– Ах, поступай как тебе угодно. Только вот что мы скажем бабушке?
Эта старая песня меня давно не трогала. Тем более, что бабушка уже была в курсе и полностью меня поддерживала. С тех пор, как я устроила ей выход на телевидение и ей обзавидовались все подруги и знакомые, она вообще поддерживала меня абсолютно во всем, даже там, где, строго говоря, меня, вероятно, надо было бы осадить. По поводу Виталия она мне сказала:
– Давно, Тасенька, пора. А то я уже тревожилась, как бы ты до старости с матерью не осталась. Софка-то любого отвадит. На отце твоем обожглась и теперь на твою воду дует. А вы еще, глядишь, с Виталием детишек заведете, мне правнуков понянчить удастся.
– Бабушка, на правнуков особенно не надейся, – засмеялась я. – Сил моих нету. И без того каждые два месяца по роману рожаю.
– Кстати, когда следующий-то будет? – тут же спросила она.
– Подожди чуть-чуть. У меня столько времени отняли поиски квартиры, что пришлось взять тайм-аут.
Ну, ничего. Сейчас обустроимся, и сяду. Будешь приезжать к нам в гости и читать.
То, о чем мы мечтаем, даже когда исполняется, всегда оказывается не совсем таким, как рисует наше воображение. Вот и моя семейная жизнь мало напоминала ту, о которой я грезила, когда согласилась съехаться с Виталием.
Когда мы стали жить вместе, я, как и девяносто девять процентов женщин после свадьбы, очень скоро пришла к банальнейшему выводу. Оказывается, я совершенно не знала своего любимого и не имела ни малейшего представления о его образе жизни и о его привычках.
Семейные завтраки с ароматом свежесваренного кофе, витающим по квартире, продлились ровно одно утро. Это был форменный ужас. Из-за того, что любимый мой работал в трех местах, расположенных не только в разных точках Москвы, но и частично в Московской области, вставал он каждый день в шесть утра, а порой и раньше. Для меня же в шесть утра даже запах кофе, не говоря уж о запахах еды, хуже газовой атаки. Меня мутило весь завтрак. Добро бы уж Виталий ограничился булочкой. Так нет. Он любил перед тяжелым трудовым днем и дальней дорогой плотно поесть! Его неизменным утренним блюдом была яичница из четырех яиц с колбасой, помидорами и… на сале. Когда я, превозмогая спазмы в желудке, мужественно предложила ему приготовить ее, он решительно отказался. Мол, никто еще не сумел сделать яичницу так, как ему нравится, а у него отработана технология.
Как же я была благодарна ему за отказ! Ведь это позволило мне в самый критический момент, когда миазмы скворчащего сала наполнили кухню, скрыться в ванной и немного там подышать. Однако меня мутило и там. Ощущение было столь сильным, что я грешным делом забеспокоилась.
«Неужто бабушка правнуков накликала? – сидя на бортике ванны, растерянно размышляла я. – Ах, как не ко времени! С таким токсикозом роман писать невозможно. А я уже и так сдачу одной книги пропустила. «Атлантида» меня четвертует. Они в последний наш разговор по телефону весьма прозрачно намекали на штрафные санкции. Хотя нет. Никак не могу я быть беременной. Просто слишком рано встала. И еще эта чертова яичница. Я ведь запах жареного сала вообще не переношу. Ни в какое время дня».
В дверь ванной забарабанили.
– Готово. Иди. Потом домоешься.
От звуков какие-то умные люди изобрели беруши. А вот против запахов… Существует, конечно, противогаз, но не наденешь же его на завтрак с мужем, пусть пока и неофициальным. А он еще к тому же предложил:
– Тася, хочешь кусочек? Я на твою долю сделал.
– Мне еще рано есть … Спасибо…
Он пожал плечами и, уткнувшись в какую-то толстую книгу, начал жевать.
На всем дальнейшем протяжении завтрака Виталий не проронил ни слова. Вот вам и милая беседа! Впрочем, у меня самой на нее не было сил. Они все без остатка ушли на борьбу с запахом жареного сала.
Визуальный, так сказать, ряд тоже удовольствия не доставил. На окружающий мир в моем лице Виталий взирал тяжело и мрачно, челюсти его двигались мерно, но с каким-то поскрипываньем (днем этого точно не было!), губы неприятно блестели от растопленного сала. Тут я задумалась: а есть ли мне смысл так рано вставать? Ради чего над собой издеваться? Если бы ему доставляло хоть какую-то радость мое присутствие, но он ведь в основном смотрит в книгу. И я спросила напрямик.
Виталий, оторвавшись от книжки, удивленно пожал плечами:
– А зачем вставать просто так? Тебе-то куда торопиться? Все равно потом целый день дома сидеть. Вставай когда хочешь. Мне так даже сподручней. Жена тоже всегда позже вставала.
Я дернулась, словно от пощечины, а он даже не заметил и, шумно отхлебнув кофе, снова уткнулся в книжку. Лишь когда я поднялась, чтобы отправиться обратно в кровать, он сказал:
– Ты уж меня извини. Я с утра мало коммуникабелен. Шарики за ролики цепляются, и, пока не смажешь, голова плохо варит.
О, утро открытий! Поистине, за первым семейным завтраком я узнала о своем суженом больше, чем за два года встреч, романтических и не очень.
Когда я пробудилась в следующий раз, на кухне от Виталия и от завтрака не осталось ни следа. В прямом смысле слова. Он не только вымыл всю посуду, но к тому же протер и плиту, и раковину, и даже клеенку на столе. Кто говорит, что все мужчины ужасно неаккуратны? Дорогие женщины, знайте и верьте мне: неаккуратный мужчина – это счастье. Потому что встречаются аккуратные. А аккуратный мужчина – это маньяк чистоты. У такого все вокруг должно быть стерильно, хрустеть и скрипеть от чистоты и стоять ровненько, по линеечке, каждый предмет на раз и навсегда определенном для него месте. Малейшее нарушение установленных правил вызывает у маньяка чистоты шок и глубочайший нервный стресс.
Я и сама не халда. Однако мы с мамой вопрос гигиены воспринимали всегда спокойно. Убирались, конечно, по мере необходимости, но культа из этого не делали. Есть время – пропылесошу и пройдусь тряпкой по всем доступным поверхностям. Нет – до определенного момента могу и потерпеть. Пыль меня не пугает. Убеждена: испарения от современных чистящих средств, досей-мосей и прочих, гораздо вреднее для организма, чем легкий налет пыли на комоде или даже клубок из нее же под ним.
Вид кухни после отбытия Виталия на работу меня глубоко потряс. Я лично эту сковородку кинула бы в раковину. Но я успокоила себя тем, что, наверное, он так постарался, стремясь в первый день совместной жизни показать себя с лучшей стороны. Увы, я недооценила масштабов грозящей мне катастрофы.
На исходе того же дня, не успев открыть дверь и чмокнуть меня в щеку, мой благоверный озабоченно поинтересовался:
– Ты разве сегодня не пылесосила?
Я даже не поняла, о чем он.
– Виталий, мы ведь вчера с тобой вымыли всю квартиру.
– Вот именно, вчера, – многозначительно произнес он.
– А что со вчерашнего дня изменилось? – с изумлением посмотрела я на ковровое покрытие в прихожей. Может, я что-то просыпала и не заметила? Да нет. Совершенно чисто. Ни пылинки. О чем я Виталию и объявила.
Он скривил губы.
– Пыль образуется каждый день, и пылесосить следует ежедневно. Вот ты сегодня этого не сделала, а завтра будет уже заметно.
– Глупости, – отмахнулась я. – Мы с мамой пылесосили не чаще раза в неделю. И ничего. Нормально.
На лице его воцарились скорбь и сострадание, с какими суровый, но справедливый пастырь выслушивает исповедь прихожанина, погрязшего в тяжких грехах. С трудом сдерживаясь, он отчеканил:
– Твоя мама вольна поступать как знает. А я привык дышать свежим воздухом.
– Для этого надо жить не в Москве, а на Тибете, – парировала я. – Да и там при современном состоянии экологии наверняка не всегда чистый воздух. Слушай, милый, что мы спорим из-за какой-то ерунды. Ты пришел, я по тебе соскучилась. К тому же я так устала, целый день работала.
Он скинул куртку, пиджак, снял ботинки, извлек из кладовки пылесос и принялся наводить порядок. Смотреть на это у меня не было сил. Я ушла на кухню. Возможно, мне полагалось в это время протереть там пол, но начало романа отняло у меня сегодня все силы, и я просто заварила себе чай.
