Я знала, что Лилиас права. Мне нужно было взять себя в руки. Платочек мог попасть в комнату совершенно случайно. Бывают ведь самые невероятные вещи.

Спустя несколько дней у меня немного отлегло от сердца, но желания наведаться в Рибек-хаус не появилось.

Зато в школу зашла Майра. Выглядела она много лучше. Лекарство произвело на нее чудесное действие, и нервозность почти исчезла.

Майра смотрела на меня с некоторым испугом.

– Вы ни разу не зашли проведать меня.

– Понимаете, Майра… здесь накопилось так много дел. Она выглядела удивленной, но расспрашивать меня не стала.

– Мы лишились вас, – сказала она. – Миссис Прост в отчаянии.

Так ей и надо, подумала я. Я-то думала, что она продолжает копаться в своих домыслах.

– Миссис Прост решила, что вас что-то обидело. Не могу поверить в такую чепуху. Но я решила навестить вас. Что-нибудь и впрямь случилось?

– Трудно в этом сомневаться, Майра. Дела идут все хуже и хуже. Скоро все мы начнем голодать.

– Я знаю. Минувшей ночью у церкви кто-то погиб.

– На улицу опасно выходить.

– Опасно всюду, где ни находись. Неужели это никогда не кончится? Ох, Диана, я так тревожусь о Роже. Где он может быть?

– Он ведь не говорил об этом? Конечно, по соображениям секретности. Наверняка задание от гарнизона. Он должен известить кого следует о том, что происходит в городе, и по возможности помочь всем нам.

– Я молюсь, чтобы с ним ничего не случилось. Ужасно, что его нет рядом, когда я почти поправилась. Он так беспокоился обо мне. И только подумать, виной всему какое-то дрянное насекомое. Неужели такая мелочь может стать причиной настоящих страданий? В Рибек-хаусе мрачное настроение. И тут еще старый Нджуба никак не может прийти в себя от горя.

– Его сын погиб ужасной смертью.

– Вы правы: будь это несчастный случай, все воспринималось бы иначе, хотя такую утрату не возместить. Но ведь его удавили, и сделал это какой-то человек…

– Кто же мог, Майра, убить маленького мальчика?

– Не знаю. Если бы не осада, наверно, произвели бы расследование. Но сейчас все думают об одном – сколько времени мы сумеем продержаться.

– Немудрено.

– Я хотела поговорить с вами о странном поведении Нджубы. Он слоняется повсюду и что-то бормочет себе под нос. В доме бродил из комнаты в комнату, словно что-то искал. Миссис Прост застала его за странным занятием – рылся в шкафах. Она спросила, что он ищет, но Нджуба ничего не ответил ей. Она в полной растерянности. Послала за Любан, чтобы та отвела его в рондавель. Бедняжка Любан, такая беда на нее свалилась. Сначала потеряла сына, а теперь похоже, теряет мужа – кажется, у него потемнение рассудка. За что такие напасти, Диана?!

– Кто знает, Майра, но вы правы – беда не приходит одна.

– Заходите к нам, прошу вас.

– Но ведь и вам не тяжело навестить нас.

– Конечно, но в Рибек-хаусе больше места и сад чудесный.

– Хорошо, я загляну к вам. Лилиас одобрила мое поведение.

– Ты поступила правильно. Иначе миссис Прост уверовала бы в свою правоту. Не сомневаюсь, ты сможешь убедить ее в своей невиновности.

– Зато я сомневаюсь. Наверняка, она считает своего господина неотразимым и готова оправдывать его в любых обстоятельствах; я для нее существо второстепенное, мужчина-то ведь он.

Наступил февраль. Наши скудные пайки стали еще скуднее. Утро мы начинали с гаданий – что принесет нам грядущий день. Такое положение не могло продолжаться вечно. Что-то должно было произойти.

Перестрелки участились; они перестали быть случайным редким явлением, и мы к ним привыкли. Однажды ночью, пробившись через боевые порядки буров, в городе появились трое, один из них был ранен.

Назавтра на улицах начался чуть ли не праздник. Люди разговаривали всюду с таким оживлением, какого я давно здесь не видела, надежду терять не следовало. Британские войска на подходе. Они потерпели тяжелое поражение в Спин-Копе, но затем положение дел изменялось в лучшую сторону. В страну потекло оружие. С уст горожан не сходили два имени: генерал-майора Горацио Герберта Китченера и фельдмаршала сэра Фредерика Слея Робертса. Они шли на выручку к нам.

Надежды расцветали подобно цветам по весне. Все говорили, что великая Британская империя не может потерпеть поражение от горстки фермеров. В успехе англичан теперь никто не сомневался. Нет, мы драться не хотим, но, уж коль начнем, – черт возьми, найдем деньжат и солдат найдем.

Надежда – великий целитель. На лицах появились улыбки. Недолго осталось ждать. Китчинер и Робертс на подходе.

Я заглянула в Рибек-хаус. Лилиас права. Прекратить свои визиты значило признать справедливость подозрений миссис Прост. И тем не менее я старалась не задерживаться в доме. Я предлагала Майре посидеть в саду. Сады Рибек-хауса и впрямь были чудесны. Даже в этом тревожное время запах цветов, жужжанье насекомых умиротворяли. Иногда мы совершали прогулки.

Однажды забрели к водопаду, у которого было найдено тело несчастного Умгалы. До хижин, где жили слуги, оставалось рукой подать.

Не знаю, что толкнуло меня к одной из них. Она стояла в стороне от других: маленькая, полуразрушенная, в высокой траве. В крыше хижины зияла огромная дыра.

– Видимо, причиной война, иначе картина не была бы такой унылой, – сказала Майра.

– А кто обязан содержать эти хижины в порядке?

– Сами их обитатели. Они здесь живут и сами присматривают за своими рондавелями.

Что-то подталкивало меня вперед. И тут перед нами возник мальчуган. Он улыбался, показывая ослепительно белые зубы на фоне темного лица.

– Чей это дом? – спросила Майра.

Улыбка исчезла. Мальчик украдкой посмотрел через плечо назад.

– Ничей, мисси. Дурной человек там живет.

– Дурной человек? – переспросила я.

– Плохое место. Мисси не надо ходить.

– Это всего-навсего хижина, за которой некому ухаживать. Больше в ней нет ничего дурного.

– Старик живет. Он умирает. Никто не ходит туда. Плохое место. Умгала… он не знал. Он пошел… он хотел. Он всегда там. Он умер…

Упоминание об Умгале было как гром среди ясного неба. Я решила зайти в хижину.

– Давайте хотя бы заглянем в нее, – сказала я и пошла вперед.

– Нет-нет, мисси. – Мальчуган в самом деле испугался. – Дурное место. Змеи в траве живут. Змеи самого дьявола. Ждут, кого схватить…

– Мы осторожно, – откликнулась я, продолжая идти к хижине.

– Может быть, лучше не… – начала Майра.

Но я, внимательно смотря себе под ноги, уходила в высокой траве все дальше.

Подойдя к двери, я подняла щеколду и вошла внутрь. Раздалось жужжание, и огромное насекомое, похожее на огромную стрекозу, покружив по хижине, уселось на маленькую скамейку.

– Уйдем отсюда! – воскликнула Майра. – Не хочу, чтобы нас укусила змея.

Но кое-что удержало меня еще на минуту. Под скамейкой стоял грубо сколоченный ящик, а возле него, на земляном полу, валялась стружка и кусочки древесины.

Я подошла к скамейке. Насекомое все еще сидело на ней. Не сводя глаз с противной твари, я попыталась открыть ящик. Крышка с трудом поднялась и глазам моим предстало нечто ужасное – на дне ящика лежало несколько резных фигурок, а в одной из них я узнала ту, что валялась у подножья лестницы в игрушечном доме.

Я повернулась к Майре, застывшей в дверном проеме.

– Пойдемте отсюда! – закричала она. – Мне страшно.

– Этот мальчик… – медленно заговорила я, – он сказал… Умгала сюда приходил… больше никто. Он бывал здесь часто, а потом его убили.

– Я ухожу из этого ужасного места… – сказала Майра. Я последовала за нею.

– Майра, – окликнула я ее, – это Умгала…

– И в этот миг мы увидели змею. Она поднялась на хвосте и угрожающе шипела совсем рядом. Мы едва не наступили на нее. Я бросилась бежать. Повезло еще, что мы вовремя увидели гадину.

Наконец мы выбрались на открытое место и смогли отдышаться. Я посмотрела назад. Никаких признаков змеи. Майру била дрожь. Я обняла ее.