— Они и впрямь те же самые, — отозвался доктор Фелл. — Моей жене это не нравится, и она возвращается к этой теме с упорством, достойным лучшего применения.

— Прошло уже почти два часа, — проговорил Нокс, — и шок уже миновал. Но когда я увидел эту женщину с железной стрелой в спине…

— Вы сохраняли полное спокойствие.

— Ну, я, как и многие другие, тушил в Лондоне пожары во время бомбардировок. Тогда мы видели зрелища и похуже. Крови было немного…

— Вы же слышали, что сказал врач, — очевидно, прямое попадание в сердце. Правда, насильственная смерть подобного рода не бывает мгновенной, несмотря на то что вы часто видите по телевизору. Возможно, она прожила сорок — пятьдесят секунд. Я приподнял ее голову, чтобы посмотреть на лицо, — вы также его видели. На нем застыла гримаса боли и удивленное выражение, словно она не поняла, что произошло. Шок, о котором вы упомянули, мистер Нокс…

— Он был вызван несколько иной причиной. Конечно, с Марджери Вейн бывало нелегко…

— Как и со всеми женщинами — вы это хотите сказать?

— Не совсем. Я имел в виду, что она мне нравилась, несмотря ни на что. Ее гибель казалась такой чертовски напрасной…

— Вы заметили, что все внезапно открыли, будто она им нравилась? — не без цинизма осведомился лейтенант. — Сначала они высмеивали ее причуды, а когда старушку прикончили практически у них на глазах, то сразу начали думать о ней как о святой великомученице. Теперь прошу вас обоих не прерывать меня, покуда мне не понадобится ваше мнение. Я пытаюсь суммировать имеющиеся данные, а это весьма нелегко. — Он поднял арбалет со сломанной тетивой. — Судья Каннингем говорил, что если по какой-то невероятной случайности арбалет выстрелит, то тетива порвется. Так оно и вышло. Он также сказал, что стрела в таком случае полетит куда угодно или не полетит вовсе. Тут он оказался не прав — стрела угодила прямо в цель. Из этого арбалета, безусловно, стреляли. Помимо того что мы слышали звук выстрела, это доказывает отсутствие отпечатков пальцев — арбалет тщательно вытерли. Все дело в том, откуда был сделан выстрел. Что скажете, доктор Фелл?

Ответа не последовало, если не считать таковым глухое бормотание. Доктор Фелл бросил кости, которые показали дубль шесть, и тут же подобрал их снова.

— Где мы нашли арбалет? — продолжал лейтенант. — Мы почти сразу же обнаружили его лежащим на ковре под ложей «А» с противоположной стороны зала, почти в таком же положении…

Опустив арбалет на стол, лейтенант Спинелли вынул из кармана золотое ожерелье с бриллиантами и изумрудами, бриллиантовый браслет и продолговатую газетную вырезку, которая теперь была разглажена и легко поддавалась чтению. Положив на стол эти предметы, он снова взял арбалет.

— …почти в таком же положении, — продолжал лейтенант, — как ожерелье, браслет и клочок газеты, найденные под ложей «В». Вам все ясно?

— Абсолютно, — кивнул доктор Фелл.

— О'кей. Стрела вошла в тело под слегка косым углом. Так как женщина стояла спиной к стрелявшему — а только в этом случае она могла заполучить стрелу в спину, если на линии выстрела не возникло никаких препятствий, — то убийца мог подстрелить ее с противоположной стороны зала: либо из прохода под ложей «А», либо из самой ложи. Но что говорят свидетели?

— Ну? — осведомился доктор Фелл, надувая щеки. — Что же они говорят?

— Ровным счетом ничего существенного.

— Тем не менее не могли бы вы повторить их показания?

— В зале, — начал лейтенант Спинелли, — находились семь свидетелей. Миссис Нокс и мисс Харкнесс сидели рядом в первом ряду бельэтажа. Мистер и миссис Джадсон Лафарж стояли у вращающейся двери в конце правого центрального прохода в партере. Судья Каннингем прошел в зал вместе со мной. Не знаю, насколько он глуховат, но он устал смотреть пьесу в первом ряду и стоял в левом центральном проходе, наблюдая за фехтованием. Остаемся мистер Нокс и я.

Но никто ничего не заметил — включая нас двоих! В последний раз леди Северн видели живой и здоровой именно мы с мистером Ноксом — она сидела в ложе, не отрывая глаз от сцены, перед началом схватки. Вот все, что нам известно. И если вас это удивляет, то меня нет! Когда у вас перед глазами два великолепных поединка подряд, кто станет смотреть на что-то еще? Сечете?

— Что-что? Ах да, секу.

— Предположим, убийца стрелял из ложи «А» или еще откуда-то с той стороны. Арбалет не такой большой и тяжелый, а на нижней стороне рукоятки имеется острый крючок, с помощью которого его можно нести на одном пальце. Убийца выстрелил и бросил арбалет на пол — при таком шуме на сцене кто мог услышать звук его падения на ковер?

— Это я тоже усек, — кивнул доктор Фелл. — Но…

— Каким образом, — рявкнул лейтенант, — он заставил леди Северн встать и повернуться к нему спиной? Теперь я признаю, что все было спланировано заранее, даже если мне придется проглотить каждое слово, которое я произнес до того. Убийца не мог вынудить ее это сделать, подав сигнал через зал. Не мог он и предвидеть, что она встанет и повернется спиной, так как до тех пор леди ни на секунду не отвлекалась от происходящего на сцене. Не думайте, что другие объяснения не приходили мне в голову.

— Другие объяснения?

— Конечно! Предположим, сказал я себе, арбалет под ложей «А» — обманный трюк и стреляли вовсе не оттуда?

— Что вы имеете в виду?

— Допустим, убийца подкрался к ложе «В» с оружием в руке. Дверь ложи была заперта на засов — мистер Нокс видел, как леди ее запирала, и я впоследствии обнаружил засов задвинутым накрепко. В двери нет замочной скважины, так что было невозможно при помощи проволоки сначала отодвинуть засов, а потом вернуть его назад. Но что, если убийца нашел выход? Прикончив леди и вновь заперев дверь, он успел бы ускользнуть, спуститься в темноту, прежде чем мистер Нокс и я добрались до ложи, а также бросить арбалет на другой стороне зала. Могло такое произойти?

— Могло, хотя это весьма сомнительно. Как он мог проделать фокус с дверью ложи?

— Боже всемогущий! — завопил лейтенант. — Об этом я вас и спрашиваю! В свое время, маэстро, вы объясняли многие трюки с окнами и дверьми. Но сейчас это не пройдет, даже если допустить какой-нибудь изощренный фокус с засовом, и я объясню почему.

Не стану останавливаться на том факте, что арбалет, как в течение недели можно было слышать от судьи Каннингема, — смертоносное оружие, способное пробивать броню. Выстрел с близкого расстояния в спину женщине превратил бы ее в такое месиво, какого я не видел со времен дня высадки в Нормандии.[91]

Но помимо этого, жертва должна была стоять во время выстрела! Иначе на пути стрелы оказалась бы спинка стула. А если бы она встала, когда кто-то проник в ложу, то, скорее всего, повернулась бы лицом к двери, а не оставалась к ней спиной!

Казалось, лейтенант Спинелли собирается швырнуть арбалет в стену. Но вместо этого он аккуратно положил его рядом с золотым ожерельем и бриллиантовым браслетом.

— Мне нужно успокоиться, — заявил он. — Я чувствую, что мой мозг растворяется, как аспирин в воде. Надо взять себя в руки, прежде чем окружной прокурор сочтет меня еще большим психом, чем считает Фло. Поэтому на время оставим догадки насчет различных трюков и зададим простой вопрос: кто мог это сделать?

— И кто же?

— Ну-у! — Спинелли извлек записную книжку. — Согласно имеющимся сведениям, большинство людей в зрительном зале, на сцене и за кулисами как будто вне подозрений. Но я рассчитываю на вашу помощь, маэстро. Это самая запутанная головоломка, с которой я когда-либо сталкивался, — достаточно безумная, чтобы удовлетворить даже вас.

— Старая песенка, — не без грусти заметил доктор Фелл. — Впрочем, полиция не раз была готова вызвать меня на помощь даже из сумасшедшего дома. — Он немного подумал. Потом складки его жилета дрогнули от громкой усмешки, и доктор Фелл бросил кости. — Пять и три! — воскликнул он с детской радостью и указал на воображаемые деньги на столе: — Десять долларов! Как бы вы, мой дорогой Нокс, изложили по-латыни следующие фразы: «У меня выпала восьмерка, Эйда из Дикейтера![92] Выкладывай десять баксов!»