— Да нет… И все же кое-что в этом деле оставалось для меня неясным.

— Правда? Сочувствую! Ты ведь горел желанием разоблачить некий заговор, а когда узнал, что я сбежала, решил, что это и есть тот самый коварный план, который ты разнюхивал. Ну извини, что я тебе все испортила! — Эйнсли попыталась насмешливо улыбнуться, но боль в губах заставила ее застонать. Схватив Гейбла за руку, девушка продолжала: — Не обещаю, что не попытаюсь сбежать, но что не оставлю Рональда, это точно. Он, Страшила да Малкольм — вот моя семья. Постарайся хоть на минуту забыть, что я принадлежу к столь ненавистному тебе клану Макнейрнов, и оглянись вокруг, Гейбл де Амальвилль! Не я плету здесь интриги, неужели ты до сих пор этого не понял?

— Только теперь начинаю понимать, на что ты мне все время намекала…

— Ну да. Я чувствовала, что ты ни за что не поверишь, если Макнейрн станет обвинять Фрейзеров, и все же пыталась открыть тебе глаза. Дважды я чуть не поплатилась за это жизнью! Но теперь моему терпению пришел конец. Я не могу больше ждать, пока ты прозреешь. Сейчас я слишком слаба, чтобы объяснить тебе все, а когда немного отдохну, смогу рассказать еще много интересного о твоих гостях! Не хочешь ждать — отправляйся к Рональду и расспроси его. Скажи, что это я прислала тебя. Собственно говоря, он знает о Фрейзерах даже побольше моего.

— Я так и сделаю. А теперь отдыхай, Эйнсли, — негромко проговорил Гейбл, ласково касаясь губами ее иссеченного ветром лба. — Я попрошу тетю Мари посидеть с тобой, — добавил он и улыбнулся — Эйнсли его не слышала, потому что уже спала.

Разыскав свою тетушку и отправив ее ухаживать за Эйнсли, Гейбл поспешил к Рональду. Явная радость старика по поводу того, что его любимица нашлась, и беспокойство за ее здоровье развеяли последние сомнения рыцаря. В ответ на его расспросы Рональд разразился потоком обвинений в адрес Фрейзеров. Гейблу оставалось только удивляться, как он мог быть так слеп. Первым его побуждением было заставить своих гостей дорого заплатить за причиненные Эйнсли страдания, но подумав, он решил, что делать этого не следует. При существующем положении вещей король сочтет единственной виной Фрейзеров злоупотребление его, Гейбла, гостеприимством. Ведь Макнейрны объявлены вне закона, а значит, любой волен поступать с ними, как ему заблагорассудится.

Вернувшись в обеденный зал, Гейбл снова волей-неволей очутился в компании Фрейзеров. Он был уверен, что все их объяснения будут ложью от первого до последнего слова, однако понимал, что не может их не выслушать. Когда лорд Фрейзер и леди Маргарет умолкли, Гейбл холодно объявил, что им предстоит покинуть Бельфлер, как только погода немного наладится. Их явное неудовольствие при этом сообщении не удивило рыцаря. Он понимал, что Фрейзеры боятся с ним поссориться, а значит, сделают все, чтобы вернуть его расположение.

— Милорд, — вкрадчиво начала леди Маргарет, легонько касаясь руки Гейбла и не обращая внимания на то, что он поспешил отстраниться. — Ну как вы могли поверить этой девчонке? Ведь она — Макнейрн! Совершенно очевидно, что она пыталась сбежать, но что-то в ее плане не сработало, и тогда она вынуждена была вернуться. Чтобы выгородить себя, она и пытается обратить ваш гнев на других…

— Тогда объясните, как к ней попала брошь Фрейзеров, а также меч и плащ вашего кузена?

— Да она попросту их украла еще до того, как отправилась в путь!

— Думаю, вы ошибаетесь. По-моему, она завладела ими после того, как убила вашего человека, защищая свою жизнь… А теперь идите. Как только путешествие станет возможным, вы покинете Бельфлер, а до той поры постарайтесь не попадаться мне на глаза.

Маргарет собиралась что-то возразить, но отец бесцеремонно схватил ее за руку и выволок из зала. Вздохнув, Гейбл налил себе бокал вина, залпом осушил его и придвинул кувшин к Джастису, который только что сел рядом.

— Ну теперь ты веришь тому, что сказала Эйнсли? — спросил молодой человек, пригубив вино.

— Да. Хотя пропали кое-какие ее вещи, взяла их явно не она. На ней был только мужской плащ, ночная рубашка и одеяло, а на ногах и руках — лишь жалкие клочки материи. Эйнсли ни за что не пустилась бы в путь, так плохо подготовившись. Нет, тут явная неувязка! Хотя я еще не знаю точно, что именно здесь произошло, и не узнаю до того, как Эйнсли поправится, я уверен — она и не помышляет о побеге.

— Не услышав ее рассказа, как ты можешь быть уверен, что в этом деле замешаны Фрейзеры?

— Мне многое рассказал о них Рональд. У Эйнсли — брошь Фрейзеров, значит, кто-то из них приложил к этому руку. Кузен леди Маргарет со своим другом покинули Бельфлер на рассвете — то есть как раз тогда, когда, по нашим предположениям, сбежала Эйнсли. Как ни крути, именно они и увезли ее! А ведь ни у одного из этих молодцов не хватило бы ума для разработки столь хитроумного плана, не говоря уже о том, что они никак не могут быть сообщниками Эйнсли…

Джастис покачал головой:

— Но ведь, пойдя на такой шаг, Фрейзеры рисковали своей властью и престижем. Для этого нужна более серьезная причина, чем застарелая вражда.

— Какая? Они ведь не отвезли Эйнсли в Кенгарвей, не пытались получить за нее выкуп и заключить собственный договор с Макнейрнами.

— Какой уж тут договор! Дай Фрейзерам волю, и они перебьют весь клан Макнейрнов без остатка. Нет, дело явно в другом. А что, если леди Маргарет догадалась о твоем… м-м-м… интересе к Эйнсли? Вряд ли такая женщина будет мириться с существованием соперницы, особенно если эта соперница, по ее мнению, неотесанная деревенщина, а не высокородная леди!

Гейбл, не веря своим ушам, уставился на кузена. С его губ сорвалось невольное проклятие.

— Но ведь это означает, что, потворствуя своему вожделению, я сам подставил Эйнсли под удар, подверг смертельной опасности ее жизнь!

— Вряд ли все обстоит так просто, — прервал сокрушающегося кузена Джастис. — И все же полностью исключать подобную возможность нельзя. Только имей в виду — отныне леди Маргарет будет смотреть на леди Эйнсли не просто как на соперницу, а как на человека, который сумел перехитрить ее!

— Поверишь — с первой минуты, как передо мной возникла эта миниатюрная рыжеволосая красотка, размахивая своим проклятым мечом, я так и думал, что хлопот с ней не оберешься, — пожаловался Гейбл. В действительности он вовсе не гневался на Эйнсли, ему просто хотелось отвести душу. — Надо приставить более надежную стражу и к ней, и к Рональду. Фрейзеры уже недвусмысленно дали понять, что не остановятся ни перед чем в своем стремлении нанести удар по любому живому существу, которое дорого Эйнсли. Вспомни, как они обошлись с ее собакой! Да, кстати… Надо не забыть перевести это чудовище в ее комнату, — добавил он с улыбкой.

Джастис рассмеялся, отвесил кузену шутливый поклон и отправился выполнять его приказания — подыскать надежных людей для охраны Макнейрнов и препроводить Страшилу в спальню Эйнсли.

«Как же мне ненавистны все эти интриги!» — чертыхнувшись, подумал Гейбл, допил вино и пошел к Эйнсли. Отныне он намеревался и сам не спускать с нее глаз, справедливо полагая, что вряд ли это удивит кого-нибудь в Бельфлере. Решение было продиктовано, разумеется, эмоциями. Но после случившегося сегодня Гейбл начал склоняться к мысли, что, пожалуй, был не прав, когда действовал, совершенно не считаясь с ними. Он пытался загнать чувства так глубоко и взвешивал каждый шаг столь тщательно, дабы в нем не было и намека на эмоции, что не заметил того, что происходило прямо перед его носом.

Тетушка приветствовала Гейбла улыбкой. Тихонько проскользнув в спальню и склонившись над кроватью Эйнсли, он шепотом спросил:

— Ну как она?

— Спит, — ответила Мари. — Дышит спокойнее и, похоже, согрелась. Жара, к счастью, нет.

— Рад это слышать. Я боялся, что у нее начнется лихорадка.

Подав тетке руку, чтобы помочь встать с низенькой скамеечки, Гейбл начал вежливо выпроваживать ее из комнаты:

— Иди спать, тетя. Теперь я сам посижу здесь.