На зубах скрипела гранитная крошка. Далеко за спиной оседал вал жёлто-коричневой пыли, воняющей горелой взрывчаткой. Холодно, чёрт возьми, в этом году! Вот тебе и глобальное потепление.

Дед Серёжа установил прицел на 500 метров. Жаль, что автомат не входил в общую систему обороны, его невозможно было перенацелить на самонаведение и независимое ведение огня. Однако самоходных роботов-чужаков автомат распознавал и реагировал неплохо — пищал исправно, высвечивая на щитке шлема подозрительные передвижения многоногих тварей.

За тылы дед Серёжа не беспокоился. Чёрта с два они там пролезут, старпёры кривоногие, чума на все их Дома! А кто и сможет перепрограммировать оставшихся роботов на форсирование скальной гряды — так он, паразит, и кодов не знает. «Свой-чужой» — хе-хе-хе! — это им уже не по зубам. Пусть пыхтят, через равнину тащатся, старичьё убогое! Тьфу!

Впрочем, он тоже хорош. В спине подозрительно побаливает — того гляди вдарит так, что глаза на лоб полезут, шевельнуться не сможешь. Эх, где ж вы были, сучьи вы дети, — отцы и деды! Вам бы не многоногих этих роботов придумывать, а о здоровье своих чад и домочадцев заботиться!

Извольте теперь, вот они, последние хранители Сэйвинга, — правда, дед Серёжа предпочитал термин «Укрывище», — я и этот… неизвестно кто. Полюбуйтесь. «У одного геморрой, у второго — голова с дырой!» — как говаривал отец, Царство ему Небесное!

Ну, ладно, вход завален и закрыт… но кто знает этих гамешей?.. вдруг у них ума и сил хватит аварийный выход найти? Ну, уж нет! Сдохнем мы с этим… как его… тогда и мудруйте — шарьте по кодам и доступам. А пока мы здесь кости морозим — валяйте, засранцы, наступайте!

— Эй, солдат, как зовут? — крикнул дед Серёжа.

В ответ натужно закашлялись. «Мать твою, — подумал дед Серёжа, — да ты же, парень, совсем полуживой!»

— Поддержку вколи! — завопил он. — Слышь, служивый?

В ответ, проперхавшись наконец, с ненавистью ответили:

— Да заткнись ты, придурок! А то я не знаю! Пипец моей поддержке!.. Все капсулы пустые!

— Перекинуть парочку?

— Хорошо бы… — прокряхтели в ответ. — Но не получится. «Суслики» не спят.

«Суслики-сторожа» действительно торчали из-за каждой кочки перепаханного артиллерийским огнём предгорного безбрежья. На массовую атаку у гамешей явно доступа к сусличьему управлению не хватило… но в режиме «наблюдение-снайпер» эти чёртовы жестянки работали, как часы. Лупили по всему, что шевелится, не разбирая.

Так что обернулась против нас наша же автоматическая защита. Недаром дед Серёжа в своё время очень недолюбливал эти модели. И — что совсем уж смешно — отступить-то нам некуда! Чёрт понёс нас, дураков, на передовые позиции… кто же знал, что гамеши перекроют навесным огнём все траншеи, ведущие к основному рубежу Сэйвинга! Видать, долго готовились… в отличие от нас, торопыг… седых и плешивых радикулитников. Спасибо Пине-раковому. Сумел-таки активировать заградительный на дальних подступах. Молчал последние шесть часов — думали, что помер уже. Рак, он и есть рак. Ни своих, ни чужих не признаёт… а сгораешь от него мучительно и быстро. Пиня-раковый дня три стонал, а потом, видимо, отключился. Гордый был. Не хотел, чтобы мы слышали, как он отходит. Знал — кем же его теперь заменишь? Вот и гадали мрачно — как там он, бедняга, со смертью борется?.. да прикидывали, сдюжит ли до атаки? Гамешам тоже тянуть нельзя — поди, последние резервы притащились.

Сдюжил Пиня… спасибо тебе! Дождался-таки… и как он только из морфинного забытья своего, из болей предсмертных, вынырнуть умудрился? Старая закалка, старая…

Дед Серёжа внезапно вспомнил, как хоронили дочку Пини. Тогда ещё он крепкий был — орёл, а не Пиня. А дочь ссохлась совсем. Генетика… мать её за ногу. Напридумывали.

Перед смертью всё о сыночке плакала, звала, по линии связывалась. А что сыночек? «Мама, мама! У моего Потапыча лапа оторвалась, а няня говорит, что пришить не умеет! Мама, а ты когда придёшь? А папа придёт?» — и в рёв… матери душу травит… Дитё пятилетнее, что с него взять — безгрешная душа. Так Ленка до последнего на связи и тянула, не меняла аватару — пусть сыночек её молодой видит, красивой.

На глаза набежали слёзы. Тьфу ты… старик… совсем старик стал. Чуть что — из носа потекло и на глаза навернулось…

Не вспоминать!!!

Да только куда их денешь, воспоминания?

Машенька… смешная такая… в новом платье. За руку держится, за большой палец — не оторвать.

«Папа, а куда мы поехали?»

«В новый дом, Манечка, в новый дом…»

«А зачем? А там няни будут? А мультики? А в этом вертолёте туалет есть? Ой! Папа, ой! Полете-е-е-ли-и-и!»

И маленькие розовые ладошки радостно хлопают, радостно хлопают, радостно хлопают — ура! — как интересно!

И гамеши… гамешевская ракета… и только угли руками разгребаешь и, сам себя не слыша, кричишь-кричишь-кричишь… воешь… и хочется глаза себе выдавить — не должны они такое видеть, не должны…

И находишь.

И находишь.

И находишь её… что осталось… что ещё узнать можно.

Господи, так сердце и запеклось навсегда.

Однако в этот раз гамеши утрутся. Хватит! Раз уж хватило им ума сюда припереться — выкусите, суки! Может, ваш бог и победит, да только — через трупы друзей моих и мой труп. А через него вам не перешагнуть — нет!

Воняло горелыми мокрыми тряпками.

В ушах захрюкало.

— Слышь, сосед?

— На линии я, валяй, говори.

Ишь ты, сосед-то мой, чахоточный кашельник, сумел-таки разобраться во внутренней связи! Ну, молодец, парень! А мы уж считали, что во внешнем кольце только дуболомы дежурят… без специального образования. Впрочем, то, как этот орёл сюда прорвался, так это было красиво. В горячке боя дед Серёжа толком ничего понять не сумел, но успел увидеть, как дёрнулась из-за близкого горизонта горячая струя пара, как проломил небеса сухой раскат грома и раскорячились лапы индивидуальной капсулы-катапульты, впиваясь в гранит склона. Вывалилась из мягких объятий спас-кокона фигурка в сером комбинезоне и тотчас кувыркнулась куда-то за каменистый вал. А там уж и по капсуле гамешевские «суслики» саданули так, что в клочья разнесло…

— Сколько нас?

— Сколько ни есть, все в наличии! — сухо ответил дед Серёжа.

— Я к тому… кхе-кхе-кхе… б…дь, кашель задрал!.. — я к тому, что пипец нам выходит, командир.

— С чего бы это?

— С того, что гамешей там с полсотни, не меньше. И с ними Калиф.

— Калиф?!!

Вот уж сюрприз, которого нам на хрен не надо…

— А ты не перепутал? — мрачно спросил дед Серёжа своего снова закашлявшего собеседника.

В ушах долго перхали, а потом, отплевавшись, нехотя ответили:

— Не перепутал. Я его, суку, хорошо знаю. Жаль, не довелось прибить.

— А кто ты?

— В Кузбасском АНБ служил. Агентство национальной безо…

— Да знаю я, что это такое, не суетись! Лет-то тебе сколько?

— Тридцать один.

— Чего кашляешь?

— «Симмерин-шестнадцать», доза в 0,75… ориентировочно.

Дед Серёжа понимающе кивнул. Та ещё зараза. Если бы коэффициент предполагаемого летального исхода был 0,8 — вряд ли бы они сейчас разговаривали. В пару дней лёгкие выкашливаются. Однако парень неплохо держится. Видимо, всё-таки молодость своё берёт, а к Чума-старости у парня, как и у него, врождённый иммунитет.