Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— По крайней мере, она так утверждает.

— А зачем вообще изучать Осору? Ведь все рамаханы с Даром давно изгнаны из монастыря…

— Совершенно верно. Однако необходимо знать и о бесславных событиях прошлого. — Уже в который раз конара Инггрес обдумывала — не рассказать ли подруге о скрытом таланте, который она у себя обнаружила, о способности колдовать Осору, о настоящем Даре? Впрочем, сообщать о том, что она проводит в библиотеке столько времени, чтобы научиться Осору, было настолько небезопасно, что Инггрес все же не решалась довериться никому. Даже конаре Лиистре. — В конце концов, тот, кто не знает истории, обречен повторить ошибки прошлого.

— Это слово «история», — отозвалась конара Лиистра, — иногда я думаю, что оно значит для нас, рамахан? — Конара Лиистра была довольно бледной и немного сутулой. Огромная родинка, словно кусочек сухофрукта, росла у Лиистры между нижней губой и подбородком. — Я имела в виду, что мы продолжаем поклоняться Миине, не будучи уверенными в том, что она вообще существовала.

— Разве не в этом и состоит суть веры?

— Я сейчас говорю об истории, то есть о реальных фактах, — парировала конара Лиистра. — Святые источники утверждают, что некогда Миина существовала, как ты и я. А что, если они лгут? Что, если Миины никогда не было? Если ее выдумали друуги?

— Не станешь же ты утверждать, что наша религия основана на лжи?

— Не совсем, — ответила конара Лиистра. Ее половые органы почти полностью атрофировалась от редкого использования или, возможно, они и не развились полностью. Так или иначе, было в ней что-то от девочки, которая никогда не узнает, что значит быть женщиной. — Нам известно, что Венча был и языком друугов, и их магией. Даже если это так, даже если вся сила Космоса заключена в семистах семидесяти семи буквах Венча, это еще не доказывает то, что этот язык олицетворяет Богиню. И что Миина оживает всякий раз, когда говорят на Венче.

— Это наука. Возможно, какой-то подраздел семантики, но не религия. — Конара Инггрес, хоть и выглядела обескураженной, ничего подобного на самом деле не испытывала. Наверное, для этого и нужны друзья — с ними можно поспорить о чем угодно и вынести из спора нечто полезное.

— Так в чем же разница?

— Религия приносит утешение тем, кто в нем нуждается. А что делает наука? Она задает вопросы, ответы на которые никогда не будут найдены. Наука утверждает, что Богиня мертва. Точнее, что ее никогда и не существовало. Так думают в'орнны. И взгляни на них — как и чем они живут! Только когда приходит беда, а беда приходит почти в каждую жизнь, наука не может предложить ни помощи, ни утешения.

— Если ты не задаешь вопросы, значит, не живешь, — заявила конара Лиистра. — Да, нам многое дала религия — она систематизировала язык, способствовала развитию сельского хозяйства и общественных отношений посредством многочисленных праздников, а также обеспечила нас такой государственной системой, что мы жили припеваючи. Только, откровенно говоря, разве это можно назвать религией?

— Единственное, что ты упустила, — то, что вся наша цивилизация просто не существовала бы без веры в Миину. Как ты думаешь, что бы случилось, если бы удалось доказать, что Великая Богиня — просто выдумка друугов? Вера — единственное, что хоть как-то нас объединяет после в'орнновского завоевания!

— Возможно, ты и права, — признала конара Лиистра. — Мне кажется, то, что сделали друуги, — хорошо, вне зависимости от того, существовала Миина или нет. Наша вера в нее привела из тьмы и анархии к благам цивилизации. Более того, именно вера помогла нам понять, что Космос содержит много такого, что мы не можем постичь пятью органами чувств. Однако, может, ты согласишься, что все заповеди Богини в основном неуместны?

— Ни за что, — с жаром ответила конара Инггрес. Она получала от спора колоссальное удовольствие, ведь он отвлекал от грустных мыслей о плачевном состоянии монастыря. — Я уверена, что слово Миины сейчас важно, как никогда. Ты забываешь, что зло проникло в монастырь, именно когда мы перестали следовать ее Писанию. И чем больше мы от него отклоняемся, тем глубже зло проникает в Деа Критан.

— Тебе повсюду мерещится зло, так что мне тоже хотелось бы выучить Венчу, — ответила конара Лиистра. — Впрочем, ясно одно: конара Урдма постоянно придумывает новые способы наказать нас за неповиновение. Например, эти бесконечные ночные дежурства. И все же я ни минуты не жалею о том, что мы потребовали официального расследования гибели конары Бартты.

— И я не жалею! — отозвалась конара Инггрес. — Мне до сих пор хочется знать, что случилось с конарой Барттой.

— И, кажется, конара Урдма просто пытается копировать конару Бартту. Но куда ей до нее! И со временем мы сможем с ней справиться.

Время от времени жрицы замолкали и, склонив головы, прислушивались к ночным звукам, которые порождал монастырь. В щелях и трещинах свистел ветер, поскрипывали плиты фундамента — здание все глубже погружалось в горный склон, — настойчивое шуршание грызунов, по ночам роющихся в помоях, легкие шаги, плеск воды, потом снова тишина, будто опустился тяжелый занавес, извещающий об окончании спектакля. Конарам были знакомы все эти звуки. Они жили в монастыре так долго, что подобные шумы стали своего рода сигналами отхода ко сну, чем-то вроде снотворного, избавляющего от тяжелых мыслей.

— Мне показалось, что конара Урдма знала, что с конарой Барттой что-то случилось, — кивнула конара Инггрес, — и ждала момента, чтобы захватить власть.

— Тс-с, — прошептала конара Лиистра, внезапно напрягшись. — Конара Урдма — наша наставница.

Конара Инггрес наклонилась вперед.

— Каждый день Писание изменяется все сильнее и сильнее. — Конара Инггрес была чуть моложе подруги, однако казалась не менее проницательной. Она, образно говоря, старалась держать хвост по ветру и всегда знала, каких политических перемен можно ожидать. Конара Лиистра учила ее плыть по течению, чтобы не сбили с ног, но постоянно скрывать собственное мнение было непросто. — Посуди сама — учение Миины, которое я знала еще ребенком, истолковано совсем по-иному. И это делается с одной целью — захватить власть и править конарами!

Конара Лиистра покачала головой.

— Мне нужно излить кому-нибудь душу, иначе я сойду с ума! Мы больше не служим Миине. Вернее, мы не служим ей так, как подобает! Мы стали политическими пешками, марионетками, которых дергают за нитки. Мы стали совсем беспомощными, живя в страхе и увековечивая ложь, последствия которой нам не дано осознать.

— Тише, я тебе говорю!

— Уже перевалило за полночь! Кто нас может услышать? В эту часть монастыря никто не заходит!

— Конара Бартта приходила. — Глаза конары Лиистры забегали, будто она ожидала, что появится призрак Бартты. — Хотя и никто не знает — зачем.

— Конара Бартта мертва. Погибла при пожаре, который сжег дотла келью, расположенную всего в десяти метрах от этой.

— Да, и в ту келью нам запретила входить конара Урдма.

— «Для того, чтобы снова не случилось несчастье». Что за детский предлог! — Конара Инггрес внезапно встала, ее глаза возбужденно горели. — Пошли, — прошептала она. — Мы должны это сделать!

— Что сделать? — спросила конара Лиистра, старательно изображая удивление, хотя прекрасно понимала, что имеет в виду подруга.

Не сказав ни слова, конара Инггрес рывком подняла конару Лиистру на ноги и сунула ей в руки лампу.

Уже у двери конара Лиистра попробовала сопротивляться.

— Это безрассудно! — сказала она.

Ее приятельница лишь рассмеялась в ответ.

— Ты говоришь совсем как конара Урдма.

Они двинулись по влажному узкому коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к каждому звуку. Не услышав ничего подозрительного, конары подошли к двери кельи, где случился таинственный пожар.

— Странно, — проговорила конара Инггрес. — Несмотря на всю силу, пожар не проник за пределы кельи. — Она вытянула руку. — Посмотри, в коридоре нет ни следов огня, ни пятнышка сажи. Разве это похоже на пожар?

64
{"b":"117100","o":1}