Джилли вскрикнула от боли.

– Захотела выдать его ублюдка за моего! – закричал он и ударил ее снова. – Не выйдет!

– Макс, послушай меня, пожалуйста!.. – взмолилась она.

– Это ребенок Джордана? Мне уже давно следовало прикончить этого негодяя!

– Я не была близка ни с кем, кроме тебя…

– Дрянь! Думаешь, я такой дурак? – Макс снова нанес ей несколько сильных ударов.

– Макс, выслушай меня… – тихо всхлипнула она.

– Хватит мне слушать твое вранье… твое и Филлипса! – Он снова ударил ее.

Последнее, что помнила Джилли, это ужасную боль… и ощущение влаги между ногами. Потом она потеряла сознание.

Джилли пришла в себя уже в госпитале и вначале даже не поняла, где находится.

Постепенно она осознала, что это не дом. У нее отлегло от сердца. Видно, Господь сжалился над ней и не позволил Максу довершить свое черное дело.

В области живота Джилли ощущала тупую боль, в затылке пульсировало.

– Где… я? – спросила она слабым голосом.

– Ты в госпитале, Джиллиан, – отозвался отец.

– В госпитале… – Она повернула голову, чтобы увидеть его. Он сидел на стуле возле постели. Таким бледным Джилли никогда его не видела. – Как я сюда попала?

– Тебя привезли полицейские. Их вызвали соседи. Когда они приехали, ты была без сознания, а Макс… он сейчас в тюрьме. – Отец помолчал. – Что случилось?

– Я просто послушалась твоего совета, – ответила Джилли, глядя в потолок, – и сказала ему, что беременна. Макс был пьяный… и не поверил, что ребенок его. Я даже не успела ему сказать, что хочу сделать аборт… Он решил позаботиться об этом сам. – Она надолго замолчала.

– Как только ты поправишься, мы подадим на Макса в суд, – сказал Флеминг.

– Первым делом мне нужно с ним развестись. И как можно скорее.

Сингапур, май, 1988

– Мы возвращаемся в Штаты, – сказал Хиллер жене. – Сегодня.

– К чему такая спешка? – спросила Надин, впрочем, без особого интереса. Она стояла возле открытого гардероба и размышляла, что надеть. Они только вчера прилетели и поселились в этом отеле «Шангри-Ла»,[36] а команде «Уайт Тимберс» предстояло играть завтра.

– Бизнес, – бросил он, не поднимая головы от газеты. К завтраку Хиллер почти не притронулся.

– Ты всегда занимаешься бизнесом, но игры «Уайт Тимберс» до сих пор не пропускал. – Надин выбрала сапфирово-голубое платье от Валентино и положила его на кровать.

– А сейчас у меня возникли серьезные проблемы, и мне нужно быть дома, – отрезал Хиллер.

Надин удивленно взглянула на него:

– Я и не знала, что у тебя есть дом, Гейвин. Вернее, у тебя их целых восемнадцать, но, насколько мне известно, ты всегда считал своим домом то место, где в данный момент находишься.

– Брось, Надин, – холодно сказал он, складывая газету, – я не хочу больше тебя слушать.

– Сколько мы живем вместе, – вздохнула она, – ты постоянно от меня отмахиваешься как от назойливой мухи.

Хиллер поднял на нее усталые глаза:

– Чего тебе надо?

Надин усмехнулась:

– Чуточку внимания, только и всего.

Он тяжело вздохнул:

– Я и так проявил к тебе, вернее, к твоим шалостям, невероятную терпимость. Разве это не внимание? У тебя есть потребности, удовлетворить которые я не в состоянии. Думаешь, я этого не понимал? Понимал, и еще как. Вот и решил примириться с твоими любовниками, тем более что вела ты себя в этом смысле вполне благоразумно. Я полагал, что так будет легче жить нам обоим. – Он сделал паузу. – А вот с Уитни ты переборщила. Пошли слухи. У меня и без того достаточно неприятностей, так что пришлось положить этому конец. – Хиллер внимательно посмотрел на жену. – Но если ты чувствуешь себя несчастной, Надин, я готов дать тебе развод.

Она вздрогнула.

– Спасибо, не надо.

– Чего это ты решил вызвать меня в Сингапур? – Тот, что помоложе, расстегнул молнию на своей черной кожаной куртке и вытащил пачку сигарет. – Должно быть, приспичило.

– Ты точно об этом не пожалеешь, – сказал тот, что постарше.

– И какой заказ будет на этот раз? – усмехнулся его собеседник. – Убить твою жену?

– Не искушай меня.

Джилли была уверена, что Макс в Сингапуре.

Как только его выпустили из тюрьмы, он тут же покинул Сидней.

В госпитале Джилли сказали, что у нее никогда не будет детей. Побои Макса вызвали сильное внутреннее кровотечение и другие нарушения, но все это успешно залечили. А вот детей у нее не будет. Никогда. Выписавшись из госпиталя, она мечтала только о том, чтобы убить его. Ни к кому в своей жизни Джилли не питала такой острой ненависти.

Но главное теперь его найти. И обезвредить.

У Джилли не осталось ни малейших иллюзий по поводу Макса. Этот негодяй способен на все. То, что он ее тогда не убил, просто случайность. Божился, что любит, а бил до смерти.

Она никогда не забудет, какое у Макса было лицо: безумие горело в его глазах. Он маньяк, и очень опасный. Джилли не забыла его угроз.

Причем угрожал он не столько ей, сколько Джордану.

Ланс пребывал в подвешенном состоянии.

Над ним завис топор с того момента, когда Хиллер застал его в Палм-Бич с Надин, и он постоянно ждал, что этот топор упадет. Хиллер должен был уволить Ланса из команды, но почему-то откладывал. Это сбивало Ланса с толку. С какой стати Хиллер до сих пор от него не избавился? Непонятно. То, что он не удовлетворен его игрой, сомнений не вызывало. Так в чем же дело?

– Папа, я за тебя беспокоюсь, – призналась Дасти за ужином в «Большом Шанхае», шумном сингапурском ресторане.

Айан поднял глаза от тарелки и улыбнулся:

– А что, собственно, внушает тебе опасения?

– В последнее время ты сам на себя не похож.

– Ну что тут поделаешь, – усмехнулся он. – Старею. Годы берут свое.

Дасти сделала глоток из своего бокала.

– Ты же знаешь, что я не это имела в виду.

– Знаю, детка, что ты имела в виду, – признался Айан, отправляя в рот очередную порцию китайской пищи. – Но об этом говорить еще рано.

– Очень жаль.

– Дело не в том, что я не хочу, – улыбнулся он. – Просто пока не могу.

– Ты считаешь все это случайностью? – Айан глубоко вздохнул. – А вот я так не думаю.

– Значит, по-твоему, все совершили какие-то злоумышленники? – спросил Джордан.

– Готов даже поспорить и рискнуть кое-какими деньгами.

– И кто за всем этим стоит? У тебя есть какие-то соображения?

– Пока нет.

– Как насчет мотивов?

– По-прежнему самой правдоподобной версией считаю месть.

Джордан нахмурился:

– Тогда в список подозреваемых придется внести примерно полдюжины наших с тобой знакомых.

«И первым в этом списке будет значиться Макс Киньон».

Слоун быстро полезла в дорожную сумку за пузырьком, к которому была приклеена вполне легальная аптечная этикетка. В нем же лежали капсулы барбитурата. В душевой кабине шумела вода, Джордан напевал «Фальшивого ковбоя». «Что-то никогда не меняется, – подумала она. – А что-то меняется очень круто. Слишком круто».

Слоун вытряхнула две капсулы и запила водой из стакана, стоявшего на ночном столике. Она боролась с искушением принять еще одну, потому что в последнее время лекарство действовало слабо. Достав третью капсулу, Слоун поразмыслила и сунула ее обратно, решив, что при необходимости примет потом, когда заснет Джордан.

В ванной комнате прекратилось пение, потом затих шум воды. Он скоро выйдет. Слоун вернула пузырек на дно дорожной сумки, закрыла ее и поставила в шкаф. Затем легла в постель и выключила настольную лампу.

Когда Джордан появился в дверях ванной комнаты, она лежала на боку, притворяясь спящей.

– Ты спишь? – тихо спросил он.