После поездки в Цюрих в редакцию журнала «Армада» и беседы с англичанами Резуна охватила настоящая паника, он заметался, многие сослуживцы заметили его депрессивное состояние. В это время он отчетливо понял, что попался в ловушку к спецслужбам СИС, стал судорожно искать выход из создавшегося положения. Было ясно: англичане переиграли его на том, на чем он сам хотел сыграть. То ли Фурлонг был кадровым работником СИС, то ли спецслужбы умело воспользовались его нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Дальше события развивались по совершенно неожиданному и никем не предвиденному сценарию.

Редактор журнала «Международное обозрение» Рональд Фурлонг находился в своем женевском офисе на Рю де Риволи, он уже собирался идти на ланч, когда раздался пронзительный звонок междугородного телефона.

Звонили из Цюриха из редакции журнала «Армада». Фурлонг сразу узнал хриплый, прокуренный голос сотрудника журнала Майкла Лонга и насторожился, предчувствуя, что ничего хорошего он не сообщит. Лонг интересовался погодой в Женеве, жаловался, что его замучили проклятые ветры-фены, от которых разламывается голова и скачет кровяное давление. Но вот в болтовне Лонга проскользнуло то зловещее слово, которое больше всего боялся услышать Рональд. Условное словечко-сигнал означало, что завтра, во вторник, ему надлежит прибыть в английское посольство в Берне и явиться к резиденту в секцию службы паспортного контроля, под «крышей» которого обосновался его шеф О'Брайн Тир. Визовые секции паспортного контроля в посольствах — излюбленные прикрытия разведчиков «Сикрет интеллидженс сервис».

Встреча с шефом ничего хорошего не обещала. Вообще Фурлонг старался как можно реже встречаться со своим резидентом, хотя знал его около двадцати лет, со студенческой скамьи, по совместной учебе в Оскфорде.

После телефонного звонка Рональд быстро собрал разбросанные на письменном столе документы, положил их в сейф, закрыл на ключ, поднялся из-за стола и вышел из кабинета, бросив на ходу своей секретарше Марте, что ушел на ланч.

После разговора с Лонгом все мысли редактора были заняты предстоящей встречей с шефом. Предмет разговора ему был предельно ясен и тревожил: снова, уже в который раз, речь пойдёт об этом русском, снова на его голову посыпятся упреки, что разработка идет крайне медленно, нет видимых конкретных результатов, заслуживающих внимания, творческих предложений. Шеф наверняка будет требовать форсировать работу с русским.

В кафе Фурлонг устроился на своем любимом месте в углу у окна. Взял кружку темного пива, заказал ланч и вновь углубился в свои мысли, стараясь привести их в порядок и сформулировать тезисы доклада резиденту. Память вытащила на поверхность тот эпизод, когда он впервые встретился и познакомился с Владимиром Резуном апрельским днем 1977 года. Советский дипломат посетил его редакцию. В глаза сразу бросились округлости его женоподобной фигуры, короткие ноги, толстые ляжки, большая круглая голова, пухлые женские губы, румяные, как у девушки, щеки. Как опытный педераст Фурлонг сразу безошибочно определил, что перед ним стоит его возможный сексуальный партнер. Все признаки были налицо, он не мог ошибиться: русский уже неоднократно бывал предметом мужского вожделения. Надо было не упустить шанс, чтобы эта встреча не оказалась последней. Уже несколько месяцев Фурлонг не имел интимного партнера и очень страдал от этого. У его бывшего любовника, архивариуса французского посольства в Женеве Франсуа Лагранжа, закончилась командировка, и он уехал к себе на родину. Посетитель, похоже, сам шел на контакт, подробно интересовался тематикой журнала, стоимостью подписки, с большим вниманием просматривал издания, задавал вопросы, не торопился уходить. Возможно, Фурлонг это не исключал впоследствии при анализе, что русский дипломат и сам почувствовал родство душ, точнее, тел.

После первого посещения русский зачастил в редакцию, покупал журналы, интересовался новыми публикациями. Он старался получить сигнальный номер до выхода его в печать. Знакомство развивалось, появились общие интересы. Скоро обнаружилось, что оба увлекались нумизматикой. Благодаря Резуну англичанин значительно пополнил свою коллекцию русских и советских монет. Резун тоже не отставал, получил в обмен интересные экземпляры, которых у него до этого не было. Кроме того, ему удалось значительно увеличить свой обменный фонд. Встречи новых знакомых обычно проходили в редакции журнала «Международное военное обозрение». Иногда Фурлонг приглашал нового знакомого на ланч в свой любимый ресторан, расположенный недалеко от редакции. В большинстве случаев платил Фурлонг. Русский никогда не возражал. Однажды, когда платил Резун, англичанин обратил внимание на то, что русский не знал, сколько надо давать чаевых официанту, и растерялся. Из этого Фурлонг сделал вывод, что Резун редко посещал рестораны, а если и посещал, то за него платили другие.

Очень скоро Фурлонг безошибочно определил, что его новый знакомый вовсе не международный чиновник постоянного представительства СССР при ООН в Женеве, как было указано в его визитке, а самый обыкновенный военный советский разведчик, и по всей вероятности, из ГРУ. Военные уши постоянно вылезали из его цивильного костюма. Это проявлялось в его чрезмерном интересе к военной тематике. Он часто употреблял в разговоре характерные словечки, которые были совершенно чужды гражданским чиновникам из ООН. Фурлонг вспоминал, как однажды, увидев на его рабочем столе готовившийся к печати сигнальный номер журнала с новым западногерманским танком «Леопард-2», Резун так разволновался, что у него стали дрожать руки.

Тогда-то между ними и состоялся характерный разговор.

— А какой запас хода у этого нового натовского танка и какая пушка? — спросил Резун.

— Я не специалист в этой области, не знаю, — ответил Фурлонг. — На обложке только реклама «Леопарда-2». Танк впервые будет показан и описан в нашем журнале как общеевропейский танк для НАТО. Подробные тактико-технические характеристики приводятся вот в этой инструкции по эксплуатации.

Фурлонг вынул из внутреннего ящика стола довольно толстую инструкцию по эксплуатации. На обложке был изображён танк и по-немецки написано «Warungsbuch» («инструкция по обслуживанию»).

— Вот в этой книжке, — сказал Фурлонг, — протягивая её русскому, — возможно, есть то, что вас интересует. Правда, она на немецком.

— Это ничего, — беря инструкцию в руки, проговорил Ре-зун. — Я разберусь.

Фурлонг тогда заметил, с каким интересом русский начал торопливо листать брошюру, стараясь, по всей видимости, отыскать нужные ему цифры.

— Если вас заинтересовал этот танк, — сказал англичанин, — я могу попросить Марту снять для вас ксерокопию обложки.

— Буду вам очень благодарен и обязан, — с плохо скрываемой радостью в голосе отвечал Резун. И, немного помедлив, как бы раздумывая, стоит ли задавать этот вопрос, продолжил: — А инструкцию по эксплуатации танка «Леопард-2» вы могли бы дать мне на время ознакомиться? Видите ли, в армии я служил механиком-водителем, и мне интересно ознакомиться с новым немецким танком.

Резун произнес эти слова и испугался. Он понимал, что этой просьбой с головой выдает себя как разведчика. Кровь залила его щеки и запульсировала в висках. Уж больно сильным был соблазн — новый западногерманский танк «Лео-пард-2» стоял как важный пункт в разведзадании. О нем были короткие сообщения в западной прессе, но нигде не появлялись его фотографии и не сообщались подробно его тактико-технические характеристики. В таких случаях говорят: и хочется и колется. Резуну вспомнился случай на международной выставке по аэронавтике в Цюрихе. Он увидел на американском стенде описание одного навигационного прибора к американскому кораблю «Аполлон». Вокруг никого не было. Только протяни руку — и описание твое. Стенд с инструкцией, словно магнит, притягивал к себе молодого разведчика. Резун несколько раз подходил к стенду и не решался, а так хотелось взять. Наконец рука сама потянулась к инструкции, и вдруг он увидел, что она прикреплена тонкой металлической цепочкой к столу. Резун испугался и отдернул руку, словно обжегся. Приехав в отпуск, он случайно попал на партийное собрание в управлении. Разбирался проступок одного помощника военного атташе на выставке в Ле Бурже. Наш разведчик пытался украсть какой-то прибор со стенда на выставке. На выходе его взяли под белые ручки и препроводили в полицейский участок.