Слоун не отозвалась.

Но когда Джордан обнял ее и прижался сзади, Слоун, не выдержав ласки, шевельнулась.

– А, значит, не спишь, – пробормотал он, прижимая ее теснее к себе.

– Хм-м… – промычала она, как будто в полусне.

– А мне вначале показалось, что ты на самом деле спишь. – Джордан потерся о ее ухо.

– Я почти спала.

Он поцеловал ее шею.

– Пожалуйста, Джордан, – Слоун отстранилась, – не сегодня.

Он отпрянул.

– Я сделал что-то не так? Скажи, пожалуйста, дорогая, чем я провинился? Мне это очень важно знать.

– Ты ничем не провинился, – тихо ответила она. – Просто я неважно себя чувствую.

– Неважно, да? – Его тон стал прохладнее. – Болит голова. Угадал?

– Нет. Плохо себя чувствую, вот и все.

– Извини. Я постараюсь не беспокоить тебя. – Джордан отвернулся от нее и затих.

Слоун лежала в темноте без сна очень долго, и слезы струились по ее лицу. Рядом с ней был Джордан, но никогда еще она не чувствовала себя более одинокой.

Среди ночи Джордана разбудило бормотание Слоун. В последнее время она очень часто ворочалась во сне и что-то бессвязно бормотала. Но сейчас громче, чем обычно. Он долго лежал в темноте прислушиваясь.

– Я не могу, Родди… Мой ребенок… Если его заберут у меня, я не перенесу этого… А если попаду в тюрьму, его обязательно заберут, Родди… моего ребенка…

Джордан прикусил губу.

«Кто же этот Родди? Кем он приходится Слоун? Почему эти воспоминания так тревожат ее? И что, черт возьми, все это значит?»

Джордан решил, что пришло время поговорить.

Он встал рано, но на тренировку не поехал. Пока Слоун принимала душ, Джордан позвонил и заказал завтрак в номер. Когда она вышла из ванной, завтрак уже принесли.

– Я решил, что мы поедим здесь, – сказал Джордан. – Не возражаешь?

– Нет, но есть что-то совсем не хочется. – Слоун никогда не ощущала голода, потому что амфетамины отбивали аппетит. Она сильно похудела, почти на восемнадцать килограммов, но выглядела не стройной, а изможденной, почти тощей.

– Попытайся все-таки что-нибудь съесть, – попросил Джордан. – Тебе станет лучше.

Слоун села напротив него и подняла крышку с тарелки. Запах пищи вызывал у нее тошноту, но она все же заставила себя прикоснуться к еде.

– Слоун, нам нужно поговорить. – Джордан посмотрел на жену.

Она подняла глаза:

– О чем?

– О человеке по имени Родди.

Слоун застыла.

– Родди? – Ее мысли скакали. «Откуда он узнал?» – Я… я не понимаю, о чем ты говоришь.

– О Родди. Тебе знаком человек с таким именем?

– Знаком, – не сразу ответила Слоун. – Но это было очень давно.

– Не важно. По крайней мере мы установили, что Родди существовал. – Джордан не спускал с нее глаз. – И кем он для тебя был? Другом? Любовником?

Слоун глубоко вздохнула:

– Я считала его своим другом, но уже давно выяснилось, что заблуждалась. А вот моим любовником он был. Правда, только вначале. В основном он был моим напарником.

Джордан удивленно вскинул брови:

– Напарником?

Она кивнула:

– Мне давно уже следовало тебе рассказать. Слоун Дрисколл – мой псевдоним. На самом деле меня зовут Сэмми Дуглас. И эта Сэмми Дуглас занималась в Чикаго мошенничеством.

– Что?!

– Да-да, мошенничеством, – повторила она. – А Родди был моим напарником и… учителем. Это он научил меня всему, что я умела.

Джордан побледнел:

– Чему же именно?

– Да всему. Долгое время мы занимались разного рода гаданиями. Получалось довольно неплохо, во всяком случае, народу облапошить нам удалось предостаточно. – Слоун опустила глаза. – После того как нас с этим делом засекли, мы перешли на карточное шулерство. Родди был большой мастер. Знал много приемов и кое-какие изобрел сам. – Она помолчала. – Мы играли с ним в паре. Причем ставки были довольно высокие, но я ничуть не походила на мошенницу, поэтому никто не мог ничего заподозрить.

Джордан онемел от изумления.

– Зачем, Слоун? – спросил он наконец. – Зачем ты это делала?

Она пожала плечами:

– Трудно объяснить.

– Попытайся.

На несколько секунд Слоун задумалась, а затем начала:

– Я выросла в рабочем предместье Чикаго. Мой отец – простой рабочий, а мать – домохозяйка. Мои предки прекрасно подходили друг другу. Папа упрямый, своевольный и очень властный. Он постоянно диктовал, что делать, когда делать и как. Мама, напротив, тихая, покладистая, возможно, слишком покладистая, не знаю. Она всегда в нашей семье поддерживала мир, всегда шла на компромиссы.

– Ты говоришь так, – заметил Джордан, – будто ты не одобряешь ее.

Слоун кивнула:

– Верно, не одобряла… и не одобряю. Мне очень не нравилось, что она подкаблучница.

– Но какое это имеет отношение к тому, что ты стала… мошенницей?

– Сейчас скажу, – усмехнулась Слоун. – Стоит ли упоминать о том, до чего скучно протекала моя жизнь? И вот, едва я окончила колледж, в нее ворвался Родди. – Она сделала паузу. – Это было почти как в кино. Он воплощал в себе все, что я искала, – красивый, умный, дерзкий, забавный.

– Теперь начинаю понимать, – тихо проговорил Джордан.

– Родди ввел меня в мир таких же авантюристов, как и он сам. Сразу же занялся моим образованием. Я оказалась способной ученицей, все схватывала на лету. Через очень короткое время я уже начала работать самостоятельно.

– Похоже, это доставляло тебе удовольствие, – заметил Джордан.

– Да, – призналась Слоун. – Я жаждала приключений и получила их с лихвой. Временами мне это очень нравилось.

– И когда же все изменилось?

– Когда я забеременела Тревисом.

Джордан внимательно посмотрел на нее:

– Этот Родди… отец Тревиса?

Она покачала головой:

– Нет. С отцом Тревиса я сошлась в момент одной из размолвок с Родди. Такое у нас случалось периодически. – Слоун поморщилась. – Но с отцом Тревиса мы довольно скоро расстались.

– Итак, ты забеременела и решила завязать… А дальше?

– Родди это очень не понравилось. Он меня уговаривал, утверждал, что наконец-то появилось действительно стоящее дело и если мы его осилим, то разбогатеем по-настоящему. Но я боялась. Пару раз мы уже были с ним на волосок от тюрьмы, и я боялась угодить туда. Если бы ребенок родился там, его бы у меня отобрали и поместили в приют. Такое невозможно перенести.

– И чем же все закончилось? – спросил Джордан.

– В конце концов Родди пришлось отдать мне мою долю. Я родила и жила на эти деньги сколько могла. Вскоре после рождения Тревиса начала писать «Откровения». Родди я никогда больше не видела. Долгое время опасалась, что он явится и станет меня шантажировать, но этого не случилось.

– Выходит, не таким уж он был законченным негодяем.

Слоун грустно усмехнулась:

– Выходит, так.

Некоторое время они молчали.

– Ну, Джордан, – нерешительно проговорила она, – теперь ты знаешь все о моем прошлом. О том, что я была обманщица, мошенница. Короче говоря, преступница…

– Это не имеет никакого значения. – Он встал и поднял ее. – Поверь, мне совершенно безразлично, кем ты была в прошлом. Потому что я люблю тебя.

Слоун прижалась к его груди.

– И ты не сердишься?

– Сержусь? Нет, не сержусь. – Джордан обнял ее еще крепче. – Просто немного обижен, что ты не рассказала мне этого раньше.

Слоун глубоко вздохнула.

– Я боялась… боялась тебя потерять.

Джордан коснулся губами ее волос и тихо засмеялся.

– Потерять меня? Но это совершенно невозможно, моя дорогая.

Лондон, июнь, 1988

Действительно ли это так?

В этом Слоун не была уверена. Прислонившись к капоту автомобиля, она наблюдала, как Джордан садился в седло, и вспоминала их разговор в Сингапуре. Теперь он знал все. Вернее, почти все. Джордан отреагировал правильно, сказал те слова, которые нужно, но ей почему-то все равно было не по себе.