— Боже милостивый, и он тоже поехал с вами?

— Да, по предложению миссис Флур. Я не могла отказать ему в поддержке. А к тому времени, когда увидела остальных членов компании, я была уже безумно рада, что он отправился с нами. Мистер Горинг, может быть, и не очень веселый спутник, но он надежен и уравновешен. К тому же его присутствие избавило меня от опеки Фоббинга, за что я ему только благодарна. Фоббинг лишил бы меня своей благосклонности на целую неделю, если бы увидел нашу кавалькаду! Так мне и надо, скажешь ты, потому что я не послушалась Гектора. Он ведь предупреждал меня! Хотя, думаю, он не мог предвидеть, что я так прекрасно проведу время в Уэльсе — мне все время приходилось давать отпор то одному напористому юноше, то другому, пытавшемуся увести меня от компании.

— Наверное, это было ужасно? Лучше, если б ты не поехала с ними.

— Я тоже так думаю. Скука смертная! Мы не приехали на место и к полудню, — вопреки всем байкам, дорога туда занимает целых три часа. В самом Уэлльсе мы провели четыре бесконечных часа: дали лошадям отдохнуть, съели второй завтрак, посмотрели собор и побродили по городу. И чтобы достойно завершить этот день, я разрешила Эмили ехать в Уэлльс в ландо с молодыми Эйлшэмами безо всякого присмотра, чтобы ничто не мешало бурному веселью, которое неизбежно охватывает любую компанию молодых людей, ни одному из которых нет еще и восемнадцати лет! К тому времени, когда они добрались до Уэлльса, Эмили совсем забыла о правилах приличия и так развеселилась, что готова была завязать настоящий флирт с кавалером, скакавшим верхом всю дорогу рядом с ландо.

— Но ты ведь ей не позволила? Для вас обеих непозволительно общение с такими вульгарными персонами!

— Ты совершенно права. Я тут же вступила в союз с уважаемым мистером Горингом, и мы уже вдвоем не спускали с Эмили глаз. Хотя надо признать, расставшись со своими необузданными спутниками, девочка снова стала тихой и рассудительной. Но по дороге домой я задала ей такую взбучку, клянусь тебе!

— Ты не задумывалась, как все это оценит лорд Ротерхэм? — спросила Фанни, бросив мимолетный взгляд на Серену.

— А зачем мне задумываться? Я и так это знаю! Именно на это я сделала упор, когда отчитывала Эмили. Правда, в ответ я получила поток слез и мольбы не сообщать ничего ни ему, ни маме.

— Значит, слезы и мольбы? И ты все еще утверждаешь, что малышка его не боится?

— Нет, она, конечно, его боится. И, думаю, что Айво напугал ее, — холодно ответила Серена.

— А если это так, ты не будешь больше настаивать, что маркиз любит Эмили?

Серена повернулась, чтобы взять свои перчатки.

— Дорогая Фанни, у меня есть все основания верить, что Айво любит малышку до беспамятства, — сухо произнесла она. — И если я не ошибаюсь, то именно сила его страсти, а вовсе не язвительные замечания пугают девочку. К замечаниям же своего жениха она испытывает почтение. Так оно и должно быть, потому что Эмили слишком легкомысленна и слишком часто ведет себя как глупый сорванец. Ее не запугаешь выговорами, клянусь тебе! К ним она уже привыкла. А вот обращение Ротерхэма с Эмили действительно пугает ее. Для опытного мужчины он ведет себя неправильно. Я подозреваю, что Айво уже осознал свой промах, а то непременно сказала бы ему об этом.

— Серена! — воскликнула шокированная Фанни.

— Да не волнуйся ты по пустякам! Думаю, именно поэтому маркиз не приехал в Бат, чтобы повидаться с Эмили. Несомненно, леди Лейлхэм сделала ему намек — уж она-то достаточно умна, чтобы понять: за такой наивной и застенчивой барышней, как Эмили, нельзя ухаживать столь напористо. А вот интересно, оставляла ли мамаша их хоть раз наедине? А может, он сначала был осторожен из боязни спугнуть боязливую молодую кобылку, готовую удрать при первом его обманном движении? — Серена усмехнулась. — Он нетерпелив, но только не в седле или на козлах. И, признаюсь, меня удивляет, что мужчина с такими красивыми и крепкими руками мог совершить подобную грубую ошибку…

— Серена, я умоляю тебя не говорить в такой ужасной манере. Эмили ведь не лошадь!

— Она кобылка, радость моя! Молодая кобылка!

— Не надо, Серена! Что бы ты сейчас ни воображала, я убеждена, что Ротерхэм не приехал сюда, потом что просто не знает, что Эмили здесь. Вспомни — леди Лейлхэм ни за что на свете не допустит, чтобы он увидел миссис Флур. Уверяю тебя, она просто обманул его, придумав какую-нибудь лживую отговорку. Если это, конечно, было необходимо, в чем я сильно сомневаюсь.

— Ротерхэму хорошо известно, где сейчас его невеста. Вчера она получила от него письмо из Клейкросса. Леди Лейлхэм нашла иной способ держат маркиза подальше от Бата. Не сомневаюсь, теперь при новой встрече Айво будет обращаться с Эмили с гораздо большей осторожностью, хотя считаю, что неразумно писать и настаивать на скорейшей свадьбе, не развеяв предварительно ее девических страхов. Все же, мне кажется, эту миссию за него в какой-то мере выполнила я.

— Он настаивает на скорейшей свадьбе? — переспросила Фанни.

— А почему бы и нет? — спокойно заметила Серена. — Айво прав, хотя ему сначала следовало бы встретиться с Эмили. Да ладно, когда она станет его женой, он очень скоро научит малышку не избегать его объятий.

— Как ты можешь? Как ты можешь так говорить?! Ведь ты же знаешь, что она не любит Ротерхэма и даже не доверяет ему.

— Скоро она научится и тому и другому. Эта девочка удивительно быстро поддается обучению, — бросила в ответ Серена и взглянула на часы. — Мы ужинаем в восемь? Какие мы стали формальные! Нужно привести себя в порядок. А Гектор ужинает сегодня с нами, или он все еще злится на меня за то, что я пренебрегла его чрезвычайно мудрым советом?

— Ты сама знаешь, что майор Киркби никогда не сердится. Но сегодня он не придет. Он заезжал к нам до обеда и просил передать тебе, что вынужден поехать в Кент на несколько дней и хочет успеть на пятичасовой почтовый дилижанс.

— Боже, почему такой внезапный отъезд? Случилось какое-то несчастье?

— О нет! То есть я, по правде говоря, не спросила. Но майор говорил про какое-то дело, о котором он забыл, и о том, что агент известил его, что это дело требует его срочного приезда.

— Ах, вот как. Что ж, вполне вероятно. Я припоминаю, как-то Гектор говорил мне, что приехал в Бат всего на несколько недель. И эти недели превратились в месяцы! Надеюсь, он быстро справится со своим делом — без него нам будет скучно.

— Да, конечно, — согласилась Фанни. Ей самой казалось, будто ее голос звучит неискренне, и она подумала, что Серена это тоже заметила. Поэтому она поспешно сменила тему разговора:

— Серена, а что, если Ротерхэм приедет повидаться с Эмили? Ведь если маркиз сейчас в Клейкроссе, то, скорее всего, он так и сделает…

— Очень сомневаюсь, — прервала ее Серена. — Я знаю, что Айво там уже пару недель, или даже больше того, и за это время он не приехал к Эмили и не предложил навестить ее. Если мой первый ответ на эту загадку кажется тебе неверным, тогда вот мой второй ответ — он пытается задеть ее самолюбие. Представляю, как Айво грызет от нетерпения удила! Хотела бы я полюбоваться!

— А может, у него гости? — предположила Фанни.

— Не имею ни малейшего представления. Может быть, леди Лейлхэм опять явилась в Черрифилд-Плейс, и маркиз находит ее общество забавным.

Однако на самом деле его светлость хотя и пребывал в Клейкроссе в одиночестве, не изъявил желания завязать тесные отношения с будущей тещей. Он даже не удосужился оставить в Черрифилд-Плейс свою визитную карточку. Это привело леди Лейлхэм в такое замешательство, что она тут же приказала сэру Уолтеру отправиться в Клейкросс — выяснить, не обижен ли лорд Ротерхэм из-за длительного пребывания его невесты в Бате, и успокоить его в случае необходимости.

Сэр Уолтер был человеком мирного нрава, но не терпел никаких действий, которые могли хоть в малой степени нарушить его гедонистский образ жизни. Поэтому сэра Уолтера возмутила попытка жены втянуть его в свои матримониальные планы. Он давно уже привык перекладывать домашние дела и заботы о детях на ее плечи — частично потому, что был равнодушен и к тому и к другому, а частично оттого, что ненавидел ссоры. Чувство к жене у этого джентльмена давным-давно угасло, сэр Уолтер старался проводить в ее обществе как можно меньше времени, и его всерьез обидело, когда в награду за то, что он целую неделю провел под крышей собственного дома, его принуждают выполнять какое-то весьма сомнительное поручение.