— Все дело в Серене, — ответила она осипшим голосом. — Гектор, она совсем рехнулась.

Он повернул голову:

— Господи, что она натворила? И где она?

— Именно это и не дает мне покоя, потому что я не знаю, где она. То есть я хочу сказать, что с ней могло произойти все, что угодно! И если ее не убили разбойники или не похитил мистер Горинг, — в конце концов, мы же так плохо его знаем! — Серена вполне может быть сейчас где-нибудь на полпути к Уолверхэмптону.

— На полпути к Уолверхэмптону? — ошеломленно переспросил майор. — Но, Фанни, ради Бога… Почему она туда отправилась? Кто такой этот мистер Горинг?

— Он крестник миссис Флур или что-то в этом роде. Могу только сказать, что он весьма достойный молодой человек. Но уж больно скучный, чинный и респектабельный.

Гектор не смог удержаться от улыбки:

— Ну, если этот господин такой скучный и чинный, то вряд ли он похитит нашу Серену.

— Нет, я, конечно, не думаю, что все обстоит так уж плохо. Но что, если они не догонят их до того, как эти двое прибудут в Глостер? Она же не может мчаться верхом всю ночь напролет. Теперь она где-то там, за много миль от Бата, без вещей, с одним только мистером Горингом и испорченной репутацией! Но тебе лучше прочитать ее письмо.

— Пожалуй, ты права…

Фанни достала из ридикюля листок бумаги и протянула его майору:

— Она пишет, что я должна рассказать тебе, что там произошло. Поэтому ты просто можешь прочитать ее письмо. Гектор, я так сердита на Серену!

Он развернул листок и пробежал глазами первые строчки:

— Эмили… Джерард… Гретна-Грин… Боже всемогущий! Что это? А-а, понимаю! Монксли нанял карету до Уолверхэмптона. Но Серена же не пишет, что собирается отправиться туда.

— Да она способна на все! — в отчаянии воскликнула Фанни.

Майор, нахмурившись, продолжал читать. Дойдя до конца, он сложил письмо и молча вернул его Фанни.

— Что мне делать? Что я могу теперь сделать? — спросила она.

— Думаю, никто из нас пока ничего сделать не может. Если бы я был уверен, что это принесет хоть какую-то пользу, то отправился бы следом за Сереной. Но сейчас она либо уже возвращается назад, либо заехала слишком далеко. Фанни, а она часто ведет себя так экстравагантно?

— Слава Богу, нет. Вообще-то до этого я ни разу не слышала, чтобы она уезжала куда-нибудь с незнакомыми мужчинами — даже просто с обычными знакомыми — одна, даже не взяв с собой Фоббинга! Конечно, и Джерард, и Эмили поступили дурно, совершив этот побег. Но не дело Серены заботиться об этой девочке. И если Эмили так боится, что отвратительная матушка толкнет ее в объятия Ротерхэма, если она захотела поэтому сбежать с Джерардом Монксли, я не могу осуждать этого несчастного ребенка. Меня всегда поражало, как это Серена может верить, что девочка будет счастлива с Ротерхэмом!

— Ты полагаешь, что Серену так уж сильно волнует счастье Эмили? — задумчиво произнес майор. — А мне кажется, ее прежде всего интересует счастье Ротерхэма. — Он снова взял из рук Фанни письмо и развернул его. — Вот она пишет: «Я не могу позволить и не позволю им сыграть такую злую шутку с Айво. Немыслимо, чтобы его дважды бросали невесты. И на этот раз бросили ради такого кретина, как этот Джерард, — фальшивого, глуповатого мальчишки, да еще и его воспитанника!..»

Майор опустил письмо и взглянул на Фанни:

— Уверен, дорогая, что Серена благословила бы Эмили на побег, если бы это не касалось лорда Ротерхэма. Боже, какой запутанный клубок!

Фанни уставилась на него:

— Но ведь это невозможно, Гектор! За несколько месяцев до того, как Серена снова встретила тебя, она говорила мне, что только однажды испытывала чувство к мужчине. И этим мужчиной был ты! И когда вы встретились… Гектор, ты не можешь сомневаться, что в ту минуту она опять в тебя влюбилась…

— Да, тогда я не сомневался ни в ее, ни в своих чувствах, Фанни, — грустно ответил он.

— Я убеждена, Гектор, что ты ошибаешься. Она не может любить Ротерхэма! Что касается его, то он ни разу не показал, что сожалеет о разрыве с ней. Скорее наоборот — ему нет никакого дела до Серены! Разве он не демонстрировал это? Ротерхэм не проявляет к ней ни нежности, ни даже простой заботливости. Он…

— А ты думаешь, что Серена нуждается в заботе? Порой мне казалось, что ничто на свете не раздражает ее больше, чем чья-то заботливость.

— Нет-нет, — возразила Фанни, — вовсе не раздражает! Ей просто не нравится, когда ей потакают, хотя… — Она остановилась в нерешительности. — Может быть… Но ведь Ротерхэм даже не восхищался ее красотой. Ты помнишь, он ужинал у нас, и Серена тогда выглядела просто ослепительной красавицей! А он сказал, что она похожа на сороку, и он всегда говорит ей подобные гадости! Уверена, ты пытаешься отыскать чересчур глубокий смысл в ее письме. Серена вовсе не сожалеет о своем разрыве с Ротерхэмом. Она считает, что когда-то поступила с ним нехорошо, и поэтому так остро переживает это, особенно сейчас, когда ей кажется, что маркиза могут обмануть во второй раз. Конечно, все это было просто ужасно — расторгнуть помолвку почти в последнюю минуту. Даже представить не могу, что у нее хватило на это смелости.

— У Серены всегда хватает смелости. — Майор снова задумчиво посмотрел на письмо и положил его на стол возле локтя Фанни. — Думаю, она привезет назад эту глупую девочку. Или они все же перехитрят ее? Нет! Сказать по правде, я не могу представить, чтобы кто-то мог ее перехитрить! — Он тихо вздохнул, но потом продолжил нарочито веселым тоном: — Мы ничего не можем сделать, дорогая. Остается только надеяться, что этот человек — Горинг — позаботится о ней. Пожалуй, сейчас мне даже лучше уйти. Если она вернется к ужину, как обещала, дай мне знать через лакея. Если же не вернется…

— Если не вернется, — решительно произнесла вдова, — я сама отправлюсь за ней!

— Фанни, Фанни, — улыбнулся майор, — нет, моя милая, ты никуда не поедешь.

— Я должна! — трагически объявила она. — Это мой долг, Гектор! Я знаю, что не найду Серену, но если меня не будет в этом доме, то я потом могу покривить душой и сказать всем, что была вместе с ней. Прошу тебя, Гектор, не оставляй меня здесь одну. Я же знаю, что скоро сюда явится Ротерхэм, а он способен привести меня в дрожь, даже если моя совесть чиста. Он же уставится на меня, как удав на кролика, и станет задавать жалящие вопросы. И я все ему выдам…

— Но, Фанни!..

— Умоляю тебя, не говори, что я всего лишь должна решить, что ему ответить. Ты же знаешь, что я глупа. А когда Ротерхэм смотрит на меня этим своим взглядом, я вообще становлюсь полной идиоткой. Нет, Гектор, я не могу стать твоей женой, но буду твоей тещей. Поэтому ты не можешь бросить меня на растерзание Ротерхэму!

Он опустился на колени рядом с ее креслом, взял ее руки в свои и начал покрывать их поцелуями.

— Фанни! Фанни! — дрожащим голосом заговорил Гектор. — Когда ты так на меня смотришь, как я могу?.. Милая, глупенькая моя Фанни, да откуда ты взяла, что Ротерхэм приедет сегодня в Бат? Мне не следует оставаться здесь, пойми! Кроме того, я не могу заставлять твоего лакея прогуливать мою лошадь до самого вечера!

— А ты прикажи Джону, чтобы он отвел ее в конюшню, — попросила Фанни. — Ну пожалуйста, милый, не лишай меня сейчас своей поддержки. Если я останусь здесь одна, стану думать, что произошло с Сереной, и вздрагивать при каждом стуке в дверь, думая, что это Ротерхэм, мои нервы могут просто не выдержать.

Против такой мольбы майор не устоял. Ему казалось не очень вероятным, что маркиз приедет в Бат. Тем не менее он решил все-таки составить компанию Фанни и уселся играть с ней в триктрак.

Однако она оказалась права — вскоре после того, как часы пробили пять раз, Либстер приоткрыл дверь и доложил о приходе лорда Ротерхэма.

Вдова была застигнута врасплох: ни она, ни майор не слышали стука в парадную дверь. Она только что взяла горстку шашек и, услышав голос дворецкого, вздрогнула так сильно, что выронила свои шашки, и