нужны светские приемы, я не смогу тебе их обеспечить, моя рыбка, я ведь не светская дама и никогда ею не буду. Сама я думаю, что ты будешь гораздо счастливее, если забудешь всех этих маркизов и прочих. Но решать придется тебе…

— Жить с тобой? — воскликнула та, поднимая заплаканное, раскрасневшееся лицо от колен миссис Флур. — О, бабушка!

— Бог благословит тебя, мое сокровище, — сказала с чувством миссис Флур и расцеловала внучку в обе щеки.

— Мама, ты рехнулась? — пробормотала леди Лейлхэм. — Позволь сообщить тебе, что Эмили моя дочь.

— А я сообщаю тебе, Сьюки, что если ты еще хоть раз пикнешь, то будешь сама платить по всем своим счетам. И твой сэр Уолтер тоже!

Воцарилась многозначительная тишина. Старая леди потрепала Эмили по плечу.

— Вытри глаза, радость моя, и верни маркизу его кольцо.

— Когда все твои сестры выйдут замуж раньше тебя, ты, надеюсь, вспомнишь этот день, Эмили, — сказала леди Лейлхэм. — Что же касается меня, то я умываю руки.

— Вот и ладушки, — невозмутимо заметила миссис Флур. — Ну же, радость моя! Чем скорее мы избавимся от этого твоего маркиза, тем скорее сядем ужинать. А всем нам ужин весьма необходим.

Дверь громко захлопнулась за леди Лейлхэм. Эмили робко протянула маркизу свое кольцо.

— Пожалуйста… Я прошу прощения у вас, но мы не подходим друг другу.

— Спасибо. — Он взял кольцо. — Тебе не следует просить у меня прощения, это я должен просить тебя простить меня. Дело в том, что мы оба совершили ошибку. Я желаю тебе счастья и уверен, что ты будешь счастлива. Но мистер Горинг прав — пройдет еще очень много времени, прежде чем ты снова начнешь думать о замужестве. А что касается твоей репутации, сестер и остальной чепухи, то просто выбрось все это из головы! — Он взглянул на кольцо. — Думаю, тебе следует сохранить это, только носи его на другом пальце.

— О, спасибо! — простодушно воскликнула Эмили. Маркиз отвернулся от девушки, но наткнулся взглядом на взгляд миссис Флур, которая с трудом встала с кресла и наблюдала за ним с явным подозрением. Ротерхэм улыбнулся ей:

— Не волнуйтесь, мадам. Все, что вам хотелось бы сказать мне, и многое другое уже было брошено мне в лицо, но это еще не конец. Я в восторге от того, что познакомился с вами. Надеюсь, что, возможно, уже в следующем году я буду иметь удовольствие принимать вас и, конечно, вашу внучку в Ротерхэм-Хаус. Кстати, не посылайте объявление в газеты. Я избавлю вас от необходимости делать это и сам пошлю объявление, которое убедит общество в моем отвратительном обращении с Эмили, что, признаюсь, является правдой.

— Ах, вот как? Какая наглость! — возмутилась миссис Флур. — Что же, мне жаль ее, вот и все!

— Да, Горинг, когда вы приедете в Лондон, загляните ко мне, и мы с вами побеседуем. Кстати, расскажете мне, как вам понравилось заботиться о леди Серене — от души вам сочувствую.

Короткий поклон — и лорд Ротерхэм исчез. Спустя час лакей Фанни ввел его в дом на Лаура-Плейс. В гостиной он обнаружил дворецкого, зажигавшего свечи в настенных канделябрах.

— Прекрасно, Либстер! Пойди и скажи леди Серене, что, хотя ты и не пускал меня, я все равно здесь и желал бы встретиться с ней немедленно.

— Милорд, — сказал дворецкий, виновато покашливая, — ее светлость сообщила мне, что если ваша светлость переступит порог этого дома, она удалится ужинать в спальню.

— Она так сказала? Тогда иди и сообщи ее светлости, что, если она ко мне не спустится, я сам поднимусь к ней.

— Да, милорд. Если вы настаиваете… — сказал Либстер и ушел.

Дворецкий не вернулся, зато через пять минут в гостиную ворвалась Серена. Щеки у нее пылали, а глаза горели свирепым огнем, что не очень сочеталось с ее сизовато-серым платьем.

— Как ты смеешь передавать мне через моих слуг свои наглые послания? — гневно выкрикнула она.

— Я подумал, что только таким образом выманю тебя сюда.

— И очень скоро ты пожалеешь, что сделал это. Если ты думаешь, Айво… — Она не договорила.

Ротерхэм грубо схватил Серену и жадно впился в ее губы. Несколько мгновений она отчаянно боролась, чтобы высвободиться из его тисков, а потом внезапно обмякла и, казалось, растворилась в его объятиях. Маркиз стиснул Серену еще крепче, позволяя ей лишь глотнуть воздуха. Наконец он оторвался от ее губ и посмотрел девушке в глаза:

— Ну что, красавица, вздорная колючка? Еще не закончила браниться?

Та покоилась в объятиях Ротерхэма, положив голову ему на плечо и поглядывая на маркиза из-под изогнутых ресниц.