Кто же убийца?

Нокс стоял и напряженно думал.

В детективном романе виновным, скорее всего, оказался бы Лоренс Портер. Но будучи заподозренным и полностью оправданным, он был теперь даже не выше, а ниже подозрений — как в другом деле, раскрытом доктором Феллом.[133] Однако внезапный поворот событий разрушил бы его алиби; выяснилась бы причина, по которой Портер, ежемесячно получавший колоссальные суммы денег от отца из Кентукки, был вынужден сначала украсть драгоценности, а потом вернуть их. Забытый персонаж обернулся бы подлинным убийцей.

Нет, это не пойдет! Такой вариант слишком походит на романтическую версию, согласно которой Энн Уинфилд была дочерью Марджери Вейн. Конечно, в жизни случаются самые удивительные совпадения, но вся цепь событий никак не выстраивалась в подобном направлении.

Кроме того, как быть с методом? Независимо от того, атаковал ли убийца Марджери Вейн с передней или задней стороны ложи, как он мог заставить жертву повернуться спиной и ждать выстрела?

У Нокса было мало времени на размышления. Бэрри Планкетт спустился с большим графином, в котором, судя по всему, было очень много виски и очень мало содовой. Не подходя к группе в дальнем конце коридора, он громко крикнул:

— Кейт!

— Чем занят великий любовник? — откликнулось контральто мисс Хэмилтон.

— Ищу шанс для любви. Кейт, ты уже протрезвела?

— Я всегда трезва в меру. А что?

— У тебя есть часы?

— Смотри! — Она продемонстрировала левое запястье. — Думаешь, я не настолько трезва, чтобы сказать, сколько времени?

— Нет-нет, ничего подобного.

— Тогда что тебе надо, черт возьми?

— Смотри на свои часы, — сказал Бэрри Планкетт, — а когда пройдет пять минут, приходи в «зеленую комнату». Если тебе необходим предлог, скажи, что ищешь бутылку — на полке их целая батарея, правда пустых. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

— Что я должна сделать, О'Салливан?

— Сообщить мне, если увидишь в комнате кого-нибудь, кого ты знала тридцать семь лет назад. Возможно, это просто безумная идея, а я так же пьян, как и ты…

— Твои комплименты, — прервала мисс Хэмилтон, — становятся с каждой минутой все более тошнотворными. Будь по-твоему, Брайан Бору.[134] Но я ведь не арфа, что некогда звучала в залах Тары.[135] Тридцать семь лет — чертовски большой срок.

— Знаю, но я на тебя рассчитываю. И не спорь со мной, радость моя. Через пять минут приходи в «зеленую комнату», куда сейчас направимся мы с мистером Ноксом. Пошли, старина!

На сей раз Планкетт провел Нокса через сцену.

В «зеленой комнате» мало что изменилось. Доктор Фелл громоздился на диване, попыхивая сигарой, окруженный клубами дыма.

Рядом с ним сидела Энн Уинфилд — вид у нее был робкий. Уилли, занимающий парчовое кресло напротив доктора, дрожал так сильно, что, бросившись к принесшим ему вожделенную выпивку, едва не свалился на пол.

— Спокойно, Уилли! — предупредил его Бэрри. — Вот ваша выпивка.

— Не знаю, почему я это разрешил, — проворчал лейтенант Спинелли. — Вы же притащили целое ведро, молодой человек! Нам вовсе не нужно, чтобы он напился до чертиков, прежде чем успеет что-то рассказать.

— Не бойтесь, Леонардо да Винчи, в умеренных дозах эта жидкость еще никому не причиняла вреда. Держите стакан обеими руками, Уилли, и через пару минут будете как новенький.

Уилли схватил стакан — его зубы застучали о стекло. Сделав судорожный глоток, он опустил стакан, потом глотнул снова. После третьего глотка Уилли перестал дрожать и поставил стакан рядом с фигуркой клоуна Джоуи. В его осанке даже появилась некоторая величавость.

— Видите — осталось еще полстакана! Старый Уилли — не жадина! Спасибо, молодой человек, вы спасли мне жизнь. Вы немного напоминаете мне Эдама Кейли в его лучшие дни.

— Откуда этот бродяга знает Эдама Кейли? — удивился лейтенант.

— Конечно, вы не так красивы, но у вас похожий голос и почти такой же акцент. Ну, кто угостит старого Уилли сигареткой?

Вытащив пачку, Бэрри Планкетт дал одну сигарету Уилли, другую Ноксу, а третью оставил себе, после чего зажег все три. Дыма в комнате стало еще больше.

— Теперь, Уилли, слушай внимательно, — заговорил лейтенант Спинелли. — Если ты вспомнишь еще что-нибудь интересное, то получишь другую порцию выпивки. Расскажешь ты, наконец, обо всем маэстро или нет?

Уилли проковылял к креслу со стаканом и сигаретой в руках.

— Конечно, расскажу! Только не торопите старого Уилли!

— Во-первых, как ты умудряешься пробираться в театр, чтобы тебя никто не видел? Тут есть потайной ход?

— Потайной ход? Что за чушь, лейтенант! — с презрением воскликнул Уилли. — Полнейшая чушь! Какой администратор будет сооружать потайной ход в театр, если ему нужно видеть, как люди толпятся в вестибюле? Просто никто не помнит, сколько здесь дверей, и одну из них всегда забывают запирать. Прошлой ночью они не заперли дверь из вестибюля в переулок. Мистер Лафарж вернулся через нее в театр в два часа ночи, верно? Старый Уилли все знает…

Внезапно дверь открылась, и в проеме возникли толстые щеки и могучий бюст Кейт Хэмилтон.

— Я искала бутылку, но, кажется, уже нашла, — сообщила она, демонстрируя бутылку скотча, опустошенную примерно на треть. Ее взгляд, скользя по комнате, задержался на Уилли. — Ну и ну!

— В чем дело, Кейт? — подскочил к ней Бэрри Планкетт.

— Если бы ты не велел мне искать человека, которого я знала давным-давно, то я могла бы с ним переспать и не узнать его! Я и сейчас не вполне уверена! Ведь прошло столько лет — кто-то умер, кто-то ушел на покой, кто-то просто исчез. Если бы я не знала, что такого не может быть… — Отвинтив крышку, Кейт поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток. — Если бы я не знала, что такого не может быть, — повторила она, — то могла бы поклясться, что это нелепое существо — Уилл Истабрук, который был здесь деловым администратором, пока не запил и не покатился под гору с такой скоростью, что стояла пыль столбом!

— Не так уж низко я скатился, Кейт, — отозвалось «нелепое существо». — И лучше привыкни к этой мысли, потому что я в самом деле Уилл Истабрук. А им я тоже могу помочь. Я единственный, кто видел, как Марджери Вейн застрелили из арбалета, и знаю, что двое были в заговоре против нее!

— А ты, Кейт, такая же ослепительная, как прежде!

— Я?!

— Я никогда не говорил, что ты красивая или даже хорошенькая. Но ты была и осталась ослепительной женщиной.

— Сэр, — вежливо обратился к Уилли доктор Фелл, — вы сказали нам, что видели, как застрелили леди?

— Конечно, видел! Старый Уилли…

— Выкладывай поскорее, пьянчуга! — поторопил лейтенант Спинелли.

— Пожалуйста, лейтенант, не называйте меня пьянчугой и забулдыгой. Я этого не выношу! «Алкоголик» — немногим лучше; в этом слове есть какая-то ложная наукообразность, столь частая в наши дни. Я любитель выпить — это звучит куда лучше и ближе к истине. Так что, лейтенант, зовите меня любителем выпить и позвольте сохранять достоинство!

— Мистер Истабрук, — продолжал доктор Фелл, — где вы находились, когда видели выстрел?

— Я находился на балконе. Это любимое местечко старого Уилли — там они и нашли меня сегодня вечером. Но во мне пробудился интерес, и в начале третьего акта я оттуда ускользнул.

— Каким образом вы спустились с балкона?

— Лестница в коридоре возле ложи «Б» на уровне балкона спускается в такой же коридор у ложи «А» на уровне бельэтажа. В первом ряду бельэтажа сидели две женщины. Но я там не остался, а спустился на этот этаж.

— Насколько ты был пьян? — осведомился лейтенант Спинелли.

— Конечно, я немного выпил, но прекрасно сознавал, что делаю! «Загляну-ка я за кулисы», — подумал я и прошел через железную дверь…